Она опустила глаза.

Тем временем из лавочки принесли краски.

- Соберите всех слуг в соседней комнате, - сказал я Орту - и впускайте ко мне по одному. На листе папира я написал три коротких слова - 'небо' - жёлтой краской, 'трава' - красной и 'лютик' - синей.

- Каким цветом это написано? - быстро спрашивал я каждого из слуг. Они таращили на меня глаза, но, привыкнув исполнять любую господскую прихоть, терпеливо давали ответы: 'цыплячьим, гвоздичным, заревым, сумеречным'.

- Голубым, - вдруг услышал я. - Ой, нет, таким, как у лютика'.

Да уж, если красный с зелёным иные путают, то таких ошибок мне ещё не встречалось. Передо мной стоял паренёк ростом мне по пояс, с лицом, покрытым веснушками.

- Ты что же, учишься читать?

Уши его покраснели, словно он уже ожидал того, что за его будут за них драть.

- Хочу поступить приказчиком в лавку, а там надо, ну, хоть немного. И читать, и считать тоже.

- Ну что ж, похвальное намерение. А здесь ты чем занимаешься?

- Еду варю. Я кухарки здешней сын.

Больше грамотных не нашлось. Поварёнок, как выяснилось, до позднего вечера помогал матери, уснул прямо на кухне и с самого утра тоже был весь в хлопотах.

Слуг отослали, и я снова остался наедине с супругами.

- Простите меня, - сказал я Лари, - но мне важно знать, в чём именно вас обвинял ваш сын.

Она вскинула голову:

- Сука, - кричал он, - шлюха. И ещё похуже. Потом разрыдался, выкрикнул, что всё равно меня любит, и выскочил из комнаты.

Лари зарыдала. Я подождал, чтобы она хоть немного пришла в себя, и осторожно сказал:

- Госпожа, у меня есть свои основания считать, что вы были верны своему мужу. Но не мог ли кто-то внушить Холи, что он и в самом деле бастард, плод незаконной связи? Орт собирался огласить завещание и сгоряча мог заявить, что хочет почти всё оставить Лерту. Мальчишка должен был воспринять это как подтверждение своему безумному подозрению.

Супруги долго глядели друг на друга:

- Лерт, - сказали они в один голос.

- Теперь я понял, - продолжал Орт. - В последнее время кузены часто ссорились, Лерт постоянно говорил Холи, что тот недостоин и должен сам знать своё место.

- Если это так, то его затея была почти беспроигрышной. Прямо поговорить с вами Холи уже не решался, вдобавок он со страхом ожидал того, что откроется при оглашении. Рассорься он с вами вконец, сбеги из города или покончи с собой - Лерт в любом случае добился бы своего.

- Благие предки! - Лари снова плакала. - Почему мы не заставили его рассказать нам всё?

- Не убивайтесь так! Ваш сын должен был выжить, и я вытащил бы из него всю правду, если бы не убийца. Но сейчас пора разобраться с Лертом. Холи было трудно говорить, и я ни о чём его не спрашивал. Но шепнуть мне, что двоюродный брат открыл ему, что он бастард, парень вполне мог. Попробуем поднажать на него. Как можно скорее пошлите телохранителей, чтобы они привели его сюда. Обвините Лерта в том, что кузен попытался себя зарезать. Потребуйте подписать документ, где он откажется от своей доли наследства. Дайте ему договорить до конца и выйти из комнаты, но, если я подам знак, пусть телохранители схватят его и свяжут.

Лерта привели быстро. Это был чернявый парень лет восемнадцати с небольшой острой бородкой. Выслушав обвинения, он сразу же заявил, что решил просто пошутить, и никак не ожидал, что Холи окажется таким неженкой. Поднять глаза на меня он не решался, но нагло поглядывал на супругов. Отказ от наследства Лерт подписал почти сразу же, неловко зажав в руке перо, и пошёл прочь с явным облегчением. Я заметил, что три пальца на его руке были неподвижны.

- Задержите его, - шепнул я, когда он выходил. Телохранители втолкнули Лерта в соседнюю комнату.

- Почему? - спросил Орт.

- Он не просто клеветник, он убийца. Лерт затеял интригу ради денег, а теперь так легко отказался от них, боясь обвинения в худшем. Ничто не мешало ему прочитать послание ещё в первый приход к вам и отправиться ко мне. Правая рука его плохо слушается, и он, надо полагать, переучился держать оружие левой. Постель, на которой лежал Холи, находилась у окна, и убийца мог стоять только с одной стороны. Удар нанесли левой рукой. Давно у него покалечена правая?

- Уже года четыре. Он всю осень проходил тогда с повязкой.

Я закрыл глаза. Голова у меня кружилась, и я с трудом заставлял себя думать дальше.

- Сир Орт, я понимаю, что после всего, что открылось, вы желаете поквитаться с мерзавцем сами. Но я прошу права на поединок с Лертом. Вы будете моим секундантом.

- Не могу вам отказать.

Я прохожу в соседнюю комнату, где сидит связанный Лерт:

- Кто разрезал тебе сухожилие на руке - мой отец или его телохранитель? Холи ведь видел в ту ночь, как ты выходил и вернулся раненым, и о чём-то догадывался. Ты боялся, что он поправится и сможет всё мне рассказать. Убивать его только для того, чтобы скрыть твою нынешнюю ложь, было бы неразумно. У тебя была более веская причина.

Сначала он всё отрицал, но за мной было значительное преимущество. Лерт никак не мог точно знать, что именно уже было мне известно - от главного убийцы, от Асты, его жены, от Холи, а я не собирался открывать свои карты.

Как я и предполагал, они напали на отца и Кона неожиданно и без предупреждения, после дружелюбного разговора. Роди и его трабант атаковали Кона, и через несколько мгновений оба телохранителя уже были мертвы. Лерт напал на отца, и тот отразил его удар, но Роди в это время зашёл к нему со спины.

Под конец Лерт смог выдавить из себя только это:

- Пощадите меня. Я был совсем юным и слушался Роди, как не слушался бы и короля. Он был таким умным, удачливым, благосклонным ко мне. Я представить не мог, что всё обернётся так ужасно. Трое мертвецов - каждый потом долго снился мне по ночам. Нам ещё пришлось тайком хоронить Сина, ведь Роди должен был скрыть, что случилось с его телохранителем. Мы спешили унести и зарыть труп, я не смел обернуться и остался калекой.

- Твои ночные кошмары и сожаления не помешали тебе изводить своего кузена, хотя ты прекрасно понимал, чем дело закончится. А когда отчаянье привело его ко мне, ты убил его, не задумываясь, хотя мог бы просто сбежать.

- Вы нашли бы меня!

- Нашёл бы. Но тогда тебе ещё можно было бы просить о пощаде. Теперь - иди на поединок и защищайся, потому что я собираюсь тебя убить.

Лерта провели во двор, развязали и отдали оружие. Я взял свой палаш в левую руку. Это всё равно было не вполне честно, поскольку я почти одинаково владею обеими, но давать ему большего преимущества я не собирался. Лезвие уже со второго удара перерубило Лерту глотку, и мне даже не потребовалось его добивать.

Вскоре слуги, посланные ко мне домой, принесли на носилках Холи. Я в последний раз положил руку ему на лоб, отодвинув вьющуюся рыжую прядь. В этот солнечный день его кожа казалось холодной, как лёд на леднике. Госпожа всё-таки помогла мне отомстить за отца, но стоило ли это жизни юноши?

Я едва замечал испуганный вскрик поварёнка, плач Лари, разговоры и вздохи старых служанок, привязанных к Холи, поскольку разговаривал сам с собой, начиная всякий раз с 'если'.

Если бы я не растратил все деньги, то купил бы и уложил вокруг дома потайную урготскую цепочку, поднимающую тревогу, когда её переступают чужие или даже когда её перелетают во втором облике...

Если бы у меня хватило сил не только заняться раной подростка, но и задать ему несколько верных вопросов, совсем коротких и простых...

Если бы я оказался догадливее...

Если бы я был настороже, когда готовил снадобье...

Вместо этого я и в прошедший, и в нынешний день больше всего напоминал медузу, выброшенную на берег. Над телом Холи я пообещал себе, что забуду о маковом настое, и сдержал это слово, хотя в следующие несколько дней мне иногда казалось, что я сойду с ума.