Кан попросил, чтобы им принесли боржоми со льдом.

– У нас боржоми из холодильника. Льда нет, – ответил из-за стойки бармен.

– Подойдет из холодильника, – согласился Кан.

Бекетов продолжал:

– Родом я из Красноводска, здесь мои родные места. Нашу семью знают все местные жители. Мой род происходит из Ирана. Прадед пришел на эти земли с большим состоянием, и каждое следующее поколение только умножает семейную казну. Мой отец здесь очень уважаемый человек. Если кому-то нужны большие деньги, а большие деньги зачастую нужны деловым и высокопоставленным людям, то они обращаются к моему отцу, и тот всегда их выручает. А учился я в Ленинграде – окончил юрфак Ленинградского университета еще при Брежневе…

В те времена, когда у руля коммунистической партии Советского Союза стоял его пятикратный герой, вся страна жила девизом: «Возьми сам и дай возможность другим!». Как-то Брежнев сам рассказал такую историю в одном из своих выступлений: «Помню, учился я в техникуме, времена были голодные. По ночам мы разгружали вагоны с цементом, песком, мукой. А бывало, попадался вагон с яблоками – так мы тогда его быстро разгружали и несколько мешков брали себе, пока не видел охранник». Советский Союз был изолирован от внешнего мира. Все – от хлеба до самолетов – производили союзные республики. Импортные товары широкого потребления можно было купить только в специализированных магазинах, где оплата производилась чеками и сертификатами, которые получали граждане, работавшие за границей. В таких магазинах без всякой очереди продавали импортные телевизоры, видеомагнитофоны, бытовую технику, даже автомобили, в то время как обычные советские граждане могли без очереди купить только уксус да кабачковую икру. Чтобы купить автомобиль, нужно было ждать шестьдесять лет. У валютных магазинов и интуристовских гостиниц кружились армии фарцовщиков. В Ленинграде в начале восьмидесятых был такой известный фарцовщик по кличке Грузин. На самом деле звали его Александр Фомин, и был он наполовину азербайджанец, наполовину русский. Ему было тогда лет тридцать, и все знали, что он работает в порту – сутки через двое. Сутки он был на работе, а потом двое суток занимался фарцовкой. В восемьдесят четвертом Грузин имел особую популярность среди фарцовщиков, которые с утра до вечера тусовались в баре на Двинской. Все знали, что именно через него проходил основной поток импортной радиотехники, холодильников и автомашин. Поскольку весь импортный товар для валютных магазинов поступал на склады Внешмортрансфлота, было очевидно, что за Грузином кто-то стоял сверху, но никто из фарцовщиков не знал его имени. В разговорах называли его «Пахан».

Бекетов в то время служил младшим лейтенантом в транспортной прокуратуре на Двинской, где прокурором был В. Г. Мампория. Фарцовщики, если попадались на перепродаже валюты или чеков ВТБ, в основном проходили через молодого лейтенанта. Бекетов имел неограниченные финансовые средства, которые высылал ему отец. А доступа к импортному товару у него не было. Он искал надежный контакт, который обеспечил бы ему такой доступ, тем более что отец все время просил его достать новую «Волгу». В то время в Красноводске только председатель горисполкома ездил на «Волге». В какой-то момент Бекетов узнал, что все пути сходятся на Фомине-Грузине. Но тот работал осторожно и сам не светился у магазинов. Лейтенант понимал, что взять Грузина на деле невозможно. И тогда он решил устроить ему «подставу». Он вызвал из КПЗ[14] сидевшего там фарцовщика по кличке Тощий, который промышлял на «куклах» у валютного магазина «Альбатрос». Обычно на «куклах» работали два фарцовщика. Происходило это примерно по такому сценарию.

…Тощий стоял у «Альбатроса» уже пару часов, но клиентов все не было. Наконец его напарник по кличке Нос махнул рукой с остановки трамвая, указывая на «фраера» в морской форме. Тощий пошел навстречу потенциальному клиенту. Моряк явно был не из Ленинграда, похоже, что с Севера.

– Чеки[15] не продаете? – приостановившись за несколько шагов от него, тихо спросил Тощий.

– А почем? – моряк замедлил ход.

– Могу купить по десять, – предложил Тощий явно завышенный курс.

– Пойдет. А если я продам больше? – моряк уже остановился.

Тощий подошел вплотную.

– Не останавливайся! Идем к магазину. А сколько у тебя есть?

– Если продашь по одиннадцать, то тысяча, а после «Альбатроса» – еще пятьсот.

– Давай по двенадцать – и все полторы тысячи сейчас?

Клиент задумался и замедлил шаг.

– Хорошо, идет!

– Давай зайдем за угол этого дома. Тут никто не помешает, – предложил Тощий.

Встали между домами. «Вот подфартило! Хорошо, что с утра Нос приготовил «куклу»» на десять тысяч», – стучало в голове Тощего.

– Давай быстрее, чтоб менты не засекли! Приготовь шесть книжек, – нагнетал он обстановку.

– Да у меня уже все готово.

Тощий вынул пачку двадцатипятирублевых банкнот и передал моряку.

– Вот. Тут десять тысяч.

Он вынул другую пачку и отсчитал восемь тысяч рублей.

– Еще восемь. Давай чеки! Считай!

Моряк достал шесть книжек чеков и отдал Тощему.

– Ты, давай, шустро считай, пока нет ментов! – торопил Тощий, проглядывая чеки. Клиент от возбуждения начал пересчитывать второй раз.

«Так. Все как по маслу. Теперь надо незаметно достать «куклу» и спрятать в рукав куртки. А вот и Нос стоит наготове – ждет сигнала», – спокойно планировал Тощий. Моряк был весь красный от возбуждения.

– Тут все правильно: восемь тысяч, – он держал в левой руке пачку. – А тут на пятьсот рублей больше! – моряк тряс правой рукой пачку двадцатипятирублевок.

– Вот спасибо! Дай проверю! – Тощий взял пачку и начал пересчитывать. В этот момент он и заменил ее на «куклу» – пачку нарезанной бумаги – и отступил от моряка на шаг. Нос начал движение в их сторону.

– Да, ты прав! – обрадованно сказал Тощий. – Тут больше на пятьсот рублей, в спешке проглядел. Вот, пятьсот рублей я вынимаю, а остальное – твое.

Нос быстро прошел рядом.

– Орлы, атас! Менты! – раздался тихий оклик.

Клиент схватил пачку, протянутую ему Тощим, и быстро зашагал к «Альбатросу», на ходу засовывая деньги во внутренний карман шинели. Тощий завернул за дом, где в «девятке» его уже ждал Нос. Машина медленно поехала по Двинской. Только в гостинице морячок достанет деньги, чтобы пересчитать, и увидит вместо пачки из двадцатипятирублевок «куклу»: сверху и снизу две банкноты по двадцать пять рублей, а между ними – нарезанная бумага. Вместо восемнадцати тысяч он получил восемь. После такой удачной «сделки» Тощий не появлялся на «работе» пару дней.

Но в последний раз ему не повезло, и теперь он сидел в КПЗ, откуда его и доставили к Бекетову. Тощий вошел в просторный кабинет лейтенанта. «Интересно, что этому менту надо? Ребята говорили – он ничего», – думал он, приглядываясь к следователю. Форма на менте была сшита не из государственного сукна, а на заказ – из лавсана, который можно купить только на валюту или у моряков с рук. На ногах вместо форменных ботинок – явно дорогие итальянские. «Да эта форма с ботинками потянет баксов на шестьсот», – прикинул фарцовщик. Бекетов предложил сесть на стул напротив и пододвинул к нему пачку сигарет «Кэмел».

– Закуривай, Тощий!

Тощий не любил импортные сигареты: слишком слабые. Но, как говорится, на безрыбье и рак – рыба! Свои-то у него отобрала конвоир в юбке. «Вот баба! Заставила раздеться догола, да еще за член схватила, будто ей это нравится, и говорит: «Моя бы воля – я бы всем фарцам яйца поотрывала!» – а потом дернула так, что кадык заходил от боли. Стерва! Еще бы в двери зажала», – взвыл про себя Тощий. Она швырнула в него одежду и прошипела в самое ухо:

– Вечером достану тебя из конуры. Если не удовлетворишь, то опять шмотки отниму, и просидишь голый до утра!