У Андрея хорошая семья, хотя долгое время нас удивляло, почему его жена, единственная, наверное, из жен баскетболистов, не ходит на наши матчи. Андрей же объяснил разумно, хотя и оригинально: «Баскетбол, что ни говори, моя работа. Зачем же смотреть, как я работаю? Ведь если бы я был слесарем, она же не стала приходить ко мне на завод? Почему же ей непременно нужно идти во Дворец спорта?» Поэтому после матчей и тренировок Андрей торопится домой, где его любят и ждут.

Что касается его спортивного будущего, то я должен согласиться с самим Андреем. Как–то он сказал, что играет тем лучше, чем чаще и больше его используют. Это во многом действительно так. Когда Лопатов просиживает на скамейке запасных, он теряет на глазах. А доверие вдохновляет его, что он не раз доказывал. В том числе и в пусть проигранном нами в тяжелейшем борьбе, но для Андрея характерном суперфинале‑86 с «Жальгирисом», когда оба матча — и особенно первый — в Москве Лопатов провел очень достойно и вдохновенно.

Одно время казалось мне, что Андрей очень ревнивый и честолюбивый человек. Но, постепенно узнавая его, я понял, что это не совсем так. Наоборот, он щедрый и добрый, не таящий секретов, готовый прийти на помощь. Характерный факт: на чемпионате Европы‑85 в ФРГ неожиданно здорово в первых матчах сыграл дебютант сборной киевлянин Саша Волков, которому тренеры доверили участие во встречах с не слишком опасными соперниками. После этого доверили выйти и против серьезных конкурентов. И вновь Волков сыграл здорово. Сыграл как раз на месте Андрея. Другой бы расстроился донельзя, рассердился, может быть, даже озлобился на конкурента, попытался надавить на него авторитетом. А Лопатов (благо они с Волковым жили в одном номере гостиницы) делился с ним опытом, раскрывал тонкости игры вторым центром. И молодой баскетболист потом признался, что в его удачном выступлении огромная заслуга Андрея Лопатова. Мне, его тренеру, очень приятно было это слышать. Хотя я понимаю, как нелегко пришлось там Андрею, как он сам хотел играть, быть на первых, а не на вторых (к ним он так и не привык и никогда, я уверен, не привыкнет) ролях. Но сумел «наступить на горло собственной песне» ради успеха команды. И это замечательное свойство его человеческого характера, его души делает для меня Андрея еще более симпатичным…

В 84‑м, после международного турнира «Дружба», который с блеском выиграла сборная СССР, расстался с командой ее многолетний лидер и капитан Станислав Еремин. Кто же заменит его? Мы предложили ребятам подумать о кандидатуре Шуры Белостенного. К тому времени Шура вырос в высококлассного баскетболиста. А главное — есть в его характере черточки, которые говорили за то, что из него получится настоящий капитан. Так центровой из киевского «Строителя» Александр Белостенный стал капитаном сборной Советского Союза — первым капитаном с ростом 214 см и первым игроком… не из стартового состава команды…

На одном из совместных сборов главной команды страны и юниорской сборной я увидел Шуру. Подкупал, естественно, рост. И еще — смелость. Многого не умея, уступая противникам в мастерстве, Шура не уступал никому в борьбе. Это качество до сих пор выделяет его среди всех центровых.

Одессит по рождению и по духу, Шура с юных лет был дерзок, уверен в себе… Из Одессы он попал в Ленинград, в спортивную школу–интернат при «Спартаке». Однако надолго здесь не задержался, поскольку не приглянулся руководителями команды. Поэтому легко согласился на предложение переехать в Киев, где сразу же нашел себя и приобрел самого большого (в полном смысле слова) друга — Володю Ткаченко, став в этом дуэте лидером. Если бы Шура умел биться, и только, — это не дало бы ему права стать капитаном такой команды, как сборная СССР. Я ведь уже говорил, что очень непривычно поначалу было видеть его в этой роли, хотя высокорослые капитаны в сборной были: Отар Коркия, например, Геннадий Вольное. Но в основном капитанами становились разыгрывающие. Шура Белостенный доказал, что ему роль капитана по плечу, что он достиг истинного мастерства и стал заметной фигурой в мировом баскетболе. Первое время казалось, что прогресса в его игре уже не будет. Не чувствовалось у него должной серьезности в тренировочном процессе, был он медлителен, быстро прибавлял в весе (склонность к полноте у него остается и сейчас). Мешало ему и отсутствие требовательности к себе…

Не могло, конечно, не сказаться и присутствие Ткаченко. Ведь Володя привык быть (по достоинству, по праву) основным центровым. Белостенный же с таким положением легко смирился и довольствовался амплуа дублера, запасного, привык, что на площадку выходит редко, что многого от него не требуется. Его амбиции вполне удовлетворяло то, что вне игры он был явным неформальным лидером. И хотя со временем стал получше тренироваться, все же ощущалась прохладца, мысль о том, что не стоит слишком стараться: все равно ведь останусь на вторых ролях.

И так было до Московской олимпиады, до того злополучного промаха Ткаченко в матче с итальянцами, который все и решил. Роковая ошибка Володи запомнилась, обострила проблему: нужен более активный дублер основному центровому. Кроме Белостенного, тогда ни о ком и речи быть не могло. И надо отдать должное Шуре: он менялся на глазах, хотя забот и тревог еще вызывал немало. Он научился помогать партнерам в обороне — это всегда было необходимо, было уделом центровых, но раньше Шура ленился это делать: в «Строителе» еще туда–сюда, а в сборной отлынивал от черновой работы. А сегодня, пожалуй, он грамотнее всех наших центровых действует в защите, что еще раз продемонстрировал на мировом первенстве в Испании, где единственный не вызвал нареканий за игру в защите. Да, Сабонис забирает львиную долю отскоков. И все же подчас Арвидас побаивается жесткой, контактной борьбы, идет на нее в крайнем случае. Белостенный — менее мобильный, чем Сабонис, и руки у него короче, и техника у него хуже — опекает все же противника четче, блокирует плотно, вовремя страхует партнеров.

Его основная черта — умение (и, что очень важно, желание, стремление) не пустить соперника к щиту, сыграть против него жестко, «подставиться». В этом он явно превосходит Сабониса. Белостенный не упадет, не уступит, не согнется.

Научился он и обыгрывать соперника один на один — и лицом к щиту, и спиной. Есть у Шуры и любимые позиции, и любимые приемы. Особенно хорошо он действует под самым кольцом: выводит противника из нормальной стойки, обманывает его финтом, чуть выжидает и бросает. То, как он научился играть в защите, помогает ему и в атаке. Он и под чужим кольцом напористо, неуступчиво борется за удобное для себя место.

Несмотря на немалую массу, Шура достаточно быстр. Не очень легок, не очень мобилен, но, если понадобится, может делать рывки. Так что и скоростные начала у него есть.

А ведь Белостенному среди других центровых особенно трудно. В клубе и в сборной он выполняет совершенно различные функции. Каждый раз ему приходится перестраиваться. Так, в Киеве его главная задача — продержаться как можно дольше и забить как можно больше. В сборной же забивать все могут. Да и среди центровых результат в основном требуется не от Белостенного. Поэтому Александр на площадке выполняет черновую работу. Но он не стесняется этого и не чурается такого неблагодарного занятия, считая, что и такой игрой приносит команде большую пользу. Игрок без слабых мест (много ли таких?), Александр вполне обходится без каких–то коронных, эффектных приемов. Шура ведь хорош как раз потому, что у него полный набор, весь комплекс необходимых для классного баскетболиста качеств. Центровой–универсал, Белостенный, наверное, единственный в своем роде.

Сколько бы Шура ни находился на площадке — все сорок минут, как в клубе, или десять–пятнадцать минут, как в сборной (правда, в последнее время и в сборной он играет все дольше и дольше), Шура всегда на виду, всегда активен. Его зычный голос разносится по залу, он руководит товарищами, как подобает лидеру, как подобает капитану. Партнерам с ним играть приятно и удобно. Он надежен и не жаден. Свой шанс никогда не упустит, но старается не для себя, а для команды, как и требуется от него.