В тот вечер Хисон заявила, что она тоже будет спать в палатке. Я сказал ей, что если она хочет сделать это из-за меня, то не стоит беспокоиться. В ответ она сообщила, что остается из-за других дел, не связанных со мной, и попросила не волноваться об этом.

В течение всего вечера ее лицо оставалось мрачным. Когда я поинтересовался, что это за дела, она не ответила, а, фальшиво рассмеявшись, уклончиво заметила, что ей тоже нравится спать на открытом воздухе. Она утверждала, что ничего не случилось, но на самом деле это было не так.

Я не мог уснуть даже после того, как погасили свет в палатке. Отец, мать, ее лицо, которое я не помнил, Хисон, произносившая «наконец», глаза-светильники, о которых говорил Иисус, а вслед за ними ярко освещенное тело… Самые разные мысли кружились в моей голове.

Это случилось под утро следующего дня. Когда я должен был вот-вот проснуться, в уже распадающемся сновидении вдруг послышался чей-то голос:

— Не там, а здесь!

Я катался на велосипеде с человеком, лицо которого не мог различить. «Не там», про которое говорил тот человек, сверкало великолепными огнями, но если внимательно посмотреть, становилось ясно, что это светили не уличные фонари и не отблески оконных стекол, — это полыхал охваченный пламенем город. На противоположной стороне возвышалось «здесь» — мрачная горная вершина, укутанная тьмой. Когда я испугался той темной вершины, человек, смеясь, сказал:

— Достаточно просто положить туда!

Мне стало интересно, что же туда надо положить. Я услышал голос в голове: «Твою душу». Во сне я снова мог читать мысли. Оторвав руки от руля велосипеда, человек развел их в стороны, словно крылья. «Попробуй так раскрыть руки. Ты станешь легким, как лист бумаги», — мысленно сказал он.

Я раскрыл руки, следуя его совету. Велосипед немного повело в сторону. «Закрой глаза и почувствуй огромную силу, которая увлечет тебя вверх. Вообрази себе космический ветер, дующий в нескольких десятках километрах над нашими головами. Вообрази, что, оседлав его, ты перелетаешь через высокую горную вершину», — раздался в сознании его голос. «Оседлав космический ветер, дующий в нескольких десятках километрах над нашими головами…» — бормотал я, закрыв глаза.

Затем я взлетел. Нет, это не я взлетел, просто было ощущение, словно мое тело унес космический ветер. «Ты все сделал правильно, — одобрил голос в моей голове. — Не забывай, что все в этом мире зависит от твоего выбора. Достаточно оседлать ветер, который дует в ту сторону, куда ты хочешь попасть. Ни в коем случае нельзя думать, что ты один, своими силами, сможешь перелететь через ту высокую вершину. Помни, что никуда нельзя отправляться в одиночку. Помни, что ветер — это то, что заставляет тебя двигаться. Тебе надо лишь выбрать, какой ветер оседлать».

Далеко внизу велосипед, на котором я ехал, какое-то время катился без ездока, а потом свалился у обочины дороги. Когда я подлетел ближе, оказалось, что темная вершина была не совсем темной. Просто в ней слилось слишком много цветов. «Тот город, охваченный огнем, — снова услышал я, — это место, где застыли наши воспоминания, а с этой стороны находится вершина, куда мы взбираемся всю жизнь. Через эту темную вершину мы должны в конце концов перейти».

В этот момент я понял, что со мной говорил голос матери, который я ни разу не слышал. Раскрыв руки, я обнял ее. Ее тело было одновременно крепким, словно валун, мягким, словно хлопковое одеяло, и теплым, словно прибрежный песок. «Разожми руки, — услышал я ее слова, — иначе мы с тобой упадем вниз».

Но я не раскрыл руки, лишь крепче обнял ее. Я ни за что не потеряю ее. Я никогда не расстанусь снова с матерью. В этот момент я почувствовал, что ее душа, находясь на краю Вселенной, в одном из ее уголков, ни на минуту не забывая меня, думает обо мне. Обнявшись, мы упали вниз на горящий город Сеул. Падая, я развел руки в стороны, снова представив себе космический ветер, дующий в нескольких десятках километров над нашими головами. Стоило мне ослабить хватку, как мать отдалялась от меня, но я снова крепко обнимал ее. Так мы летали с ней, сжимая друг друга в объятьях, между полыхающим Сеулом и темными вершинами гор.

Когда я открыл глаза, все вокруг было как в белесом тумане, вероятно, солнце еще не взошло. Голоса, услышанные мной во сне, принадлежали каким-то людям, разговаривавшим снаружи палатки. По мере того как они отдалялись, я постепенно приходил в себя.

Не пробудившись еще до конца ото сна, я думал, что обнимаю мать, но это была Хисон. Ее свитер грубой вязки касался моего лица. Она обнимала меня, а я плакал, прижавшись к ее груди.

Эти слезы были не наследством отца, они принадлежали только мне. Сейчас я плакал не в одиночестве, а рядом с сердцем другого человека. Возможно, такого не случалось со мной уже многие годы. Вполне возможно, что это случилось со мной впервые за семнадцать лет.

Сначала посмотрите и попробуйте дать правильный ответ.

Если так много звезд, почему ночи такие темные?

Возможно, эта темнота окружает нас оттого, что мы живем на одинокой планете под названием Земля. Астрономы подсчитали, что в нашей галактике находится около 300 миллиардов звезд и других небесных тел. Из них в настоящее время только на планете Земля обнаружены живые существа, поэтому в этом смысле она одинока. Это одиночество одного из трехсот миллиардов небесных тел.

Если бы среди всех этих звезд хотя бы на одной существовали живые существа, это одиночество было бы в два раза меньше. Однако пока Земля одинока. Поэтому, сколько бы ни было звезд во Вселенной, ночь на Земле — одной одинокой планете из трехсот миллиардов космических тел — по-прежнему остается темной.

Когда я учился в пятом классе средней школы, мне нравилась учительница по научным дисциплинам. Она, видимо, недавно была назначена на эту должность. Когда я видел издали, как складки ее юбки покачивались при ходьбе, мое сердце бурно колотилось в груди. Но однажды она обнаружила, что мальчишки взяли привычку ходить позади нее и подсовывать ей под юбку зеркальце, пытаясь увидеть ее нижнее белье. Тогда она стала приходить на работу только в брюках. Я ненавидел тех ребят.

Когда она только приступила к работе, несмотря на то что она очень старалась интересно провести урок по умению вести диалог, реакция учеников была не очень хорошей. Она задавала вопросы, но ученики занимались в это время другими делами, и, видя это, я поднял руку и спросил:

— Скажите, а сколько людей родилось на Земле до сегодняшнего дня?

Учительница, то ли оттого, что вопрос был трудный, то ли еще по какой-то причине, задумавшись на несколько секунд, ответила не сразу:

— Хороший вопрос. Но, к сожалению, ответа на него даже я, учительница, не знаю.

Когда она открыто призналась, что не знает, мои одноклассники с силой застучали по школьным партам, стали громко кричать и смеяться. Она просила их успокоиться, они не слушались. Спустя некоторое время, когда все наконец утихли, она сказала:

— Я отвечу на этот вопрос на следующем уроке.

Когда спустя два-три дня после того урока я пошел в библиотеку взять книгу, там сидела эта учительница. Увидев меня, она помахала мне рукой, приглашая подойти ближе. Она показала мне абзац, который нашла в книге «Планета Земля». Там было написано:

Стоя за ее спиной, я стал считать: один, десять, сто, тысяча, десять тысяч, сто тысяч, миллион, десять миллионов, сто миллионов, миллиард, десять миллиардов, сто миллиардов, сто шесть миллиардов пятьсот миллионов человек.