Хорошая погода должна была послужить предлогом для того, чтобы поездка в город превратилась в нечто большее. В такой солнечный день приглашение прогуляться по набережной прозвучало бы абсолютно уместно. Теперь о прогулке не могло быть и речи, и майор опасался, что приглашение выпить чашку чая в холле отеля прозвучит чересчур самонадеянно. Он резко сел, и спальня поплыла вокруг него. Вдруг из-за дождя миссис Али позвонит и отменит поездку? Придется перенести встречу с Мортимером или отправляться в город самому.

На случай, если поездка все же состоится, следовало привести в порядок себя и свою одежду. Майор поднялся, сунул ноги в кожаные марокканские тапочки и прошлепал к массивному сосновому шкафу. Он планировал надеть твидовый пиджак, шерстяные брюки и сбрызнуться праздничным одеколоном. Но от влажного твида исходил слабый запах. Не хотелось бы, чтобы в маленькой машине миссис Али пахло овцой, утопившейся в лавровишневой воде. Он в раздумье замер перед шкафом.

В зеркале отразилось его лицо, слабо освещенное тусклым утренним светом. Он подошел поближе и провел рукой по короткому ежику волос, пытаясь сообразить, когда же он успел так постареть. Он попытался улыбнуться — ушла угрюмость и небольшие брыли, но вокруг голубых глаз побежали морщинки. Решив, что так, пожалуй, немного лучше, майор испробовал несколько различных улыбок, но вдруг понял, как это глупо. Нэнси бы не одобрила подобное тщеславие — миссис Али наверняка тоже.

Пересмотрев свой гардероб, он решил, что сегодня у него есть прекрасный повод надеть дорогой акриловый свитер, который Роджер подарил ему на прошлое Рождество. Поначалу майор счел что свитер слишком облегающий, а узор из ромбов чересчур молодежный, но Роджера прямо-таки переполнял энтузиазм.

— Я получил его от итальянского дизайнера, с которым мы работаем, — объяснил он. — На его вещи весь Лондон записывается.

Майор, купивший Роджеру непромокаемую шляпу в «Либерти» и изящный томик сэра Эдмунда Хилари, с достоинством поблагодарил сына за прекрасный подарок. Из соображений вежливости он не стал высказывать свое мнение о мужчинах, которые записываются на свитера. К тому же Роджеру явно нелегко было расстаться с этой вещью. После Нового года майор убрал розово-зеленую полосатую коробку на верхнюю полку шкафа. Сегодня же он решил, что слегка молодежный стиль будет в столь сырой день вполне кстати.

Роясь в шкафу в поисках чистой белой рубашки, майор не в первый раз подумал, что, пожалуй, стоит перебрать вещи и кое-что выбросить. Ему вспомнилась Марджори, опустошавшая шкаф с одеждой Берти. Марджори всегда отличалась практичностью. Качество, достойное восхищения. Он представил себе ряд коробок, надписанных черным маркером, ожидающих следующей церковной распродажи.

К обеду майор был в необычайно нервозном состоянии и подпрыгнул, услышав телефонный звонок. Это оказался Алекс, который интересовался, не желает ли он, несмотря на дождь, сыграть партию в гольф.

— Прости, что не позвонил раньше, — сказал Алекс. — Альма мне все рассказала. Говорит, ты вроде держишься.

— Да, спасибо.

— Надо было позвонить раньше.

Майор улыбнулся, слушая, как Алекс корит себя за собственную неловкость. Никто из них не позвонил — ни Алекс, ни Хью Уэтстоун, его сосед, ни кто-либо из гольф-клуба. Майор был не в обиде. Раньше он поступал так же — держался подальше от чужого горя, предоставляя разбираться со всем Нэнси. Считалось, что женщины лучше умеют справляться с подобными ситуациями. Когда умерла старая миссис Финч, Нэнси еще две или три недели после похорон каждый день приносила мистеру Финчу суп или остатки их ужина. Майор всего пару раз приподнял шляпу, встретив старика на улице. Мистер Финч, тощий, как уличный кот, и явно не понимавший, где находится, одаривал майора абсолютно пустым взглядом и продолжал свой извилистый путь. Все испытали облегчение, когда дочь отправила его в дом престарелых.

— Мне надо в город, встретиться с поверенным, — сказал майор. — Может, на следующей неделе?

Он старался раз в неделю играть в гольф, что было нелегко при неустойчивой осенней погоде. С похорон Берти он уже две недели не был в клубе.

— Сегодня все равно земля раскисла, — согласился Алекс. — Я закажу нам раннее время на следующей неделе, и посмотрим, успеем ли сыграть партию до обеда.

К двум часам дня тучи решили угомониться и устроились на горизонте. На смену дождю пришел серый туман, похожий на холодный пар, который пригвождал к месту любой запах. Майор поморщился, услышав запах мочи, которую оставила бродячая колли, пометившая деревянный столб автобусной остановки. Трехсторонняя будка с дешевой рубероидной крышей не давала никакого укрытия от тумана и воняла креозотом и застарелой рвотой. Майор отпустил проклятие в сторону инстинктивной тяги к убежищу, которая вынудила его зайти на остановку. Перед ним красовались исторические свидетельства, выдолбленные на стене местной молодежью: «Джез и Дэйв», «Мик любит Джилл», «Мик — мудак», «Джилл и Дэйв».

Наконец маленький голубой автомобиль выехал из-за холма и остановился рядом с ним. Сначала майор увидел ее широкую улыбку, потом заметил переливающийся голубым и зеленым шарф, который миссис Али набросила на свои темные гладкие волосы. Она открыла пассажирскую дверцу, и он залез в салон.

— Простите, сейчас уберу, — сказала она и забрала с сиденья несколько книг в пластиковых библиотечных обложках.

— Спасибо, — он устроился на сиденье, стараясь не кряхтеть. — Давайте подержу.

Забирая книги, он обратил внимание на ее длинные тонкие пальцы с короткими ногтями.

— Ну что, в путь? — спросила она.

— Да, спасибо. Вы очень любезны.

Ему хотелось взглянуть на нее, но его смущала теснота салона. Она завела мотор и резко тронулась. Майор оперся на дверцу и посмотрел на книги. Это были толстые старые тома, их пластиковые обертки пожелтели от старости. Он принялся разглядывать названия: роман Колетт, рассказы Мопассана, сборник стихов. Майор перелистал Мопассана и с удивлением обнаружил, что она читала его в оригинале, а не в переводе.

— Эти книги явно не из передвижной библиотеки, — заметил он.

Миссис Али рассмеялась, и смех ее звучал как песня.

По вторникам рядом с муниципальными домами на краю деревни останавливался большой бело-зеленый фургон передвижной библиотеки. Майор предпочитал пользоваться своими книжными шкафами, где всегда мог найти утешение в компании верных друзей Китса и Вордсворта, а сэр Сэмюэл Джонсон, пусть и чуточку слишком самодовольный, всегда был готов порадовать острым словцом. Тем не менее он одобрял саму идею передвижной библиотеки и всегда навещал фургон, чтобы продемонстрировать свое одобрение, хотя скудный выбор старых романов был быстро исчерпан, а кричащие обложки бестселлеров и горы любовных романов наводили на него ужас. В последний свой визит к фургону майор, рассматривая большой альбом местных птиц, обратил внимание на маленького сопливого мальчика, который сидел на полных коленях своей матери и читал вслух книгу о поездах. Майор и библиотекарь как раз обменялись улыбками, говорящими, как приятно видеть ребенка, которого интересует что-то, кроме телевизора, — как вдруг мальчишка, возмутившись чем-то в книге, взял и отодрал у нее заднюю обложку. Разъяренная и смущенная мать под изумленным взглядом библиотекаря отвесила сыну звонкую оплеуху. Путь к выходу майору преграждали как провинившийся ребенок, ищущий спасения под столом, так и обширный зад его матери, которая с проклятиями тянула сына на свет божий, чтобы всыпать ему с большими удобствами; майору ничего не оставалось, кроме как держаться за металлическую полку и пытаться сохранять присутствие духа, несмотря на завывания мальчика.

— Конечно, я езжу в городскую библиотеку, — ответила миссис Али и спокойно обогнала огромный прицеп с сеном на самом узком отрезке трассы между двумя слепыми поворотами, — но даже там мне приходится в основном заказывать книги.