Результатом этой беседы стало то, что уже на следующий день Люциан прочел в газетах объявление с указанием имени, описанием внешности и примет покойного, причем особое внимание было уделено отсутствию первой фаланги мизинца на левой руке и необычному шраму на правой щеке. Удовлетворенный тем, что власти все-таки прибегли к такому способу узнать правду, молодой человек с нетерпением стал ожидать дальнейшего развития событий.

Не прошло и недели, как к нему в гости пожаловал детектив.

– Вы были правы, а я ошибался, мистер Дензил, – великодушно признал Линк. – Газеты принесли куда больше пользы. Вчера я получил письмо от одной леди, которая завтра придет ко мне в участок на допрос. Так что, если хотите присутствовать при разговоре, добро пожаловать.

– Я желал бы этого больше всего на свете, – с нетерпением заявил Люциан. – А что это за леди?

– Некая миссис Рен. Она написала из Бата.

– Она может опознать погибшего?

– Она так думает, но, разумеется, не может быть в этом уверена, пока не увидит тело. Впрочем, судя по описанию, – добавил Линк, – леди склонна полагать, что Бервин был ее мужем.

Дензил был чрезвычайно признателен детективу Линку за возможность узнать, причем из первых рук, дальнейшие подробности этого загадочного дела. Люциану, снедаемому любопытством, которое еще сильнее распаляла история его недолгого знакомства с несчастным Бервином, не терпелось узнать, почему тот уединился на Женева-сквер, что это были за враги, которые, по его словам, желали ему смерти, и почему он встретил столь варварскую смерть от их рук. Представлялось вполне вероятным, что миссис Рен, объявившая себя супругой покойного, сможет ответить на эти вопросы; посему точно в назначенный час он явился в кабинет Линка.

Однако здесь его ожидал сюрприз: оказалось, что миссис Рен уже прибыла и оживленно беседовала с детективом, а рядом с ней сидел еще один субъект, явно сопровождавший ее. Он хранил молчание, но внимательно прислушивался к разговору. Поскольку убитому было уже около шестидесяти, а миссис Рен утверждала, что является его женой, Дензил ожидал встретить пожилую женщину. Однако же вместо этого глазам его предстала симпатичная леди на вид не старше двадцати пяти лет, вдовий траур которой лишь подчеркивал ее необыкновенную красоту. Она оказалась миниатюрной очаровательной блондинкой с золотистыми волосами, голубыми глазами и нежно-розовым румянцем на щеках. Несмотря на скорбь, женщина была приветлива, на губах ее играла обаятельная улыбка.

Словом, миссис Рен производила впечатление сильфиды или нежной пастушки, какими их изображают на дрезденском фарфоре, и ей бы следовало одеться в легкую тунику, а не в черный вдовий наряд. Люциан и впрямь счел его несколько преждевременным, поскольку миссис Рен еще не могла быть уверена в том, что убитый приходился ей мужем; но выглядела она столь очаровательно и по-детски непосредственно, что он с готовностью простил ей нетерпение, с которым она объявила себя вдовой. Пожалуй, при столь пожилом муже подобное стремление следовало счесть вполне естественным.

Насладившись столь очаровательным видением, Люциан перевел взгляд на внимательно прислушивавшегося к разговору третьего участника, розовощекого пухленького человечка лет пятидесяти или шестидесяти. Несомненное сходство с миссис Рен – у него были такие же голубые глаза и нежно-розовый цвет лица – дало Люциану основание предположить, что тот приходится ей отцом, как оно в действительности и оказалось. Линк при появлении Люциана представил его сильфиде в черном, которая в свою очередь познакомила его с седовласым добродушным пожилым господином, коего она величала мистером Джейбезом Кляйном.

При первых же звуках их голосов Люциан распознал выраженный гнусавый говор и характерный порядок слов в предложении, которые со всей очевидностью указывали, что миссис Рен и ее дружелюбный отец родились в Соединенных Штатах. Маленькая леди, похоже, чрезвычайно гордилась этим обстоятельством и подчеркивала свое республиканское происхождение куда настойчивее, чем следовало – во всяком случае, по мнению Дензила. Впрочем, иногда он и впрямь бывал слишком строг и даже придирчив.

– Послушайте, – сказала миссис Рен, бросив одобрительный взгляд на Люциана, – я чертовски рада видеть вас. Мистер Линк только что сообщил мне, что вы знали моего мужа, мистера Рена.

– Я знал его как мистера Бервина – Марка Бервина, – ответил Дензил, опускаясь на стул.

– Подумать только! – вскричала миссис Рен с живостью, которая казалась странной в ее положении, – а ведь в действительности его звали Марк Рен. Ну, теперь, пожалуй, ему никакое имя более не требуется, бедняге, – и вдова осторожно промокнула уголки блестящих глаз маленьким носовым платочком, который, как цинично отметил про себя Люциан, остался абсолютно сухим.

– Быть может, он сейчас уже присоединился к ангелам, Лидди, – жизнерадостно высоким тонким голосом сообщил мистер Кляйн, – так что, сдается мне, желать его возвращения нет никакого смысла. Рано или поздно всем нам предстоит попасть на тот свет.

– Надеюсь, с каждым это будет по-своему, – сухо заметил Люциан. – Прошу прощения, Линк, что прервал ваш разговор.

– Ничего страшного, – с готовностью откликнулся детектив. – Мы только начали, мистер Дензил.

– Да и разговора-то как такового еще не было, – сказала миссис Рен. – Я всего лишь ответила на несколько глупых вопросов.

– Вам они могут казаться глупыми, но без них не обойтись, – строго возразил Линк. – Давайте продолжим. Вы уверены, что погибший является – или, точнее, являлся – вашим супругом?

– Я уверена в этом настолько, насколько это вообще возможно, сэр. Мы живем в поместье Бервин-Манор неподалеку от Бата, и, очевидно, мой супруг, когда ушел, решил взять эту фамилию. А вот имя он оставил прежнее – Марк, разве не так? – продолжала бойкая вдова. – Что ж, моего мужа тоже звали Марком, так что, сами видите, все сходится – Марк Бервин.

– И это все ваши доказательства? – спокойно спросил Линк.

– Полагаю, что нет, но, мне кажется, и этого довольно. У моего мужа осталась отметина на правой щеке – он получил ее в драке на дуэли с немецким студентом во время пребывания в Гейдельберге. А потом он потерял часть мизинца – левого мизинца – в ходе одного несчастного случая на Западе. Какие еще доказательства вам нужны, мистер Линк?

– Те, которые вы уже предоставили, кажутся мне вполне достаточными, миссис Рен. Однако скажите, когда ваш супруг уехал из дому?

– Примерно год назад, да, папа?

– Тут ты хватила через край, Лидди, – поправил ее отец. – Скажем, десять месяцев тому, так будет правильно.

– Десять месяцев, – внезапно вмешался в разговор Люциан, – и мистер Бервин…

– Рен! – перебила его Лидия, вдова. – Марк Рен.

– Прошу прощения! Итак, Марк Рен снял дом на Женева-сквер шесть месяцев тому. А где же он провел остальные четыре?

– Спросите что-нибудь полегче, мистер Дензил. Об этом мне известно не больше вашего.

– Разве вы не знаете, куда он направился после того, как покинул Бервин-Манор?

– Господи, да откуда же мне знать?! Мы с Марком не ладили, и потому он пустился во все тяжкие и рванул на край света.

– Можешь быть уверена, Лидди, что не ты спутала ему все карты.

– Мысль об этом не может вызвать у меня ничего, кроме улыбки! – вскричала миссис Рен. – Я старалась угодить этому старику во всем.

– То есть вы хотите сказать, что часто ссорились друг с другом? – спросил вдруг Линк.

– Мы с ним жили как кошка с собакой. Господи Иисусе! Да с ним было невозможно жить. Я бы ушла от него сама, если бы он не бросил меня первым, честное слово.

– В общем, мистер Рен ушел от вас десять месяцев тому и не оставил своего адреса?

– Именно так, – спокойно согласилась вдова. – Почти год я ничего не слышала о нем и не видела его самого, пока папа не наткнулся на ваше объявление в газете. А потом по имени, отсутствующей фаланге пальца и шраму на щеке я поняла, что речь идет о Марке. Ради кого-нибудь другого я бы не стала утруждать себя такими хлопотами!