Помимо девочки и её мамы я насчитала ещё четыре человека — все мужчины. Если бы не воспоминания, с завидным постоянством освежавшие в памяти образ пьяной мамаши, то эта компания ничем не выделялась бы среди прочих, устраивающих пикник у реки в знойный летний день. Разгорячённые алкоголем взрослые, не выпуская стаканов из рук, приплясывали вокруг стола, громко разговаривая и оживлённо жестикулируя, временами разражаясь пьяным хохотом, неприятно бившим по ушам. Машенька бродила по колено в воде и полоскала какую–то зелёную резиновую или пластмассовую игрушку, походившую то ли на котёнка, то ли на мишку. Вот интересно, какому дальтонику первому пришла в голову идея раскрашивать игрушечных животных в цвета, в которых в жизни вы этих животных никогда не увидите? Как потом бедные мамы объясняют детишкам, что зелёным медведь может стать только в одном случае — если он случайно забредёт на стройку и опрокинет себе на голову ведро с зелёной краской?
— Чем займёмся? — немного отдышавшись, прервал мои размышления Матвей, распластавшийся на траве, как морская звезда, но, в отличие от звезды, явно наслаждавшийся прикосновениями обжигающих солнечных лучей.
— Может, в нарды на победителя? — Иван вопросительно посмотрел на Матвея. — А то мозги совсем засохли. Или снова в волейбол?
— В волейбол, — тоном, не допускающим возражений, ответил Матвей и сладко потянулся.
— Вы играйте, а я рыбу половлю, — сказала я, покусывая сорванную сочную травинку.
— Маньячка ты наша, — рассмеялся Матвей.
— Может, я золотую рыбку хочу поймать, чтобы стребовать с неё три желания, — улыбнулась я.
— А ты их озвучь, возможно, мы сможем помочь их реализовать, и не нужно будет рыбу мучить в поисках золотой. И потом, золотая рыбка только сетью ловится, а ты против всяких браконьерских атрибутов. Итак, принимаем заказы на желания, — улыбнулся Иван и тепло посмотрел мне в глаза.
— Спасибо, но они в принципе нереализуемые, так что без помощи сказочной Рыбки, увы, не обойтись, — со вздохом рассеянно ответила я и, тряхнув головой, чтобы отогнать полезшие было гадкие мысли и воспоминания, нарочито бодрым голосом предложила: — Ну что? Плывём обратно? Вы — играть, а я — с удочкой маньячить?
И мы не спеша поплыли обратно. Только сейчас я заметила, какое же здесь сильное боковое течение, чуть замедлишься — и тебя тут же относит в сторону. Пришлось ускориться и несколько изменить вектор движения, чтобы достичь берега в нужном месте, а не в близлежащих камышах.
Ты будешь жи–и–ить!!!
Добравшись до берега, я надела белую футболку, прикрыла голову широкополой соломенной шляпой, потом быстро собрала необходимые рыболовные принадлежности и, пройдя вдоль берега несколько метров в сторону вдающегося в реку обрыва, расположилась по щиколотки в воде в знакомом месте — напротив торчащей из воды здоровенной коряги.
Время шло. Вдоволь наловившись, я выпустила всю пойманную рыбу обратно в реку и, хорошо вымыв руки с мылом — просто беда с этим противным рыбным запахом, — в одном купальнике уютно устроилась в шезлонге, разместив его непосредственно в воде, с удовольствием приготовившись принимать воздушные ванны.
Как же здорово, когда можно развалиться в шезлонге на пляже, спустив ноги в прохладную воду, и, попивая лёгкие напитки, показывать язык жаркому солнышку, спрятавшись от него под зонтом. Я очень люблю тебя, солнышко, но это не означает, что мне по душе на тебе жариться, как картошка, до золотистой корочки. И пусть мальчишки резвятся в свой волейбол — им это полезно, брюшко дольше не появится, — мне время от времени хочется, как искусно выразился Карлсон, позаниматься «дуракавалянием».
Смотреть на воду почти так же приятно и нескучно, как на огонь, если только с этой водой что–то происходит, то есть она движется. Вон течением понесло дохлую рыбку… Бедная… И никто не знает, в чём причина её смерти. Возможно, зубы хищника, а может, и рука человека. Вон пустая пластиковая бутылка. Быстро она плывёт, подгоняемая тандемом из течения и ветерка. Как попала она в воду? Возможно, её унесло порывом ветра или какой–то бескультурный человек, не утруждающий себя мыслями о том, что гадить нужно и можно лишь в специально отведённых для этого местах, зашвырнул её в реку… А это что за толстый чёрный шнурок стремительно скользит с противоположного берега прям на меня? Бррр… разумеется, змеюка. Хорошо ещё, что местные змеи под водой не плавают. Ну и как мне быть? С ногами в шезлонг забраться или отойти в сторону и подождать, пока она выберется на берег и уползёт? Пожалуй, лучше отойти — вдруг она надумает на меня прыгнуть. Только не говорите, что змеи с воды не прыгают: моя наверняка прыгнет.
Я резво поднялась на ноги и отошла подальше от места предполагаемой высадки на берег противной змеи, внимательно следя за её перемещениями, чтобы, в случае чего, задать стрекача. Тем временем чёрная пакость проплыла мимо чего–то красного и очень знакомого. Я присмотрелась повнимательней: так и есть — какая–то Маша–растеряша упустила бант, с которым развлекалось теперь течение. Странно, почему он не намок и не утонул? Наверняка синтетика. В отличие от пластиковой бутылки бант слишком медленно передвигался, как будто его что–то сдерживало. А что, если… ну конечно! Бант на кукле! Мне кажется, я даже её волосы вижу… А вдруг кукла в хорошем состоянии? Вот был бы замечательный подарок для Машеньки…
Любопытство взяло верх, и, отметив для себя траекторию движения змеи, я зашла в воду и, периодически косясь на потенциального врага, быстро зашагала вперёд, спеша разглядеть бант и куклу до того, как их унесёт течением… Так я и знала! Кукла! Белокурые курчавые волосы, подобно водорослям, растекались по поверхности воды, то сбиваясь в кучу, то мелкими прядями вновь распространяясь вокруг банта.
Вода уже достигла пояса, когда я приняла решение достать куклу. Оттолкнувшись от дна, я легла животом на воду и поплыла. Плыть пришлось почти по течению, так что секунд через двадцать, довольная, я ухватила куклу за волосы, и… в тот же миг моя рука разжалась, словно от соприкосновения с раскалённой поверхностью, все мышцы внезапно одеревенели, намертво скованные ужасом, проникшим в каждую молекулу каждой клетки тела и надёжно там закрепившимся. Я не могла дышать, не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой и начала постепенно погружаться в воду, напрочь забыв, как плавать. Вы спросите, что произошло? Страшное: в тот самый момент, когда я схватила куклу за волосы, я поняла, что это вовсе не кукла, а… ребёнок.
Залившаяся в мой раскрытый, дрожащий рот вода отрезвила сознание, и, в истерике заколотив руками и ногами по воде, я заорала, как смертельно раненное животное. Я орала от страха, от охватившего меня панического ужаса при мысли о том, что скрывается под большим красным бантом, так похожим на Машенькин… Машенькин… Машенькин?! Раздираемая смутными тревожными предчувствиями, не помня себя от переживаемого шока, я с содроганием подплыла к… банту и, неимоверным усилием воли заставив себя снова взяться за волосы, перевернула ребёнка личиком вверх…
Я уже не слышала ещё более страшного, нечеловеческого крика, способного порвать голосовые связки, вырвавшегося из моего горла; не видела людей, несущихся с пригорка вниз, спотыкаясь и падая на бегу… Не замечая ничего и никого вокруг, я видела лишь обескровленное личико Машеньки, навечно застывшее с полуоткрытыми стеклянными глазами и ротиком, раскрывшимся как будто для того, чтобы задать очередной смешной вопрос. Её скрючившиеся у груди ручки были крепко сжаты в кулачки, словно она храбро сражалась с кем–то, но… не смогла… проиграла…
Девочка… моя маленькая несмышлёная девочка, неужели я никогда… неужели никто больше и никогда не проведёт рукой по твоим мягким непослушным кучеряшкам, не услышит заливистый смех, не увидит, как забавно преображается от восторга твоё милое личико, загораются миллионами шаловливых искорок глазки…
НЕ–Е–Е-Е–Е–Е-ЕТ!!! Ты моя!!! Моя… дочка… и только моя!!! Я — мать… я… я… я не позволю мерзкой, поганой смерти отнять тебя у меня!!! Пусть лучше возьмёт меня, НО НЕ ТЕБЯ–Я–Я-Я-Я!!!
