А затем я повернулась и медленно, прихрамывая, направилась к дереву, которое росло возле забора. Не обращая внимания на боль, которая казалась теперь вполне терпимой, я каким-то невероятным образом забралась на дерево, перевалилась через забор, едва не напоровшись на колья, которыми был унизан его верх, и спрыгнула вниз.

Я совсем забыла про ребенка. А когда вспомнила, решила, что ребенка, наверняка, тоже теперь нет. Скорее всего, месть Кукловода нерадивым своим марионеткам, уничтожила весь род Форс.

Я долго шла, не обращая внимания на усталость, пока опухающие колени не заставили меня остановиться. Но совсем останавливаться я не собиралась, опасаясь погони. Я присела на ворох сухих листьев и, достав свой медицинский комплект, туго перетянула колени, без предварительной обработки, боясь увидеть страшные раны под клочьями джинсов, окрашенных кровью. Я выпила две таблетки обезболивающего, которое припасла, периодически прося у Джима, ссылаясь на свои недомогания, связанные с беременностью. Есть мне не хотелось, и неизвестно, захочется ли когда-нибудь. Слишком свежи в памяти страшные картинки, слишком много страшных мыслей блуждало по моей голове.

Учитывая скорость моего движения, я должна была идти практически всю ночь, чтобы придти в город к утру. Мы планировали сделать это еще в тот же день к вечеру, но нас должно было быть трое. А я была одна.

Нет, я совсем не боялась останавливаться где-либо на ночлег. Я просто не хотела спать. Я боялась, что сны принесут мне еще больше мучений, а их и так хватало за сегодняшний день. Я не хотела вспоминать об Энтони, лицо которого, помимо моей воли, все еще стояло перед глазами. Я не хотела вспоминать о Райане… Не хотела… Я просто шла, механически переставляя ноги, но каждый шаг, а я это знала, хотя и не думала об этом, уносил меня все дальше от страшного дома. И теперь я не оглядывалась, даже когда за спиной слышались шорохи. Я не боялась сегодня никого и ничего. Я шла прочь, в новую жизнь.

Город встретил меня негостеприимно. Я бы не смогла добыть еду ни одним нормальным способом. Но я не хотела есть, хотя еды у меня было достаточно. Две порции были лишними и я не решались прикоснуться ни к ним, ни даже к своей. Я наткнулась на реку и, подумав довольно долго, все же нагнулась и попила, чем вызвала новый спазм боли в коленях, которые уже начали «забывать» это ощущение.

Затем больница. Здесь меня приняли. Даже без документов. Я сказала, что меня ограбили и избили. И никто не стал уточнять. Достаточно было того, что я смогла назвать свое имя. Навряд ли мне поверили, ведь моя одежда выглядела более чем странной. Да и нож и еда, вшитая в складки — все это говорило о ненормальном образе жизни. Но люди не стали выяснять подробности до поры до времени, предоставив это дело полиции.

Я не помню следующие несколько суток. Кажется, я спала, возможно, ела, быть может, у меня были неравные срывы. Я не помню, я была в состоянии полузабытья.

Но, тем не менее, для меня эта история почти закончилась. Почти…

Я вновь жила в своей маленькой квартирке — бетонной коробке над оживленной улицей в центре города. Практически ничего не изменилось в моей жизни и внешности, за исключением изрядно округлившегося животика.

Да, ребенок был жив, и, как оказалось, вполне здоров. Видимо, недолгое проживание в стенах страшного дома укрепило и его волю к жизни. Ему не повредил взрыв, тогда как я, вскоре после родов, должна была перенести операцию на колени. Внутреннее повреждение мешало мне при ходьбе — взрыв оставил свой след и в моей жизни.

Я никому ничего не стала объяснять. Ни свое долгое отсутствие, ни неожиданное появление там, где никто не ожидал меня увидеть, ни ограбление и похищение документов, которые мне пришлось восстанавливать — все это осталось при мне. Полиция долго пыталась выяснить подробности, но так ничего и не добилась. В сущности, у меня были только разбиты колени, а такого рода травма считалась в обществе вполне нормальной — ее можно было получить где угодно. Криминала здесь не было, вернее, так думала полиция…

Да, кстати, доктора все же поставили мне точный срок беременности, с точностью до трех дней. И, конечно же, эти три дня пришлись на период появления в доме новой марионетки. За ночь до этого я была счастлива в объятьях Энтони, думая, что это Райан, а через ночь младший Форс, наконец, соблаговолил исполнить то неизбежное, что должно было случиться с самого начала — как продолжение нашего первого знакомства на чердаке. Оба мы тогда поняли, что схожи настолько, насколько вообще могут быть схожи мужчина и женщина.

Я не хотела узнавать, кто был отцом моего ребенка, и я никогда этого не узнаю. Но, несмотря на это я продолжаю надеяться, что хотя бы один из братьев остался жив. Что, возможно, когда-нибудь, Райан сможет найти меня, даже не зная, где я живу сегодня. Все реально в нашем современном мире. Справочные службы работают отменно, а данные о себе я туда отправила сразу же, после приезда в свой родной город.

Время в доме течет неспешно и нельзя ожидать, что остальные покинут его уже спустя несколько недель или даже месяцев. Время там может измеряться годами. Поэтому я просто жила, ожидая, что, когда-нибудь, спустя месяцы или годы, в мою дверь постучит Райан. Я не была уверена, что он мне нужен в качестве спутника жизни, скорее, просто хотела знать, что он жив, что жива Исами, которая рискнула жизнью, сопровождая нас в нашем побеге. В какой-то степени я ждала и ее визита. Когда-нибудь…

Прошли годы — мой сын радовал меня, как никогда. Еще совсем немного и он пойдет в школу. На кого он был похож? Непонятно. В нем были черты и Райана и Энтони. Но, ведь они были братьями, так что это могли быть фамильные черты. Я уже давно перестала размышлять о том, кто мог стать отцом, для меня они оба были частью моего ребенка.

Звонок о телефону. Мне редко звонят, но друзья стараются не забывать. Беру трубку.

― Здравствуй, Джесс! ― Боже, этот голос мне не забыть никогда. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь прямо на пол, ища опору. ― Как новая жизнь?

― Какого черта тебе от меня нужно?! ― Голос становится хриплым, дыхание перехватывает.

― Я был уверен, что ты меня узнаешь. Ты, должно быть, прекрасно себя теперь чувствуешь? Операция прошла успешно, сын так похож на тебя и… на них… ― Он все про меня знал! ― Я позвонил тебе, чтобы сказать, что уважаю любые способы движения, результатом которых становится свобода. Ты добилась своего, и я тобой горжусь! Остальные пошли другим путем, и каждый достиг того результата, который заслужил.

― А Энтони? Разве он заслужил смерти?!

― Энтони разочаровал меня. Он знал слишком многое и решил не только воспользоваться этим в своих целях, но и поделился ценной информацией с другими. Я расценил это, как предательство, а Иуда должен умереть за свои серебряники.

― А Райан? Что стало с ним?! А Исами? Они выжили?

― Мне нечего сказать тебе Джесс. Я не считаю нужным отвечать на твои вопросы. Если хочешь все узнать — возвращайся. Только в этом случае я расскажу тебе все в мельчайших подробностях, а ты продолжишь мою идею. Так как? Вернешься?

― Пошел к черту! Ты прекрасно знаешь, что я должна воспитывать сына и охранять его от таких, как ты!

― Это твой выбор Джесс. Будь счастлива!

Короткие гудки в трубке воскресили мои воспоминания и я глухо зарыдала, сжавшись в комок. Мертвое лицо Энтони, кровь, мысли о Райане, об Исами — все это яркими вспышками мелькало в моем возбужденном мозгу. Я собрала все свои силы и прекратила истерику. У меня есть о ком заботиться, и я никогда больше не вернусь в тот дом. Это мой выбор!