Причиной ареста они назвали распространение ложных слухов об эффективности лекарства. Торговец твердил о своей невиновности и о пустых наветах, но полицейские, не став разбираться, просто побили его. Для дяди Мугона, закаленного железными цепями, эти удары, наверное, были все равно что лечебный массаж, но старик, который всю жизнь только и делал, что продавал фальшивые лекарства, сразу упал в обморок.

Дядя Мугон мог спокойно выйти из полицейского участка, раздвинув железные решетки, казавшиеся ему мягкими, словно корейские тянучки, но он, верный своему долгу, всю ночь ухаживал за потерявшим сознание стариком. Потому что, как потом говорил дядя Мугон, тот старик тоже пытался лечить его в свое время: кормил его тем самым лекарством от всех болезней, мазал им его голову, заставлял нюхать. Но лекарство от всех болезней не подействовало. Старик же, после того как его отпустили, вернувшись обратно в гостиницу, слег и потом долго болел, в конце концов став полупаралитиком.

Дядя Мугон рассказывал, что лишь тогда он понял, что болели вовсе не люди, а этот мир, и что главной работой продавца лекарств было лечение нашего мира. Только по истечении пяти лет, в конце завершения изучения системы «данаг», он смог постичь секрет космоса. Положив этот секрет в основу своего дела, дядя Мугон построил в Сингири собственную ферму, дав ей название «Спаси себя сам», и начал заниматься сельским хозяйством, используя новаторские методы выращивания сельхозпродуктов.

Согласно идее, заложенной в этих методах, всем семенам уже с самого начала их жизни соответствуют определенные звезды, находящиеся в определенном месте. Позже, когда проклевываются ростки, каждая сельскохозяйственная культура естественным образом связывается с конкретной звездой и растет благодаря ее энергии. Фермер — человек, который вечно наблюдает за положением звезд на небе, поэтому он знает, как притянуть прямой поток их энергии на свое поле.

Поэтому дядя Мугон и считался человеком, знающим секреты космоса. Среди тайн, известных только ему, были истины о том, что яблоко зреет благодаря энергии Юпитера, а слива — Сатурна. Когда я выслушал эти объяснения, мне почему-то подумалось, что дядя Мугон прав, и, присмотревшись, я неожиданно для себя открыл, что яблоко похоже на Юпитер, а слива — на Сатурн. Честно говоря, трудно было определить, чем именно форма сливы напоминала Сатурн, но дядя Мугон создавал удобряющие вещества, оживлявшие даже «мертвую» землю, поэтому, возможно, в его методах был какой-то смысл. Хотя уловить его было непросто, особенно если посмотреть на некоторые «рецепты». Например, удобрение из цветов тысячелистника готовилось так: цветы, сорванные около двадцатого июня, клали в мочевой пузырь оленя и вешали под карнизом, а в сентябре закапывали в землю и спустя шесть месяцев, в апреле, повторяли процедуру. Или же, чтобы сделать подкормку из цветочной пыльцы, надо было во время цветения вишни собрать пыльцу, смешать с водой и, сделав из нее тесто, заполнить рог коровы. Спустя сутки, когда твердая масса осела, надо было вылить воду, забить основание рога красной глиной, закопать в землю в конце сентября, а потом еще раз — в начале октября.

— А что, нельзя просто купить удобрение и раскидать его по земле? — простодушно полюбопытствовал я.

— Конечно можно, — решительно ответил дядя Мугон. — Но этот способ известен всем фермерам, он не является секретом Вселенной. А я знаю тайну космоса, поэтому не могу так поступить.

Если так подумать, даже встреча брата Кантхо и дяди Мугона состоялась из-за секрета Вселенной. Брат Кантхо после освобождения из тюрьмы почти не мог спать по ночам и поэтому страдал от хронической нехватки сна. Бессонница сделала его желудок слабым, и, когда он съедал слишком много, его сразу начинало тошнить.

Избранный братом Кантхо способ лечения бессонницы заключался в чтении книги «Саги ёльчжон»[33]. Он читал иероглифы один за другим, водя по ним указательным пальцем до тех пор, пока незаметно не засыпал. Каждую ночь брат Кантхо читал записи о людях, живших несколько тысяч лет тому назад, и вскоре лицо его стало белым, словно лист бумаги, а тело — легким. Потому что в мире иероглифов, стоило Кантхо лишь повернуть голову, как рядом возникал человек, который не смолкал всю ночь и на лице которого отражались грусть, сожаление, отчаяние.

Этот человек, словно экскурсовод, впервые приступивший к интересной работе, повторял, выделяя интонацией некоторые слова: междугородний автобусный терминал Санбон, междугородний автобус, музей народного творчества Сонгёчжон, дом Очжокхён[34], храм Наксанса, пляжи Кёнпходэ, гора Сораксан…

Брат Кантхо был бесконечно зол из-за слов, которые шептал тот стойкий юноша с выражением глубокой печали на лице, выступавший против диктатуры военного режима и не боявшийся даже смерти. Кантхо страдал, потому что этот храбрец твердил слова простые и незначительные, а не благородные и высокие — такие, как демократия, свобода, равенство, объединение.

Лишь только когда брат Кантхо стал не в силах терпеть муки бессонницы и начал уже походить на скелет, он отправился в университетскую больницу. Он не мог ни с кем обсуждать свою болезнь, а осознание того, что ни один человек не способен вылечить ее, заставляло его страдать еще больше. Но в конце концов брат Кантхо все-таки разыскал нужного человека — им и был дядя Мугон.

— А что стало дальше? — тихо спросил я.

— Я просто забрал его страдания, — спокойно ответил дядя Мугон.

— Каким образом? — удивленно поинтересовался я.

— Жить по уму — это и есть секрет Вселенной. Например, если не идет сон, не надо спать. Ведь нет на то никакого предписания. Так не лучше ли, когда постоянно мерещится мертвый человек, просто протереть глаза, а когда хочется что-то увидеть — поднять веки?

— Это что, способ лечения? То есть вы хотите сказать, что мою бессонницу тоже так можно вылечить?

— Нет, это не способ лечения. Даже если есть болезнь, это не значит, что обязательно нужно ее лечить. Существует же выражение: «Жить в обнимку с болезнью». Болезнь — часть нашей жизни.

— Получается, брат Кантхо даже после встречи с вами живет больной?

— Нет, — возразил дядя Мугон. — Он живет в обнимку с болезнью.

Если мы с братом Кантхо так сильно похожи, что нас тянет друг к другу, не означает ли это, что я теперь тоже должен буду жить в обнимку с болезнью?

Над водой в пруду с цветущими лотосами медленно плыла дымка, вокруг на высоких и низких холмах и в горах то тут, то там расцветали дикие вишни, а ветра, дующие в ущельях, становились теплыми. Когда я увидел весенние узоры, вышитые желтым и красным цветом, моя душа заволновалась, мне стало трудно усидеть на месте даже короткое время. Однако, насколько легко воспаряла моя душа, настолько же быстро она опускалась на землю.

В первой половине дня, до обеда, я сажал вместе с дядей Мугоном семенной картофель, рассаду помидоров, таро, разбрасывал подкормку, ускорявшую их и без того быстрый и дружный всход, затем обедал и шел заканчивать работу в поле, но каждый раз под теплыми солнечными лучами меня одолевала дремота.

Когда я, не в силах побороть ее, сидя на поле, клевал носом, дядя Мугон усаживался рядом и рассказывал истории. Истории о том, как некий монах, живший в период позднего Чосон, с места без разбега на одном дыхании перепрыгнул через ворота Независимости; или о том, как генерал Армии независимости в течение одной ночи волшебным образом добрался из Маньчжурии до дома высокопоставленного сановника и вернулся обратно, забрав с собой деньги на военные действия.

Это были рассказы, похожие на сказки. Даже в дни, когда дул теплый ветер, который, казалось, мог поднять нас в воздух, словно воздушный шар, даже когда над нашими головами шел бесконечный цветочный дождь, дядя Мугон рассказывал о левитации, магических способах преодоления расстояния, принципах создания Вселенной, злых духах и знаменитых гуру.