После исцеления ум пребывает немечтательным и бессластным, то есть чистым и свободным от мечтаний, и стоит превыше всякой плотской похоти (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3. С.33).

Другой плод исцеления ума – это свобода. Прежде ум был пленником, теперь же освобождается и «радостными стопами направляется к небесному, как к собственному» (Св. Илия Пресвитер. Φιλοκαλία T.B'. Σ10, ριγ'). Освободившись от страстей, он, что бы ни сделал, приносит это как чистый дар Богу (Св. Илия Пресвитер. Св. Илия Пресвитер. Φιλοκαλία T.B'. Σ300, ι').

Избавившись от страстей, способствующих его омертвению, ум воскресает. Вот почему можно говорить и о его воскресении. Преподобный Никита Стифат соотносит чудо воскрешения Лазаря с воскресением мертвого ума. Как Лазарь умер, так и ум умирает от греха и подвергается погребению. Как Христос приходит в Вифанию, чтобы воскресить Лазаря, так же входит Он и в мертвый ум, чтобы воскресить его от тления страстей. Как сестры Лазаря, Марфа и Мария, встретили Его со слезами и плачем, так и «мудрость и правда, погруженные в печаль об умертвии ума, в слезах сретают Его». Правда – это злострадание и духовное делание, мудрость же – умное делание и созерцание (Добр Т.5. С.142-143).

Эта связь между двумя чудесами, то есть воскрешением Лазаря и воскресением омертвевшего ума, проводится и во многих памятниках православной гимнографии. Из их числа я хотел бы привести два тропаря:

Из этого тропаря ясно, что Марфа – это делание, а Мария – созерцание, которые вместе просят Христа воскресить омертвевший ум.

Ум, будучи мертвым, находится в гробу и не имеет жизненной силы, почему нам и предлагается послать ко Христу Марфу и Марию, то есть деяния, чтобы воздвигнуть его. Ум воздержного (воскресший ум) «храм есть Святого Духа» (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.306).

В этом состоянии чистый ум озаряется (Св. Никита Стифат. Φιλοκαλία T.Г'. Σ330, ιη') и подвергается восхищению. Он услаждается созерцанием Бога и беседует с Господом. Разумеется, святые отцы, говорящие о восхищении и исступлении ума, имеют в виду не то, что ум покидает тело, как это происходило с Пифией,[54]но что он освобождается от мирского и плотского мудрования и приносится Богу, не теряя при этом связи с миром. Человек, обладающий непрестанной молитвой, испытывает исступление ума. Это исступление называется восхищением и является одним из видов созерцания Бога.

Чистый ум озаряется, просвещается. В этой связи мы считаем необходимым сказать несколько слов об этом свете, в особенности свете ума, поскольку о нем идет речь в святоотеческих творениях.

Об этом свете ума говорит блаженный Диадох Фотикийский. Будучи знатоком всего мистического богословия, он указывает в одной из своих глав, что «ум наш, когда начнет в нем ощутительно действовать божественный свет, соделывается весь светлым, так что сам богато видит сей, сущий в нем, свет; в этом не должно сомневаться». Однако он замечает, что человек видит в уме свет только при воздействии божественного света и только избавившись от страстей, «коль скоро душа сильно возгосподствует над страстями» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3. С.28). Кроме того, в другом месте он говорит, что те, которые «сие святое и преславное имя непрестанно содержат мысленно во глубине сердца своего, те могут видеть и свет ума своего» (Добр. Т.3. С.38).

Учение блаженного Диадоха полностью разделяют Каллист и Игнатий Ксанфопулы (Добр. Т.5. С.418-419).

Преподобный же Нил Постник учит, что «ангел Божий, представ, одним словом прекращает в нас вражеское действие и подвигает свет ума действовать непрелестно» (Добр. Т.2. С.216).

Ум создан по образу Божию. Поскольку Бог есть свет, то и ум обладает светом. В этом смысле святые и говорят, что человек может увидеть свет своего ума. Однако это относится к естественному человеку, в то время как в падшем ум тускнеет, помрачается и заслоняется страстями. Но, освободившись от страстей и получив просвещение от Бога, человек может увидеть свет своего ума в час молитвы.

Святитель Григорий Палама затрагивает эту тему во многих местах своего труда «Триады в защиту священнобезмолвствующих». Приводя различные высказывания святых, он заканчивает следующими словами: «Ты понял, брат, что избавившийся от страстей ум видит при молитве сам себя как свет и Божиим светом озаряется?» (Свт. Григорий Палама. Триады... С.67) Конечно, «ум, видящий сам себя, видит как свет» (там же, с.68), но святитель далее говорит, что «такова всякая очистившаяся умная природа, не носящая на себе покрывала греха». Если ум не имеет такого покрывала, то «сам видится как умный свет» (там же). Этот свет ума бывает видимым благодаря действию Всесвятого Духа. «Очистившийся, просвещенный и явно приобщившийся божественной благодати ум» причащается и иных таинственных созерцаний, «и даже видя самого себя, он видит себя как другое, хотя смотрит и не на что-то другое, и не просто на собственный образ, а на сияние, запечатленное Божией благодатью в его собственном образе...» (там же, с.199).

Святые видят этот образ, преображаясь от славы к славе, «то есть, надо понимать, благодаря изобилию сияния в нас, все ярче изливаемого божественным светом» (там же, с.66). Подобно тому как чувственное зрение не могло бы действовать без светящего ему извне света, ум не мог бы ничего видеть своим невещественным зрением, если бы его не озарял божественный свет (там же, с.68).

Короче говоря, согласно учению святителя Григория Паламы, ум, будучи созданным по образу Божию, является светом, однако страсти помрачают его. Только тогда, когда воссияет божественный свет и ум очистится, он сможет увидеть не просто свой собственный свет, но сияние, запечатленное благодатью Божией в его образе. Чувственное зрение само по себе ничем не может помочь человеку при отсутствии чувственного света. То же самое относится и к созерцанию божественного света в уме человека. Все это учение святитель развил, возражая Варлааму, утверждавшему, что узреть Бога и приобрести ведение Бога можно посредством человеческого знания, развивая человеческую мысль. Конечно, это совершенно неправильно.

Вот что пишет об этом естественном свете ума архимандрит Софроний в своей книге «Старец Силуан»:

В другом месте тот же автор пишет об этом естественном свете, то есть мраке совлечения, так: