– Ты же говорил, что твоя бывшая жена очень хорошо готовила блюда корейской кухни?

– Да, очень хорошо, но не как кореянка.

– Может, ты и прав. Мама моей подружки Оли Хван тоже так говорит. Но все равно она учит меня, и мне нравится.

– Я не знал, что Оля кореянка. Она не похожа на наших девушек.

– Воспитывал ее отчим-кореец, а ее родной отец не был корейцем.

Кан посмотрел на часы.

– Через полчаса в сауну, а потом – в ночной клуб!

– Вот здорово! Пойду приготовлюсь.

– Катя, в сауну ничего не надо. Полотенце там дадут. Лучше в чем мать родила – мы там будем одни.

– Нет, я надену купальник. Ты же знаешь, я стесняюсь своих грудей. Слишком они большие, прямо коровье вымя какое-то.

– Надо гордиться, что тебе от мамы досталась такая красивая грудь.

– Мне неприятно, когда мужики бессовестно пялятся на мою грудь. Поэтому стараюсь максимально скрывать ее под одеждой.

– Ну, ладно, тогда иди, переодевайся! – уступил Кан.

Катя пошла в спальню, а Кан понес грязную посуду на кухню. Тут в дверь кто-то постучал. Кан, вытирая руки полотенцем, открыл входную дверь. На пороге стояли три незнакомца. Первый обратился к нему на ломанном русском языке:

– Это ты здесь с нашей девкой?

Кан почувствовал, как его обдало запахом перегара и лука. Придерживая дверь, он спокойно сказал:

– Ребята, вы уже неплохо погуляли, а теперь идите, проспитесь! Тут вам не Финляндия.

В ту же секунду сбоку по двери ударили ногой. Кан почувствовал сильный удар в челюсть. Его отбросило в комнату. Он успел заметить, как один из нападавших занес над ним бейсбольную биту. В последний момент, уже лежа на полу, Кан резко метнулся влево и увернулся от удара, который пришелся по деревянному полу.

– Говори, желтая собака, где наша девчонка?!

Сквозь приоткрытую дверь Кан увидел стоящих за порогом в темноте двух интердевочек. Нападавшие продолжали бить его ногами по животу и бедрам.

– Где наша сучка?! – прохрипел пьяным голосом один из них.

Били без жалости и профессионально. Сопротивляться было бесполезно.

«Забьют насмерть!» – мелькнуло в голове у Кана.

Вдруг в этом шуме раздался женский голос:

– Я здесь! – Катя в одном купальнике стояла в дверях спальни.

Пьяный финн отбросил Кана и пошел на девушку. Катя спросила на финском:

– Вы меня ищете?

И тут раздался выстрел. Кан видел, как повисла в воздухе рука финна, и бита с треском отлетела в сторону. Раздался нечеловеческий крик. Горилла-финн, зажав руку между ног, крутился как волчок, и по его ногам стекала кровь. Кан, уже теряя сознание, увидел, как остальные кинулись на улицу. Катя подбежала к Кану. Он лежал без сознания в крови. «Убили!» – мелькнуло в голове у девушки. Она направила дуло пистолета на раненного финна, и тот со стоном, скорчившись, выбежал из коттеджа в темноту, оставляя кровавый след. Катя со слезами села на пол и уложила окровавленную голову Кана себе на колени. Тут наконец прибежали охранники – и обомлели. Было от чего! Посреди комнаты в луже крови лежал азиат, а молодая финка в одном купальнике держала его голову на своих коленях и рыдала.

– Что случилось? Вызывайте «скорую»! – крикнул охранник.

– Закройте дверь снаружи! Я сама позвоню куда надо! – на чистом русском языке крикнула девушка. Охранник без возражений закрыл дверь. Раздался звонок – кто-то звонил на телефон Кана. Катя осторожно сняла голову любимого с колен, встала и взяла со стола трубку.

– Алло! Станислав Иванович, это Ваня. Где вы? – услышала она взволнованный голос.

– Ваня, это Катя. У нас беда!

– Катя? Что случилось?

– Мы в мотеле «Ольгино», срочно приезжай.

Потом она набрала номер матери.

– Мама, мы в мотеле «Ольгино». На нас напали.

– Ты в порядке, доченька? – тревожно спросила Тикова.

– Я – да, но Стасу досталось!

– Я уже выезжаю!

Через двадцать минут первым приехал Иван. Катя, сидя на полу, вытирала кровь с лица Кана. Иван подхватил своего генерального директора и понес его в спальню. Катя вбежала за ним и стала снимать покрывало с кровати.

– Катя, оставь покрывало, я прямо так положу, – остановил ее Иван.

И тут с грохотом упал пистолет.

– Откуда это? – Иван посмотрел на Катю.

– Я стреляла в нападающего и задела его. Видел кровь на крыльце?

– Кать, пойди, оденься. Ты, наверное, забыла, что в купальнике?

– Да, я сейчас. Ты присмотри за ним, – она схватила платье и пошла в ванную.

В комнату вошла Тикова в сопровождении охранника.

– Что со Станиславом Ивановичем? Где Катя?

– Мама, я здесь, со мной все в порядке. Только Стас еще не пришел в себя, – произнесла Катя, выходя из ванной.

Тикова сразу оценила обстановку и повернулась к охраннику.

– Срочно вызывайте «скорую»!

Охранник выбежал из коттеджа.

– Катя, вот ключи от моей машины, давайте вы с Ваней быстро перенесите оружие в машину.

– Я никуда не отойду от него!

– Ты сейчас ничем не поможешь. Тут нужен врач.

Иван собрал оружие, и они вышли к машине. Укладывая все в багажник своих «Жигулей», он спросил:

– Катя, кто стрелял?

– Я. Прострелила финну руку, похоже…

Ваня достал пистолет, основательно вытер его тряпкой и взял рукоятку в правую руку. Затем, положив пистолет в багажник, он строго сказал:

– Теперь – я стрелял в финна! Поняла? Пошли обратно!

В коттедже Тикова стояла рядом Каном и пробовала прощупать его пульс.

– Катя, – повернулась она к входящей дочери, – как все произошло?

– После ужина мы собирались в сауну. Я пошла переодеться в спальню. Видимо, в этот момент кто-то постучал в дверь. Станислав Иванович пошел открывать. Я услышала удар, а потом финны кричали: «Где эта наша девка?». Я выскочила из спальни и увидела, как три здоровенных амбала избивали Кана. Он уже лежал на полу, один из них бил его вот этой бейсбольной битой.

Иван держал в руках окровавленную и раздробленную рукоятку бейсбольной биты.

– Все орали: «Где наша проститутка?» – продолжала Катя.

– Почему они решили, что ты финка? – спросила Тикова.

– Когда мы приехали, я сказала охраннику несколько слов на финском – так просто, чтобы отвязался побыстрее. Но недалеко от него стояли интердевочки и слышали это.

– Тогда все ясно.

– В спальне лежало оружие, я бросилась за пистолетом. Когда я вышла из спальни с пистолетом, финн замахнулся битой над головой Станислава Ивановича. Я выстрелила ему в руку.

Вошел охранник с врачом и санитаром.

– Прошу всех выйти, – быстро распорядился врач.

Осмотрев Кана, он сказал санитару:

– Давай носилки! Срочно грузим!

«Скорая» стояла у крыльца. Кана погрузили в машину. Санитар закрывал двери, когда Катя встала перед ним:

– Я тоже должна ехать, – сказала она твердо.

– В машине нет места. Где доктор будет ставить капельницу?

– Катя, они везут его в Приморскую больницу. Едем за ними! – предложила мама.

Включили сирену, и машина «скорой помощи», сорвавшись с места, исчезла в темноте.

– Ваня, вымой все внутри и на крыльце, вещи грузи в «мерседес» и приезжай в Приморскую больницу, – сказала Тикова.

– А вдруг следователю понадобятся следы и отпечатки пальцев?

– Я разговаривала с охраной. Это дежурный из шестого отдела КГБ, им не нужен этот инцидент.

– А если со Станиславом Ивановичем будет совсем плохо, то с кого мы спросим? – не унимался бдительный Иван.

– Ваня, я уже сообщила обо всем своему шефу Гаврилову, и он сам разберется. Ты сделай то, о чем я тебя попросила. Мы ждем тебя в больнице.

– Мама, давай быстрее, – с нетерпением просила Катя.

– Садись в машину! Все, едем!

«Жигуленок» выехал из ворот и помчался в сторону города. Солнце уже встало, но трасса была пустой. Казалось, что весь мир спит крепким летним сном, и только капитан РУВД с дочерью спешат вдогонку «скорой помощи», в которой уставший после ночного дежурства врач борется за жизнь Кана.