По учению святителя Григория Паламы, богословами являются, строго говоря, боговидцы, а богословие – созерцанием: «...есть и знание о Боге, знание учений о Нем и умозрение, которое мы называем богословием...» (Свт. Григорий Палама. Триады в защиту священнобезмолвствующих. М., 1994. С.74-75). Тот, кто, не имея опыта и знания предметов веры, берется учить о них, «идя путем собственных рассуждений и пытаясь при помощи разума показать благо, лежащее выше разума, явным образом дошел до крайнего безумия...» И, помимо невежества, такой «окажется богоборцем»[6]. Кроме того, случается, что люди, не успевшие потрудиться, то есть не прошедшие очищения, встретились со святыми людьми и послушали их слов, однако затем, «рассуждая по-своему», они отвергают того святого и заблуждаются из-за гордости[7].
Из всего этого явствует, что богословие является в сущности плодом исцеления человека, а не умозрительной наукой. Только тот, кто очистился или хотя бы находится в процессе очищения, может быть посвящен в неизреченные таинства и великие истины, может принять откровение и затем передать полученное народу. Богословию непременно должно предшествовать исцеление, и тогда богослов в дальнейшем сможет исцелять других. Поэтому в православном святоотеческом предании богослов отождествляется с духовным отцом, духовный же отец является по преимуществу богословом, поскольку именно тот, кто испытывает божественные предметы, может наставить и духовных чад без угрозы впасть в прелесть.
Характерны следующие слова отца Иоанна Романидиса:
"По преимуществу православный богослов – это тот, кому непосредственно знакомы некоторые из божественных энергий благодаря просвещению, или большая их часть – через видение, или же тот, кто опосредованно знает их через сочинения пророков, апостолов, святых, Священное Писание, труды святых отцов, постановления и деяния Вселенских и Поместных соборов. Богословом является тот, кто благодаря этому непосредственному или опосредованному знанию и созерцанию умеет с ясностью проводить различие между энергиями Божиими и тварными, в частности действиями диавола и бесов. Не имея дара различения духов, никто не может испытывать их, чтобы увидеть, является ли что-либо действием Святого Духа или же диавола и бесов.
Следовательно, богослов – это то же, что и духовный отец. Тот же, кто, следуя латинской традиции, строит свои рассуждения, чтобы добиться интеллектуального восприятия догматов веры, безусловно, не только не является духовным отцом, но и не может называться богословом в полном смысле слова. Богословие не является отвлеченной теорией или практикой, как логика, математика, астрономия или химия, но, напротив, носит характер борьбы, подобно военному делу или медицине. Ведь первое из них – военное дело – изучает оборону и атаку на врага, устанавливая надлежащее употребление для оружия, укреплений, планы обороны и наступления, вторая же – медицина – ведет борьбу против телесных и душевных недугов ради здоровья, ища различные средства, служащие к его восстановлению.
Богослов, не знающий приемов врага и совершенства во Христе, не только не в состоянии сам сражаться с врагом ради своего совершенства, но и непригоден для наставления и лечения других. Это подобно тому как если бы военачальником считался или в самом деле был человек, не прошедший никакой подготовки, никогда не воевавший и не изучавший военное искусство, но заботящийся исключительно о том, чтобы прекрасно и величественно выглядеть на приемах и в строю. Это все равно как если бы мясник назывался бы хирургом, а место врача занимал бы человек, не знающий ни причин болезней, ни способов их лечения, ни признаков нормального состояния, к которому он должен вернуть больного"[8].
3. Что такое лечение
Поскольку мы сказали, что христианство и богословие прежде всего и по преимуществу являются наукой врачевания, в дальнейшем следует вкратце разъяснить, что такое лечение и от чего лечит нас Православие с помощью своего богословия и богослужения.
Под лечением души понимается в первую очередь лечение и освобождение ума. Человеческое естество «заболело» с момента отпадения его от Бога, и эта болезнь заключается главным образом в пленении и падении ума. Праотеческий грех – это удаление человека от Бога, утрата божественной благодати, ведущая к ослеплению, помрачению и смерти ума. Мы с достаточной точностью можем утверждать, что
«падение человека, или состояние наследственного греха, заключается: 1) в утрате умом способности функционировать правильно или функционировать вообще; 2) в более общем смешении умственной деятельности с физиологическими процессами; и 3) вследствие этого в порабощении ее гнету внешних обстоятельств. Каждый человек, оказавшись в условиях, когда его умная сила (νοερά δύναμις) не функционирует или функционирует слабо, может наблюдать разные стадии ее падения... Результатом плохого функционирования умной силы является ослабление связей между человеком и Богом и людей между собою, стремление использовать как Бога, так и падшего человека для укрепления личной свободы и счастья»[9].
Эта утрата Божией благодати умертвила ум человека, причем все его естество оказалось больным и передало эту болезнь потомкам. Так понимается наследование греха в православном учении. Слова апостола Павла «непослушанием одного человека сделались многие грешными» (Рим. 5:19) отцы толкуют не в юридическом, но... в медицинском смысле. Имеется в виду, что человеческое естество заболело. Святитель Кирилл Александрийский объясняет:
«Поскольку он (Адам) впал во грех и подвергся тлению, в плотскую часть человеческой природы вторглись с тех пор наслаждения и нечистота, и родился в наших членах их жестокий закон. Итак, естество заболело грехом из-за преслушания одного, то есть Адама; и многие оказались грешниками не потому, что они совершили преступление вместе с Адамом (ибо их тогда не было), но потому, что им свойственно его естество, подпавшее закону греха... В Адаме человеческое естество заразилось тлением из-за его преслушания, и в него проникли страсти»[10].
В другом месте тот же отец использует образ корня. Смерть напала на весь человеческий род, начиная с Адама, «подобно тому как если у растения пострадал корень, то неизбежно увянут и все его побеги»[11].
Характерны также слова святителя Григория Паламы:
«Ум, отступивший от Бога, уподобляется либо скотскому, либо бесовскому и, отказавшись от естественных законов, ищет себе чуждых...»[12].
В «обряде рождения в Боге» – святом крещении – ум человека просвещается, освобождается от плотского и диавольского рабства и соединяется с Богом. Потому крещение и зовется просвещением. Однако после этого, по причине греха, вновь наступает помрачение и омертвение ума. Из святоотеческих трудов явствует, что всякое прегрешение и всякая страсть умерщвляют ум человека.
Преподобный Иоанн Синайский пишет, что лукавые бесы преследуют цель «помрачить наш ум». В особенности блудный бес, «помрачив наш ум, сего владыку», побуждает людей «делать то, что одни только сумасшедшие делают» (Леств. 15:82).
Разумеется, в другой главе мы особо скажем о том, что такое человеческий ум. Здесь же речь идет главным образом о таком предмете, как помрачение. Преподобный Максим учит, что «как для тела миром служат вещи, так для ума миром служат помышления; и как тело любодействует с телом женщины, так и ум любодействует с помышлениями о женах воображением своего тела» (Добр. Т.3. С.204). Это и есть помрачение и падение ума.
