– Так-так! И что же это означает, по-вашему? – нетерпеливо спросил Дензил.

– Это означает только то, мистер Дензил, что после встречи с мистером Бервином Блайндерс обошел площадь по кругу и заметил тени – две или даже три – на шторе в окне гостиной. И вот я вас спрашиваю, сэр, – повысила голос мисс Грииб с таким видом, словно приводила решающий аргумент, – если мистер Бервин вошел на площадь в одиночестве, как же к нему попали гости?!

– Быть может, через черный ход, – предположил Люциан.

И вновь мисс Грииб лишь покачала головой.

– Задний двор дома номер тринадцать я знаю как свои пять пальцев, – сообщила она. – Он обнесен забором, но никакого черного хода там нет. Чтобы попасть внутрь, вам нужно войти или через переднюю дверь, или спуститься вниз в подвал; ни то ни другое невозможно, чтобы этого не заметил Блайндерс у входа на площадь, следовательно, – с торжеством заключила мисс Грииб, – его визитеры никак не могли этого сделать!

– Они могли прийти на площадь днем, когда Блайндерса еще не было на дежурстве.

– Нет, сэр, – ответила мисс Грииб, готовая опровергнуть и это возражение. – Я уже думала об этом и, дабы исполнить свой долг перед местными обитателями, навела справки. Два раза я спрашивала об этом дежурившего днем полицейского, и оба раза он ответил мне, что мимо него никто не проходил.

– В таком случае, – в некотором замешательстве заметил Люциан, – мистер Бервин живет не один.

– Прошу простить меня, – заявила упрямая женщина, – но я уверена, что один. Миссис Кебби обошла весь дом и не нашла ни души. Нет, мистер Дензил, вы, конечно, можете думать как хотите, но с мистером Бервином явно что-то не так – если это, кстати, его настоящее имя, в чем я сильно сомневаюсь.

– Но почему, мисс Грииб?

– Потому, – ответила хозяйка, руководствовавшаяся женской логикой. – Если вы намерены заняться решением этой загадки, мистер Дензил, умоляю вас не делать этого, иначе вы можете столкнуться с чем-либо ужасным, помяните мое слово.

– Например?

– Ну, не знаю, – сказала мисс Грииб, тряхнув головой, и направилась к двери. – Не в моих правилах говорить о том, что я думаю. Я последний человек на свете, который станет вмешиваться в то, что его не касается, – такая уж я есть.

Завершив разговор на этой ноте, мисс Грииб исчезла, метнув напоследок на своего постояльца многозначительный взгляд и поджав губы.

На самом деле мисс Грииб не могла выдвинуть никаких обвинений против своего соседа из дома напротив и потому лишь намекнула на его соучастие в различного рода преступлениях, описать которые могла лишь весьма расплывчато.

Люциан, впрочем, отверг все эти предположения о криминальном прошлом постояльца дома напротив, сочтя их порождением весьма живого воображения мисс Грииб; тем не менее, даже вычленив из ее болтовни голые факты, он не мог не признать, что в мистере Бервине и его образе жизни кроется нечто странное. Этот человек был склонен жалеть себя и одновременно осуждать; намекал на то, что некие люди желают причинить ему вред; а тут еще загадочный эпизод с тенями на окне – все это пробудило в Дензиле любопытство, и он вдруг понял, что не успокоится, пока не найдет какое-либо разумное объяснение столь эксцентричным поступкам мистера Бервина.

Тем не менее он сказал себе, что не имеет никакого права совать нос в дела незнакомого человека, и честно попытался выбросить обитателя дома номер тринадцать из головы. Но это оказалась куда труднее, чем он ожидал.

Всю следующую неделю Люциан старательно гнал от себя любые мысли об этом и даже отказался обсуждать этот вопрос с мисс Грииб. Снедаемая любопытством, она навела все возможные справки в доказательство своих домыслов о поступках мистера Бервина и, за неимением возможности рассказать о них своему постояльцу, принялась судачить с соседями. Следствием этих бесконечных разговоров стало то, что взоры всех обитателей площади отныне обратились к дому номер тринадцать в ожидании некоей катастрофы, хотя никто и предположить не мог, что именно должно произойти.

Это смутное ощущение надвигающейся беды настолько овладело Люцианом и пробудило в нем столь жгучее любопытство, что он, стыдясь в душе собственной слабости, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретить Бервина. Но оба раза его постигла неудача.

А вот на третью ночь ему повезло: засидевшись допоздна за книгами по юриспруденции, он вышел прогуляться налегке перед сном. Ночь выдалась холодная, сыпал мелкий снежок, поэтому Люциан оделся потеплее, закурил трубку и отправился на улицу подышать свежим воздухом. Над головой его раскинулось ясное морозное небо, в котором поблескивали искорки звезд и мягким светом сияла луна. Тротуар покрыл тонкий слой снега, а на голых ветвях деревьев повисла белая бахрома.

Подойдя к дому Бервина, молодой адвокат увидел, что в гостиной горит свет, а занавески на окне не задернуты, так что окно ярким квадратом выделялось в окружающей темноте. Вдруг на опущенные жалюзи легли две тени – мужчины и женщины. Очевидно, они остановились между окном и лампой, нечаянно обнаружив свое присутствие постороннему наблюдателю. Желая досмотреть до конца эту любопытную пантомиму, Люциан застыл на месте.

Судя по всему, между мужчиной и женщиной завязался спор: они качали головами и яростно жестикулировали. Вот они вышли из круга света, но потом вновь вернулись в него, размахивая руками. И вдруг мужчина схватил женщину за горло и принялся трясти ее, словно перышко, из стороны в сторону. Сцепившиеся фигуры снова вышли из круга света, и до слуха Люциана донесся приглушенный крик.

Решив, что случилось нечто ужасное, он взбежал по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Едва раздался звук, свет в гостиной погас и молодой человек больше ничего не видел. Он звонил снова и снова, но так и не получил ответа. Люциану ничего не оставалось, как отойти от дома и отправиться на поиски Блайндерса, дабы сообщить об увиденном. И вдруг у самого входа на Женева-сквер он столкнулся с человеком, которого узнал в ярком лунном свете.

К его удивлению, перед ним стоял Марк Бервин.

– Мистер Бервин! – вскричал Люциан, узнав своего соседа. – Это вы?

– А кто же еще? – проворчал Бервин и подался вперед, чтобы рассмотреть, с кем он столкнулся нос к носу. – Кто же еще это может быть, мистер Дензил?

– Но я подумал… подумал, – пробормотал адвокат, не в силах скрыть удивление, – в общем, мне показалось, что вы были дома.

– Вы ошиблись и, очевидно, уже поняли это. Я не дома.

– В таком случае кто же сейчас находится в вашем доме?

Бервин равнодушно пожал плечами.

– Никого, насколько мне известно.

– Вы ошибаетесь, сэр. В вашей комнате горел свет, и я видел в окне тени мужчины и женщины, которые боролись друг с другом.

– Люди в моем доме?! – воскликнул Бервин и сжал трясущейся рукой локоть Люциана. – Это невозможно!

– Уверяю вас, это действительно так!

– Что ж, идемте проверим, – дрожащим голосом предложил Бервин.

– Но они уже наверняка ушли!

– Ушли?!

– Да! – быстро заговорил Дензил. – Я позвонил в дверь, поскольку предположил, что внутри разыгралась какая-то роковая ссора. Свет моментально погас, и, поскольку ответа я так и не получил, решил, что мужчина и женщина бежали.

Несколько мгновений Бервин хранил молчание, но потом пальцы его, сжимавшие локоть Люциана, ослабили хватку и он сделал несколько шагов вперед.

– Должно быть, вы ошиблись, мистер Дензил, – проговорил он уже совсем другим тоном, – в моем доме не может быть никого. Перед уходом я запер дверь, да и отсутствовал почти два часа.

– В таком случае я или сошел с ума, или брежу наяву! – с жаром воскликнул Люциан.

– Чтобы понять, что с вами случилось, сэр, идемте со мной и осмотрим дом.

– Прошу прощения, – спохватился Люциан, отступая на шаг. – Это меня решительно не касается. Но хочу предупредить вас, мистер Бервин, что далеко не все так деликатны, как я. Несколько раз присутствие других людей уже было замечено в этом доме во время вашего отсутствия, а ваш образ жизни, уединенный и странный, не вызывает одобрения у ваших соседей. Если вы и далее будете давать пищу для сплетен и пересудов, какой-нибудь доброжелатель запросто может вызвать полицию.