— Что случилось? — спросил у помощника Дюк. — Кого ты так покрыл?

— Окатыш смылся, — сообщил громила и вопросительно уставился на шефа.

Зеленцов вновь принялся расхаживать по комнате. Внезапно он замер и сказал:

— Грыже теперь нужно уехать, лучше за границу. А Окатыша, если он где-нибудь объявится, — живьем зарыть в землю. Паша, — Дюк повернулся к помощнику, — кокаин передашь Заике, а деньги от продажи наркоты — семьям погибших пацанов…

— Сашок, Сашок, очнись, давай, просыпайся, — Бур неистово тряс Музыканта за плечи, пытаясь привести того в чувство.

Музыка с обожженным лицом и разорванной одеждой лежал на цементном полу подъезда. Тут же валялась искореженная взрывом дверь. На полу расплылось кроваво-грязное пятно.

— Бур, перестань его трясти и дергай за тачкой, — распорядился Монах, — быстро.

Роман мелкой рысцой отправился выполнять приказ.

Выскочив на дорогу, он увидел свет мощных галогеновых фар приближающегося автомобиля. Широко расставив руки, Бур преградил машине путь. Противно завизжала резина протекторов, и рядом с Романом остановился темно-красный «ленд-круизер».

Из джипа выскочили два крепких парня и с кулаками двинулись на человека, преградившего им дорогу. Но Бур одним движением выдернул из-за пазухи пистолет.

— Ша, братва, возьмите на полтона ниже, — торопливой скороговоркой произнес Бур, — мне с вами делить нечего. Там у меня корешка ранило, нужна тачка до больницы добраться.

Парни переглянулись, явно не веря рассказу незнакомца. Заметив их замешательство, Бур нетерпеливо добавил:

— Ну давайте, рожайте быстрей. Или отойдите от машины, пока я вам ваши бошки не отстрелил, или поехали вместе.

— Где твой друг? — спросил один из них.

— Вот у этого дома, — Роман указал рукой направление, опуская пистолет.

Двое приятелей проворно вернулись в салон автомобиля и свернули на дорожку, указанную Буром. Затормозив у покореженного «мерседеса», они распахнули заднюю дверь.

Монах громко крикнул:

— Пацаны, помогите мне его донести. — Он поддерживал на весу голову Музыканта, изо рта которого вырывалось хриплое дыхание.

Втроем они аккуратно уложили Музыку на заднее сиденье. Фомин вместе с подоспевшим Буром примостились в тесноватом багажном отсеке. Надсадно взревев, «ленд-круизер» резко сорвался с места.

— Друг, — обратился Монах к сидящему за рулем, — давай до ближайшей больнички.

— А где здесь ближайшая? — спросил тот.

Бур, задумавшись на секунду, сказал:

— Здесь на Профсоюзной есть детская больница. Но боюсь, нас там не примут, давай лучше на Вавилова, там травматология.

Минут через семь отчаянной гонки красный джип остановился у травмопункта. Бур с двумя парнями аккуратно вытащили Музыканта из автомобиля и внесли в медицинское учреждение.

Навстречу им вышел молодой врач, мгновенно оценив обстановку, он принялся отдавать лаконичные распоряжения двум медсестрам и высокому санитару:

— Раненого в операционную. Обработать раны, а я сейчас подойду, — договорив, врач скрылся в одной из комнат.

Через минуту он вернулся в коридор в сопровождении широкоплечего гиганта в белом халате с заспанным лицом.

— Любезный, — обратился к молодому травматологу Бур, — сделай так, чтобы мой друг жил, и тогда ты навсегда бросишь работу. Пахать за тебя стану я.

Серьезность данного обещания не вызывала никаких сомнений.

Врач, не решаясь делать преждевременные выводы, неопределенно произнес:

— Постараюсь. Но сами понимаете — мы ведь не боги.

Проследив, как за вышедшими медиками закрылась дверь операционной, Монах с Буром уныло опустились на кушетку и стали ждать. Больше они ничем не могли помочь Музыканту. Остальное зависело от людей, находящихся по другую сторону стены.

Прошло больше часа. Наконец распахнулась дверь, выкрашенная белой масляной краской, и на пороге появился доктор. Его красное от перенапряжения лицо покрылось крупными капельками пота. На ходу доставая из кармана брюк пачку сигарет и прозрачную одноразовую зажигалку, он с наслаждением затянулся.

Остановившись напротив Бура, врач, весело улыбаясь, сказал:

— Ну что, я могу завтра увольняться? — Не дожидаясь ответа, он веско добавил: — С вашим другом все будет хорошо.

Резко вскочив с места, Роман порывисто обнял травматолога за плечи.

— Спасибо, друг. Вот, возьми, — Бур достал из кармана смятую пачку денег и протянул ее врачу. — Извини, но больше нет.

Вежливо отстранив предлагаемую сумму, молодой доктор вымолвил:

— Неужели ты думаешь, я за деньги старался? — В вопросе прозвучал неприкрытый укор. — Спасибо, конечно, но если хочешь сделать мне приятное, купи лучше бутылку водки.

Роман повторил попытку вручить травматологу деньги, однако его жестом остановил Монах, при этом сказав:

— Тормозни, Бур, и спрячь «капусту». Или не догоняешь? Видать, еще не все в этом сучьем мире жлобы и крохоборы, и нормальные люди, слава Богу, пока остались. Лучше дуй в ближайший киоск, скупи у них всю водку и закуску и подгоняй сюда.

Подручный пулей выскочил на улицу, бросив на ходу:

— Я мигом.

Фомин, пристально посмотрев в глаза врачу, проникновенно произнес:

— Если когда-нибудь у тебя возникнут какие-либо проблемы и я смогу их решить — обращайся. Меня зовут Валера, — запоздало представился Монах.

— Юра, — протянул руку врач, — очень приятно.

Только сейчас Фомин начал переваривать события последних часов. На фоне ранения Музыканта все забыли о взрыве. А ведь он предназначался авторитету…

Мысль об этом острой болью вонзилась в сердце.

Вновь возник вопрос: кому нужна его смерть?

Кто так упорно добивается своей цели?

Как положить всему конец?

В который раз Монах задавал себе вопросы и не находил на них ответов…

Почти неделю Фомин не покидал пределов дачи, проводя все время в обществе Бура, матери и сестер-близняшек. Теперь вместе с ним круглосуточно находились телохранители, занявшие под жилье и спортзал две небольшие комнаты на первом этаже. Монаху с девушками пришлось перебраться на второй.

Дни напролет авторитет читал привезенные с собой книги, смотрел телевизор или резался в нарды с кем-нибудь из охранников.

Бур каждый день навещал в больнице Музыканта, который шел на поправку — врач той клиники действительно знал свое дело.

Иногда Роман заезжал навестить Гладышева.

Банкир в последние дни чувствовал себя все лучше и лучше. Он уже свободно мог передвигаться и есть нормальную пищу, а не то, что ему терли через терочку. Импортное лекарство, прописанное ему заведующим отделением реанимации, давало свои результаты.

Игорь отчаянно рвался домой — дел накопилось невпроворот. Однако врач пока отказывался его выписывать, зато во многом делал значительные послабления.

Теперь два раза в день в палате у Гладышева проходили деловые совещания с сотрудниками банка. Часто приходила жена с детьми, и они подолгу прогуливались по коридорам клиники — на улицу их не выпускали.

В одну из встреч между подручным Монаха и банкиром состоялся обстоятельный разговор. Узнав от Бура о случившемся с Музыкантом, банкир спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. В ответ Бур рассказал Гладышеву о головомойке от пахана за взятый «СААБ».

Выслушав, Игорь отозвался:

— Да, узнаю Валеру. Он всегда был скор на расправу. При встрече я ему обязательно скажу — нельзя воспринимать подарки друзей как долговую кабалу. Я никогда его ни о чем не просил, однако он сам знал, когда требовалась его помощь. Могу же и я хоть раз в жизни проявить инициативу.

— Ага, ты еще скажи ему, что я тебе тут натрепал, — в сердцах произнес Бур, — он мне тогда точно яйца оторвет.

— Кстати, — вспомнил Гладышев, — я вам еще две машины подобрал.

— Пахан все равно откажется, — категорично возразил Роман, — он до сих пор не знает, как быть с этим «СААБом». Если бы «мерс» не рвануло, думаю, он эту тачку вернул бы.