И Джамбуллари и его коллеги считали, что этрусский язык родствен древнееврейскому, который казался в те времена самым древним языком (ведь египетские иероглифы, которые, кстати, также пытались читать по-древнееврейски, не были еще прочтены, а «глиняные книги» Двуречья — были неизвестны). Но все попытки читать этрусские тексты на древнееврейском к успеху не привели.

Ученые XVIII в., как правило, считали этрусский язык родственным латинскому, оскскому, умбрскому, на которых говорили древние жители Италии. Но с 1828 года — времени появления в свет двухтомного труда К. О. Мюллера «Этруски» (по мнению специалистов, этот труд не утратил научной ценности и ныне) — большинство исследователей отказались от предположения родства этрусского и латинского языков. По мнению Мюллера, для того чтобы определить языковую принадлежность этрусков, нужно «всеобъемлющее сравнение языков». Сам Мюллер считал этрусков «пеласго-тирренцами», отдаленными родичами греков.

Но с его мнением не согласились другие исследователи. В 1842 году в Дублине вышла книга В. Бетама «Etruria celtica», в которой доказывалось, что язык этрусков был родствен языкам древних жителей Франции, Британии и Ирландии — кельтским. Немецкие филологи выпустили во второй половине XIX в. целый ряд работ, где проводилось сопоставление языка этрусков с языком древних германцев. Почти одновременно — в Лейпциге и Лондоне — появились книги, в которых доказывалось, что этрусский язык родствен древнеиндийскому языку — санскриту — и армянскому языку.

Были гипотезы о родстве этрусского с языком басков в Пиренеях, с языком албанцев на Балканах, с кавказскими языками, с урало-алтайскими языками и целым рядом других. Наконец, норвежский филолог Стен Конов опубликовал работу, посвященную сравнению этрусского языка с языком темнокожих жителей Южной Индии — дравидов, а другой исследователь, Ядзини, сопоставил знаки этрусского алфавита с нерасшифрованными символами на керамике Центральной Индии, относящейся к III тысячелетию до н. э. Родиной этрусков предполагалась далекая Индия!

Эстонец Г. Трусман и москвич А. Д. Чертков пытались объяснить этрусские надписи на основании славянских корней. Трусман сближал этрусский не только со славянскими, но и с балтийскими — литовским, латышским— языками. Но их работы основывались на чисто внешнем сходстве, которое можно найти среди двух любых языков мира. Ни Чертков, ни Трусман не получили поддержки филологов, недаром Трусман, публикуя свою работу в 1911 году в Ревеле (нынешний Таллин), писал, что ему «отказано в опубликовании работы в академическом издании, поэтому автор издает ее сам».

Оригинальную методику в изучении этрусского языка применил знаменитый итальянский лингвист Альфредо Тромбетти. Для определения значения этрусских слов он практически привлек едва ли не все известные древние и современные языки. На первом этапе Тромбетти проделал большую работу, выявляя во многих языках мира слова со сходным значением и близким звучанием. Так, по-берберски слово «любить» звучит ери, по-монгольски — ери "страсти желать", по-вогульски — ер "нравиться", на языке малагасийцев (о-в Мадагаскар) ири означает "желать", на языке буги (Индонезия) — еро "любить", "желать", на языке бразильских индейцев тупи — ира-ва "любить".

Далее Тромбетти рассуждал так: если подобный же корень имеется в этрусском языке, то он должен иметь то же значение, что и во всех остальных языках мира. И поэтому он трактовал этрусское ри как слово "любить", "желать".

Но «метод» Тромбетти чреват опасностями, пожалуй, еще большими, чем простое сопоставление этрусского с каким-либо известным языком: ведь возможность ошибиться потенциально возрастает с числом языков, привлекаемых к исследованию! (Кстати сказать, впоследствии выяснилось, что этрусское ри является лишь окончанием слова зизри, а не самостоятельным словом.) Не менее оригинальную, но едва ли более правильную методику изучения этрусских текстов предложил академик Николай Яковлевич Марр.

Марр занимался этрусским языком в течение ряда лет и даже специально ездил в Италию, чтобы лучше ознакомиться с материалом. Но, как он сам признавался, все-таки «недостаточно освоился с техникой этрускологических исследований». Этрусский материал был нужен Марру лишь как дополнительное средство для обоснования пресловутой «яфетической теории». Для этого он использовал свой «метод палеонтологического анализа», когда на основании нескольких элементов сопоставляются слова самых различных языков, причем слова, почти не схожие по звучанию и различающиеся по значению. Нужно ли говорить о том, что Марра, как и Тромбетти, постигла неудача? Правда, следует отметить и другое: и Марр и Тромбетти обладали определенным лингвистическим чутьем, и в силу этого (но вопреки собственной методике!) им удалось сделать правильные выводы и интересные наблюдения в отдельных случаях.

Наконец, делалась попытка решить загадку этрусского языка с помощью... легенды о затонувшей стране Атлантиде, о которой писал Платон. Итальянец Никола Руссо, издававший в 1930—1932 годах журнал «Атлантида в Италии», объявил этрусков потомками легендарных атлантов, ссылаясь на труды малоизвестного греческого писателя Филокура. Местоположением же платоновской Атлантиды Руссо считал Тиррениду, сушу, по предположению некоторых геологов существовавшую между Корсикой, Италией и Сардинией. В 1962 году французский атлантолог Гиньяр, предположив, что этруски являются выходцами из Атлантиды, «перевел» такой этрусский текст: «Рао (жрец-авгур) плывет парусами по направлению к острову женщин-гигантов Аттар-ланд-хит (земле предков)». Это «чтение» настолько фантастично, что никто из специалистов-этрускологов даже не стал опровергать его.

«Этруски начинают говорить» — так называется написанная не так давно книга французского исследователя Э. Майани, которую перевели на русский язык и выпустили в 1966 году в нашей стране (издательство «Наука»). Майани в увлекательной форме рассказал о своих изысканиях в области этрусского языка, о долгих и тщетных поисках «языка-ключа» и поведал о том, что ему наконец-то удалось найти этот ключ — им является албанский язык!

О родстве этрусского языка с албанским этрускологи говорили за много десятилетий до Майани. Более столетия назад немецкий этнограф и лингвист, бывший консулом Австро-Венгерской империи в Греции, Ган выпустил объемистый труд об обычаях, нравах, религии и языке албанского народа. Ган предположил, что албанцы являются ближайшими родственниками исчезнувшего народа — этрусков. Этрусков в древности называли «тусками», а жители юга Албании называют себя «тосками»; столица Албании, город Тирана, происходил, по мнению Гана, от другого названия этрусков — тиррены.

Гипотезу Гана поддержал итальянский лингвист Асколи, который в 1877 году писал: «Если кто-нибудь попытался бы расшифровать с помощью албанского языка таинственнейшие надписи этрусков, нельзя было бы утверждать, что он исходит из посылок, менее основательных, чем те, которые были избраны многими признанными учеными». Ровно через десять лет после этих слов Асколи его соотечественник Моратти попытался связать этрусское слово рил, переводя его как "возраст", с албанским корнем рри, означающим "расти". Еще через два года, в 1889 году, Шнейдер выступил с утверждением, что этрусский язык можно расшифровать с помощью древнего албанского языка, однако его попытки добиться конкретных результатов к успеху не привели.