Заведение казалось ... слово 'странный' приходило на ум Алексею уже много раз и стало привычным. Им же можно было определить этот самый 'Провиант'. От самого названия веяло чем-то складским, казенным. Думалось, что здесь старенькие приказчики отвешивают безменами мешочки с мукой и крупами. Но приказчиков не было, зато имелись скромные витрины, без особой подсветки, но и не прозрачные. Ровно настолько, чтобы глаз мог различить неясные силуэты по ту сторону стекла - темное на матово-сером фоне. Жизнь вроде бы есть, но что происходит, непонятно. Видимого входа Алексей не обнаружил, но у одной из панелей, рядом с урной, замер мужик, очень похожий на швейцара и неприятно напоминающий тюремщиков 'Правителя'. Не слишком высокий, плотный, с цепким взглядом под фуражкой малинового цвета с золотой окантовкой. Одно ухо у него было словно заключено в маленькую клетку из серебристо поблескивающих нитей - то ли специфическое украшение, то ли неизвестный Постникову девайс. Мужик хмуро и с явным неодобрением уставился на Алексея. Постников сразу вспомнил, что одет в комбез не первой свежести, к тому же криво разрезанный на две части. И, должно быть, как потенциальный клиент вообще выглядит не лучшим образом. У пришельца сразу заныл копчик, помнивший пинок охранника.

Постников вдохнул побольше воздуха и приготовился пойти напролом, надеясь, что само по себе наличие денег открывает многие двери. Мужик скорее всего прочитал намерения оборванца по лицу и скорчил еще более угрюмую гримасу. Алексей оробел, но в этот момент дверь открылась сама. Точнее сдвинулась в сторону матовая панель, неотличимая от других и к тому же не та, которую по мнению Постникова сторожил 'швейцар' в малиновой кепке и ливрее. И на улицу шагнули два чудища. Собственно, это были не совсем чудища, просто они казались настолько безумными, что Алексей машинально отступил назад.

Это были мужчина и женщина, снова, как при встрече внизу, с рыжей и верзилой. Мужчина - обычный человек в какой-то накидке, развевающейся причудливыми разрезами. Хипстер хипстером, в общем, если не считать, что пол-лица у него занимала большая красноватая линза. Создавалось впечатление, что монокль в тонкой золотой оправе с гравировкой увеличили раз в пять и просто вдавили в лицо. Именно вдавили, потому что приклеить или как-то иначе прикрепить жуткую линзу без перекройки черепа было невозможно. От 'монокля' разбегались короткие лапки-крепления, уходившие прямо в кожу. Места соединений выглядели вполне здоровыми, никакой крови или воспаления. Второй глаз, едва заметный из-под художественно взлохмаченных вихров, наоборот, казался больным - покрасневший, с отечными веками и помутневшей роговицей.

В общем мужчина выглядел жутковато. А женщина - просто дико. Первое впечатление, которое она произвела на Постникова - вот если бы ту миниатюрную рыжую девчонку с тубусом вытянуть до роста в метр-девяносто или даже больше, при том же весе, то, пожалуй, получилось бы что-то подобное. Существо-андрогин выше самого Алексея, худое какой-то совершенно неописуемой худобой и с конечностями как у паука - неестественно длинными и тонкими относительно даже ненормально тощего корпуса. Шея торчала вверх и вперед, под большим углом, как у знаменитого (и на взгляд Алексея весьма уродливого) бюста Нефертити. Понять, что это условно женщина можно было только по длинным песочным волосам до пояса и сапогам на высоких каблуках... то есть по одному сапогу. Вторая нога отсутствовала ниже колена вообще, вместо нее продолжался протез. Или не протез... В общем что-то бутылкообразное, как у пиратов. Да, тут Алексей окончательно вспомнил, где видел такие штуки - на иллюстрациях к 'Острову сокровищ', что описывали Джона Сильвера и его деревянную ногу. Никакой стопы, только шариковый набалдашник.

Парочка проследовала мимо обалдевшего Постникова, вообще игнорируя его, да и все остальное тоже. Тип с моноклем надменно запрокинул голову назад, словно намеревался созерцать исключительно небо. То есть видимые клочки между конструкциями более высоких ярусов. 'Женщина' - тоже, что при ее шее выглядело как перелом позвонков. Причем прохожие восприняли все происходящее вполне естественно. Алексей проследил взглядом за двумя новыми достопримечательностями мегаполиса, которые проследовали к стоянке. Один из очень маленьких и одновременно высоких автомобильчиков, похожий на граненое яйцо, буквально трансформировался, как игрушка. Он опустился горизонтально, выдвинул из-под корпуса колеса на подвижных держателях. Пара села в машину и неспешно отъехала.

'Выдыхай, бобер' - подумал Постников и в самом деле глубоко вздохнул. Затем решительно зашагал к 'Провианту', рассчитывая, что если здесь спокойно ходит такое, то уж обычный человек, пусть и оборванец, подавно может рассчитывать на миску еды. Или хотя бы брикет какого-нибудь местного сухпая.

Урна, рядом с которой стоял швейцар, негромко щелкнула, и Постников сообразил, что ни разу не урна, а механизм в виде цилиндра со сложенными паучьими лапками, скрытыми в пазах на корпусе. Похожий на 'автоматика' в гараже, но меньше и без угрожающего обвеса. На цилиндре зажегся красный огонек, и Алексей понял, что лучше не ждать какого-нибудь нового красного луча. Очевидно, здесь еды не дадут...

- Уважаемый... - негромко проговорил беглец, надеясь, что с расстояния в пару метров швейцар его услышит. Слова казались пожухлыми и вялыми, как перегнившие листья. - Мне бы поужинать. Может подскажете, где тут ... общепит? У меня есть деньги.

Впервые за все время наблюдений дядька в малиновом стал чуть-чуть похож на обычного человека. Красный глазок на 'урне' погас, а ливрейный шевельнул губами, словно собирался ответить, без прежней брезгливой гримасы. Но почти сразу принял еще более суровый вид и вытянулся 'во фрунт'.

На плечо Постникову легла широкая, твердая, словно дерево, ладонь. И негромкий властный голос произнес:

- Порядки нарушаем, гражданин? Предъявите документы.

В первую секунду Постников недовольно подумал, что это, должно быть, его судьба в новом мире - встречать разнообразные людские пары. На этот раз не 'М + Ж', а двух мужчин. В следующий момент Алексей понял, что встретил не он, а его, и проникся сутью происходящего. Несмотря на промозглую сырость, Постникова бросило в жар.

То была полиция, хотя... если здесь все еще был СССР, то, наверное, правильнее говорить 'милиция'. В пользу этого говорили маленькие золотые буквы 'м' на фуражках и бронежилетах. По форме буквы походили на указатели метро в мире Алексея. Синие, вполне традиционной окраски кители чуть бликовали и лоснились специфической гладкостью, показывая, что пошиты отнюдь не из обычной материи. Бронежилеты больше походили на доспех-бахтерец с реконструкторских сборищ - комбинация небольших прямоугольных пластин и чего-то, больше всего похожего на кольчужное полотно из многоугольных и мелкозубчатых звеньев. Разгрузки как таковой не было, все карманы и держатели были словно вшиты в эту шестеренчатую кольчугу. Беглый взгляд Постникова опознал в снаряжении большой фонарик на пружинной подвеске, сложенный респиратор в полупрозрачном кармане и рацию (или что-то, больше всего похожее на рацию, вполне возможно, то было нечто совершенно иное). На очень широких поясах, частично прикрывавших живот, висело по две кобуры, опять же полупрозрачных. Одна с тяжелым пистолетом вроде Стечкина. В другой торчала странная хрень, похожая одновременно и на водяной пистолет, и на укороченную дрель. Хрень мигала несколькими бледно-синими лампочками и выглядела совсем не мирно.

Ноги 'полиционеров' прикрывались по всей длине, от паха до стопы, сочлененными пластинами, напоминавшими детали рыцарских доспехов, только более легкими и технологичными на вид. Матовая пластмассовая поверхность защиты была то ли шероховатой, то ли перфорированной множеством мелких отверстий. На руках вполне обычные перчатки типа страйкбольных, только армирующие накладки чуть больше обычного. У одного из стражей порядка на голове синела фуражка-кепи, а глаза скрывались под широкими черными очками в виде сплошной фигурной полосы. Лицо второго было открыто, а фуражка сдвинута на затылок. С точки зрения Постникова смотрелось это слишком фривольно и 'не по-форменному', но должно быть так здесь было принято. Оба стража порядка казались очень молодыми, едва-едва за двадцать. Но кто его знает, сколько им было на самом деле...