— Он жив!

Послышались шаги. Джон поднял глаза и увидел окруживших его стражников с поднятыми энергоножами. Кто-то включил освещение. Эркор и Петра стояли среди стражи.

— Что случилось с его Величеством?

Джон был взволнованным, но Петра спокойно ответила:

— Мы не знаем. Когда мы шли к тронному залу, мы услышали его крик. Затем он вдруг побежал по залу и упал.

— Он жив, — повторил Джон. — Вызовите врача.

— Отойдите, — сказал стражник, и Джон отступил. — Кто вы?

— Я кузина короля, — сказала герцогиня, — а это мои гости.

Страж нахмурился.

— Вам бы лучше вернуться в свои комнаты, Ваша Светлость. И оставайтесь там, пока мы все не выясним.

Подошел еще один страж.

— Да, сэр, к счастью, он включил камеры, прежде чем что-то случилось.

— Прекрасно, — сказал начальник стражи и оглядел по очереди Петру, Джона и Эркора. — Этот зал набит камерами, и их можно включать из десятка мест, — он ждал их реакции, но ее не было. — Мы их вскроем и увидим, что произошло. Прошу вас, идите к себе.

Джон, Эркор и герцогиня вышли из зала.

В своей квартире герцогиня упала в кресло и запустила в волосы пальцы.

— Полагаю, что и здесь есть камеры и микрофоны, — сказала она, оглядываясь по сторонам.

Эркор подошел к стене, где был морской подводный пейзаж в коричневых и оранжевых тонах, и положил ладонь на стилизованный глаз осминога.

— Сейчас нет, — сказал он, — или, во всяком случае, они ничего не слышат через это. Вообще-то говоря, они еще не поставили тут монитор.

— Эти камеры чуть не погубили нас, когда мы похищали принца Лита. Слава богу, на этот раз там ничего нет. Эркор, ты имел случай увидеть, что сделал Лорд Пламени в этот свой визит?

— В этот раз было труднее, — сказал Эркор. — Мозг людей чуточку тяжелее обшаривать, чем мозг неандертальцев. Где он прятался в прошлый раз.

— Но что-нибудь ты можешь сказать?

— Могу сказать, кто убил Черджила.

— Кто же?

— Его Величество.

— И ты знаешь, зачем?

— В этом не уверен. В его мозгу было что-то еще… — он вдруг повернулся к Джону. — Помнишь, когда мы шли сюда, я ухватил мысли твоей сестры, и сказал, что что-то вроде не так? Я сказал, что там какое-то калейдоскопическое изображение, и я уловил его рисунок, но не смысл. В мозгу короля был тот же рисунок, тот же образ.

Помолчав, Джон спросил:

— Что означает это подобие?

— Оно означает, что они оба знали что-то одно, и даже чувствовали тот же путь. Но это было скрыто, как если бы они узнали и тут же постарались забыть. В мозгу Оска это было много сильнее, но оно было у обоих. И это, возможно, имеет какое-то отношение к Лорду Пламени.

— Тогда что же это произошло в обоих этих мозгах? — спросила Петра.

— Хороший вопрос, — сказал Эркор. — Мы пробовали его на Катаме, чтобы посмотреть, как он с ним разберется… среди множества других…

В дверь постучали. Появился начальник стражи.

— Ваша Светлость, джентльмены, фильмы просмотрены. Вы свободны приходить и уходить по вашей воле, но позднее вас, возможно, допросят…

— Его Величество сказал что-нибудь еще? — спросила Петра.

Страж взглянул изподлобья.

— Его Величество скончался. — Он резко повернулся и вышел.

Джон медленно закрыл за ним дверь.

— Догадываюсь, — сказала Петра, — что изгнание Лорда Пламени оказалось таким ударом, какого король не вынес.

— Всякий здоровый человек устоял бы, — сказал Эркор, — но король всю жизнь был больным.

Петра сложила тонкие пальцы.

— Черджил убит по наущению короля. А теперь король умер из-за… — она не закончила фразы. — Со всеми этими военными делами правительство скоро полностью исказится. Все мелкие чиновники начнут качаться и изгибаться.

— Вы думаете, никто не попытается воспользоваться королевой-матерью как сплачивающей точкой? — спросил Джон.

— Сомневаюсь. Она спокойно живет в своей обители, мягкой комнате в Медицинском Центре под присмотром психиатров. Она страшно сдала за последний год. Я помню, какой властной личностью она была и могла бы тогда дать благо империи.

— Означает это, — сказал Эркор, — что принцу Литу пора вернуться.

Герцогиня кивнула.

— А кто наследник трона после Лита? — спросил Джон.

— Я, — коротко ответила Петра. — Сегодня вечером вы и Эркор должны ехать на материк и как можно скорее привезти принца сюда.

— Если мы найдем его в лесах.

— Найдем, — сказал Эркор.

Джон отодвинул штору и посмотрел на освещенный город. Транзитная лента тянулась из дворца, сверкая под луной.

— Не знаю, — сказал он, — но хотел бы я знать, не вышло ли это дело из повиновения. Никто не собирался убить короля — я во всяком случае.

— Не намекаете ли вы, что это сделала я? — спокойно спросила Петра. — Спросите Эркора, было ли у меня такое намерение.

— Нет, не спрошу, — сказал Джон. — Когда я был в тюрьме, я хотел… — он замолчал.

— Джон, кто был виноват в том, что вы попали в тюрьму?

— Три года назад я назвал бы короля Оска. Но мы оба тогда были школьниками. Да, нечто изломанное и садистское заставило его подначить меня пробраться в тронный зал и стащить королевское знамя. Но нечто равно глупое и опрометчивое заставило меня согласиться и настолько испугало меня, что я убил стражника, пытавшегося задержать меня. Но сейчас, когда я узнал, что король умер, я ожидал в себе чувство свершившейся мести, облегчение, свободу, но ничего этого не было. Я до сих пор не свободен, не только от Тройного Существа, но и от чего-то в самом себе.

— У всех так, — сказала Петра. — У вас, Джон, может быть, больше.

Не поворачиваясь от окна, Джон сказал:

— Эркор, ты можешь почувствовать это. Скажи мне, что это такое?

Голос Эркора был полон серьезного чувства, какого Джон у него еще не слышал:

— Не могу, Джон. Это другая маска, которую я не могу пробить.

Джон резко повернулся.

— Может, тебе кажется, что это вина? Но я очень тонко чувствую нечто, и это нечто не вина, Эркор. Это что-то другое.

Глаза гиганта сощурились в минутной сосредоточенности, а затем он сказал с ноткой неуверенности:

— Нет, это не вина.

— Я не понимаю, — сказал Джон. — Может быть, Катам прав. Каждый раз, когда мы изгоняем Лорда Пламени, я думаю… не является ли все это болезненной фантазией.

— Я знаю одно, — сказала герцогиня, — чем бы это ни являлось, мы можем действовать только так, как действуем. И мы должны как можно скорее вернуть в Торон принца Лита.

— Ладно, — сказал Джон, — значит, едем в лес и привозим Лита обратно.

— Да, — сказала герцогиня. — А я постараюсь узнать кое-что в совете и посмотреть, не смогу ли я перехватить смятение, которое последует.

Джон и Эркор вышли, в дверях Джон растерянно повторил:

— Болезненная фантазия.

— У тебя нет времени думать об этом, — ответил ему Эркор. — Подумай только раз или два и убеди себя, что это не фантазия.

Вырвали человека из одного мира и швырнули в другой.

Подошвы сапог вязли в грязи, он был на вражеской территории за барьером. Земля здесь была мягкая, болотистая. Туман был таким же плотным, влажным, как осенний туман на море, окутывавший на рассвете рыбачью лодку. Воздух по-октябрьски холоден. И небо позади тумана слабо блестело, как полированные раковины.

Нет. Что-то не позволяло ему думать об этом. Нельзя. Тил пошел вперед. Он чувствовал себя неуверенно. На миг туман разошелся, и он увидел бараки, к которым и направился.

Почва стала тверже, и он наконец остановился перед дверью хижины. Света не было. Он чувствовал запах тумана, плавающего в темноте. Слегка пахло водорослями, и этот знакомый запах сделал все более реальным.

— Алло! — окликнул он.

— Привет, — отозвался знакомый голос. Из тумана появилось лицо Торна. — Значит, и ты здесь. Настоящая ловушка.

— Ну.

— Вот твоя койка.

Тил вошел внутрь хижины и увидел у стены ряд коек.