Ramos 1991 — Ramos A. R. A Antropologia Brasileira Vista Através do Anuário Antropológico // Anuário Antropológico. 1991. Vol. 88. P. 9–17.

Ramos 1998 — Ramos A. R. Indigenism: Ethnic Politics in Brazil. Madison, 1998.

Ramos 1999 — Ramos A. R. A Antropologia Brasileira Vista At raves do Anuário Antropológico: A Segunda Década // Anuário Antropológico. 1999. Vol. 97. P. 11–16.

Ramos 2003 — Ramos A. R. The Public Face of Brazilian anthropology // Anthropology News. 2003. Vol. 44. № 8. November. P. 18.

Ribeiro 1970a — Ribeiro D. Os Índios e a Civilização. Rio de Janeiro, 1970; Civilização Brasileira. Santos, 1970.

Ribeiro 1970b — Ribeiro D. A Integração do índio na Sociedade Regional: a Funtção dos Postos Indígenas em Santa Catarina. Florianópolis, 1970.

Ribeiro 1973 — Ribeiro D. Índios e Brancos no Sul do Brasil. A Dramática Experiência dos Xokleng. Florianópolis, 1973.

Schaden 1959 [1945] — Schaden E. A Mitologia Heróica de Tribos Indígenas do Brasil: Ensaio Etno-SociolÓgico. Rio de Janeiro, 1959.

Schaden 1962 — Schaden E. Aspectos Fundamentals da Culture Guarani. 2nd ed. São Paulo, 1962.

Schaden 1965 — Schaden E. Aculturação Indígena: Ensaio sobre Fatores e Tendêncies da Mudança Cultural de Tribos índias em Contato com о Mundo dos Brancos // Revista de Antropologia. 1965. № XIII.

Sigaud 1980a — Sigaud L. A Nação dos Homens. Uma Análise Regional de Ideologia // Anuário Antropológico. 1980. Vol. 78. P. 13–114.

Sigaud 1980b — Sigaud L. Os Clandestinos e os Direitos. Rio de Janeiro, 1980.

Silva 1984 — Silva A. L. da. A Expressão Mítica da Vivência: Tempo e Espaço na Construção da Identidade Xavante // Anuário Antropológico. 1984. Vol. 82. P. 200–214.

Velho 1972 — Velho O. G. Frentes de Expansão e Estrutura Agrária. Rio de Janeiro, 1972.

Velho 1982 — Velho O. G. Through Althusserian Spectacles: Recent Social Anthropology in Brazil // Ethnos. 1982. Vol. 47. No. 1–11. P. 133–149.

Wright 1981 — Wright R. History and Religion of the Baniwa Peoples of the Upper Rio Negro Valley. Unpublished Ph. D. diss. Stanford University.

Эстебан Кротц (Krotz) — профессор Центра региональных исследований Автономного университета Юкатана (г. Мерида, Мексика), член Мексиканской академии наук. Среди текущих научных интересов: политическая антропология, право и культура, история антропологии стран Южной и Центральной Америки. Автор ряда книг: Utopia (México, 1988); La otredad cultural entre utopía у ciencia: un estudio sobre el origen, el desarrollo у la reorientación de la antropología (México, 2002).

Во многих европейских странах тот, кто определяет себя как специалист в области «антропологии», воспринимается философом или экспертом в физической антропологии. В Мексике ситуация иная. «Антрополог» идентифицируется очень часто как археолог или как специалист по аборигенным культурам. Этот стереотип объясняется историей мексиканской антропологии, хотя нынешние сферы академического и профессионального применения антропологии в Мексике гораздо шире и разнообразнее.

Ниже представлена история мексиканской антропологии[81] XX в. по трем этапам. Первый из них (с начала XX в. до 1950-х годов) как раз в большой мере и соответствует указанному выше образу. Следующий этап (с 1960-х до рубежа 1980–1990-х годов) включает несколько «разрывов» с предыдущим и выливается в другой охват прежде скрытых тем и идей. На третьем этапе, продолжающемся до настоящего времени, имеет место, как мне представляется, сочетание нового концептуального поворота и количественно значимой институциональной консолидации.

В последние годы длительного президентства Порфирио Диаса (1877–1911) было положено начало преподаванию антропологии в Национальном музее (основан вскоре после достижения независимости, в 1825 г., и реорганизован в 1865 г.). С 1911 г. в стране несколько лет действовала Международная школа американской археологии и этнологии (ее попечителями были прежде всего североамериканец Франц Боас и немец Эдгард Зелер). Однако обычно начало собственно мексиканской антропологии связывают с созданием Управления антропологии (по завершении Мексиканской революции в 1917 г.) и с проектом исследования населения долины Теотиуакан; и то и другое возглавлял Мануэль Гамио (1883–1960), первый мексиканский антрополог со степенью (он получил степень доктора в 1921 г. в США по результатам названного проекта).

Указанный проект полностью воспринял боасовское наследие по части комплекса четырех «классических» антропологических субдисциплин, которые во многих европейских странах в ту пору начали отделяться друг от друга. Кроме того, его целью было начало систематического производства знания о сельском населении вообще и аборигенном в частности[82] — знания, в то время довольно слабо развитого, но являвшегося необходимым условием для восстановления эффективного общественного управления после десятилетия вооруженных конфликтов. В равной мере проект претендовал и на то, чтобы способствовать выведению из «отсталости» изучаемого аборигенного и крестьянского населения. Хотя при взгляде из сегодняшнего дня этот проект, задуманный как «интегральный», может серьезно критиковаться за этноцентричный, ориентированный на ускоренное развитие и патерналистский по характеру подход, он был важен для своего времени, так как означал в определенном смысле, что «антропология в Мексике рождается… исходя из живой, болезненной социокультурной реальности, которая все еще сохраняется сегодня… Так, в отличие от других стран, где антропология или какая-то из ее отраслей служила колониальным целям, в Мексике она возникает как практика во благо маргинальных и традиционно эксплуатируемых групп» (Matos 2001: 39).

Обе составляющие положили начало стилю антропологии, господствовавшему на протяжении полустолетия в Мексике: на основе общей идеи (ныне оспариваемой), касающейся линейной исторической преемственности между доиспанским прошлым и современностью, главным объектом антропологического исследования стали следы доиспанских культур, легко ощущаемые почти по всей стране, а также жизнь аборигенных народов, на которых до того не обращали внимания[83].

Понятно, что из-за политико-идеологической важности обеих тем и, более того, из-за политико-административной ценности второй из них послереволюционное государство отдало предпочтение данной отрасли социальных наук. Так, в 1938 г. была основана организация, впоследствии получившая название Национальной школы антропологии и истории (Escuela Nacional de Antropología e Historia) — на протяжении долгого времени она была самым важным в Латинской Америке центром антропологического образования и остается до сего дня единственным в стране центром, в котором представлены все антропологические специальности разных уровней[84]. В 1939 г. был создан Национальный институт антропологии и истории (Instituto Nacional de Antropología e Historia), частью которого вскоре стала упомянутая школа. В составе института есть несколько важных исследовательских подразделений; он отвечает за сохранение доиспанского и колониального наследия, руководит почти всеми музеями антропологии и истории, и с 1960-х годов в него входит значительное число центров академического и административного характера во всех районах страны.