Было не по-зимнему тепло, после дождя на дворе захлюпало. Я сказала Питу, чтобы он сходил за лопатой в гараж, и мы выроем могилку под голубыми елями. Земля оказалась тверже, чем я ожидала, мне хотелось бросить эту затею, но Пит заревел, и я снова вгрызлась лопатой в землю.

Линетт, казалось, только и ждала случая выдать свежую порцию добрососедского расположения, пока я лелеяла свою злость на нее. Она наблюдала за нами из-за забора.

— О! Птичка умерла?

Пит мрачно кивнул и вытер слезу забинтованной рукой.

— Вам помочь? У нас есть землеройная машина. Работает любо-дорого, даже на замерзшей почве.

Не успела я глазом моргнуть, как Линетт уже стояла рядом со своей штуковиной. Полетели комья земли, и мы все услышали: ЗВЯК!

— Блин! — сказала Линетт. — Наверно, на камень наткнулись.

Мы уставились в раскоп. Я хотела удержать Линетт от дальнейших исследований, но было поздно.

— Что это еще за штука? — Она полезла в дыру. — О Боже! Надеюсь, это не еще один гробик. Здесь ведь не кладбище домашних животных, да?

— Нет. Точно нет, — сказала я.

Попугай был нашим единственным питомцем. Роджер не разрешал никого заводить. Говорил, что у него аллергия, но я поняла в конце концов, что он просто боится. Пит однажды принес домой на выходные песчанку из «живого уголка». Роджер заставил нас поселить ее в гараже, где она умерла от перегрева.

Однажды у нас была золотая рыбка, выигранная на деревенской ярмарке. Она почти сразу умерла, как только мы пересадили ее из банки в аквариум. Пит хотел похоронить ее во что бы то ни стало. Роджер отправил его спать, пообещав, что положит рыбку в коробочку от леденцов и закопает под голубыми елями. Утром я нашла рыбку в унитазе. Видимо, Роджер забыл, чем может обернуться такая беспечность. Оказывается, он и правда закопал что-то под голубыми елями, только не золотую рыбку в коробочке от леденцов.

Линетт опустилась на колени и рукой в садовой перчатке полезла в дырку.

— Господи, тяжелый какой! — пыхтела она, доставая из глины небольшой ящичек.

Сейф!

— Может, просто оставить его там? — предложила я с натужной непринужденностью.

— Ты шутишь? — Линетт озадаченно уставилась на меня, смахнув падавшую на глаза челку. — Забавно!

Пит начал скакать вокруг нас:

— Может, это зарытые сокровища?

Я изо всех сил пыталась оставаться спокойной.

— Подождите. Теперь я припоминаю…

Пит и Линетт выжидательно смотрели на меня, пока я лихорадочно пыталась придумать что-то правдоподобное.

— Я думаю, это Роджерова «капсула времени». Знаете, в миллениум многие так делали. Я уверена, что это она.

Линетт поморщилась. Она была одной из немногих женщин, не очарованных моим мужем.

— Вряд ли. Слишком тяжелый ящик. — Она сняла перчатки и провела по замочной скважине наманикюренным пальцем. — Закрыто. — Черт… — Она скорчила гримасу.

Пит пролепетал что-то вроде «попробуйте мой ключ». Я подумала, что он говорит о ключике от пластмассового сундучка, который мои родители подарили ему на Рождество.

— Он не подойдет, скорее всего, мой сладкий, — сказала я. — Но все равно большое спасибо. Ты нам так помогаешь.

Потянула ящик из рук Линетт. Тяжелый — это не то слово. Жуткий, убойный вес. Наверно, Линетт решила, что Роджер закопал что-то действительно ужасное — наркотики там или расчлененное тело. Но я не собиралась отстаивать его репутацию.

Что ж, Линетт, как бы там ни было, я должна отнести это в дом. Роджер наверняка не захочет, чтобы мы вмешивались.

Сердце тяжело бухало, пока я тащила ящик домой. Поставила его на пол в гостиной и пыталась открыть всем, что под руку попадется. Ключом от старого чемодана, заколкой-невидимкой, булавкой, приспособлением для чистки грецких орехов, проволокой, отверткой. С каждой попыткой я все больше взвинчивалась, потела и отчаивалась. Вдруг откуда-то взялся Пит с ключом в здоровой руке.

— Мама, попробуй этот, — настаивал он.

Ключ оказался у самого моего лица, и я поняла, что он не от пластмассового сундучка. На нем стояла марка «Durabox», такая же была на крышке сейфа.

— Где ты это взял? — спросила я как бы между прочим.

Пит опустил глаза и засунул в рот большой палец, чего не делал с трехлетнего возраста. Он выглядел очень виноватым.

— Солнышко, что ты натворил? Рассказывай смело, я не буду сердиться.

— Папа положил это ко мне в копилку, в свинку, — сообщил Пит. — Папа думал, я сплю.

Я сунула ключик в скважину, повернула. Щеколда открылась. Вот они, сложенные в столбики, похожие на крекеры в коробке, одинаковые по форме и размеру. Я быстро сосчитала плоские брусочки. Ровно шестьдесят.

— Мама, что это за штучки? — спросил Пит, заглядывая в ящик.

— Точно не знаю, — соврала я. — Думаю, это какие-то приспособления для печатей. Или бумагодержатели. Что-то вроде того. — Я закрыла крышку и попыталась отвлечь его от ящика. — Хочешь посмотреть телевизор? Кажется, сейчас «Телепузики» идут. А я приготовлю попкорн, хорошо? — Потянулась за пультом, включила телевизор. Рука дрожала. — Хочешь попкорна?

Настроение поднималось. Я нашла золото! Решила выяснить, сколько стоят эти штуки. Банки были закрыты, но я нашла телефон ювелирного магазина «Все, что блестит». Позвонила и спросила, сколько сейчас стоит золото.

— А что у вас? Монеты?

— Нет, не монеты. — Я даже не знала, как это назвать. — Знаете, такие плоские штучки.

— Слитки. По пять унций или по десять?

Я вспомнила, что в кабинете есть весы с разными шкалами, и пошла туда.

— Ровно по пять.

— Хорошо. Золото стоит триста десять долларов унция — значит, как видите, слиток стоит полторы тысячи долларов. Приблизительно.

У меня их шестьдесят. Еще раз пересчитала. О Господи!

На сегодня все.

В.

Ночью спала в обнимку с сейфом. Пит захотел поехать в кафе за вафлями, но я не могла спокойно оставить золото в доме. Решила, что самым безопасным будет держать его у родителей. Мы заехали к ним по пути в город. Мама, до сих пор не утратившая скаутской закваски, строго спросила, нет ли в моих действиях чего-то противоправного.

— В конце концов, — она даже повысила голос, — это тебе не принадлежит.

— Ну, мама, я же понятия не имею, кому это может принадлежать. Насколько я знаю, его там закопали пираты. На моем участке, на моей собственности! Эта находка моя, пока кто-то не предъявит на нее свои права.

Мать поморщилась:

— Ну, как хочешь.

На том и порешили.

На сегодня все.

В.

Мы спокойно ужинали, зазвонил телефон. Взглянула на определитель — звонил Эдди. Из офиса. Вопреки здравому смыслу я взяла трубку.

— Извини за прошлые выходные, — сказал он. — Привет, Эдди.

— Сам не знаю, что на меня нашло. Кажется, я переборщил.

— Да, переборщил, — сказала я. (Не буду признаваться, что он меня напугал.) — Это была не самая удачная шутка.

Боже, как беспомощно это звучит. Словно я говорю с дошкольником.

— Мы с Питом сейчас доедаем ужин. Я лучше пойду.

— Эй! — перебил он. — Надеюсь, Роджер не обидится: я прихватил с собой один журнальчик.

— Запросто, Эдди.

— Я подумал, что если мне не удалось заполучить тебя, то «Плейбой» будет наилучшей заменой. Понимаешь, что я имею в виду?

Меня чуть не стошнило. Хотелось послать Эдди подальше, но лучше не злить его.

— Очень мило, Эдди.

Мило?!

— Так ты нашла его?

— Нет еще, — сказала я. — Думаю, Диана специально сочинила эту байку, чтобы вывести меня из себя.

— Скажи еще раз, — прошептал Эдди.

— Что сказать?

— Сама знаешь. Что это байка.

— Пожалуйста, Эдди. — Я чувствовала, что краснею. — Не сейчас.

— Ладно, — фыркнул он. — Поговорим позже.

Между нами что-то изменилось. Чем активней я пытаюсь с ним порвать, тем больше он хочет меня. Надеялась, что вечером он не позвонит. Так и было.