Белая «душа» сделала круг над грибком и с шелестом легла невдалеке на землю. У Гривы задрожали колени, пересохло во рту, одеревенел язык. Под сорочкой поползли холодные капли пота. Ноги сами подогнулись…
Может, вот так Гордей Грива просидел бы до конца смены, если бы, сползая, не нажал спиной на сигнальную кнопку.
В таком состоянии и застал его начальник караула и командир отделения. Командир отделения горячо дохнул Гордею в лицо и, подавляя раздражение, тихо спросил:
— Вы спите, Грива?
— Hе–не–т, — выбил зубами Гордей.
— Заболели?
— Hе–не–т…
— Так говорите, что с вами?! — не сдержавшись, крикнув командир.
— Д–д–д-уша. Вот…
— Что за чепуха, курсант Грива?!
Гордей хватанул ртом воздух, медленно поднялся на непослушные ноги и сбивчиво рассказал, что он видел. Командир смело пошел в темноту, пошарил руками по земле и вернулся к грибку с чем–то белым.
— Какая это душа, курсант Грива?! — с укором сказал он и развернул перед Гордеем еле–еле закапанный дождиком номер московской «Правды».
Где она лежала до сих пор? Какой ветер подхватил ее и принес на пожарище?
Разозленный начальник караула плюнул себе под ноги и тихо, как перед дракой или с суфлерской будки, прошипел к дежурному:
— Вам в руки летит «Правда», курсант Грива, а вы души какие–то выдумываете… Стойте! Через полчаса смена. И не пытайтесь еще раз сдрейфить перед черт знает чем. Иначе…
Он не закончил своей мысли. Но Гордей и сам понял, чем это пахнет, если он еще раз на посту «сдрейфит» …
Однажды в майскую звездную ночь курсантов подняли по тревоге. Быстрым маршем прошли они к довольно глубокому притоку Збруча. Начальник школы выбрал место для переправы.
— Нам необходимо разведать водную преграду, — властно сказал он, — кто готов? Жду три минуты!
— Разрешите мне, товарищ начальник! — первым откликнулся курсант Грива.
Не снимая с себя походного снаряжения, он надел противогаз, правой рукой поднял над водой винтовку, левой — ребристую трубку противогаза и постепенно начал погружаться в реку. Вода уже Гордею под руки, только голова виднеется. Но скоро над поверхностью реки видны были только его руки…
Когда вышел на противоположный берег, радостно крикнул:
— Проволочных преград, коряг, ям не обнаружил. Дно каменистое. Могут пройти танки. Течение — три метра в минуту.
— Отлично, курсант Грива, — произнес начальник, — возвращайтесь назад!
Переодеваясь возле походной кухни в сухое обмундирование, Грива лукаво посматривал на Ефима Нестеровича. А Хмара долго смотрел на свою именную «луковицу» и, вроде между прочим, заметил:
— Вы, Грива, назад вернулись медленнее на две минуты. А вообще…
— Фигово?
— Нет. Я хочу сказать, что вы–таки схватили слона за ногу.
И повар начал пробовать уполовником суп.
ПЕРВЫЙ «ШПИОН»
Сбылась мечта Гордея Гривы.
Он попал на ту самую заставу, где служил его брат Герасим. Демобилизовался брат, имея звание помощника командира взвода. А Гордей Грива только командир отделения.
Уже бывал он и в дозоре, и в «секрете», но… еще ни одного нарушителя границы — шпиона или контрабандиста — не задержал.
А как ему хотелось!
Вот и в эту летнюю ночь лежит он в «секрете».
Воз поворачивается дышлом на восток: скоро рассвет. Взошла кособокая увеличенная луна. На нее наплыло перистое облако. Потемнело.
Перед Гривой пограничная река Збруч.
Кусты ивняка шепчутся над водой. Плещет мелкая волна о берег, об острые камни, о мохнатые корни.
За спиной Гордея — склон горы с молодым леском, маленькой березкой у заставы и — большая–большая Отчизна…
Вдруг в Збруче — бовть… бовть… бовть…
Точнехонько так, будто это люди переходят реку вброд.
Бовть… бовть… бовть…
«Кто это там бултыхается?» — спрашивает у себя Грива и осторожно переводит курок затвора с предохранителя на боевой взвод. До звона в ушах прислушивается.
Корова? Что ей тут делать в эту пору? Рыба? Но ведь она скидывается, а это — бовть… бовть… бовть… Кто же тогда?
Поднявшись на локти и опираясь на них, Грива бесшумно ползет в высокой траве. Вот и река блеснула холодным серебром. И вдруг совсем рядом — бовть… бовть… бовть..
«Шпион!» — пронеслось в Гордеевой голове.
Спина холодеет, как будто кто–то натирает ее мятой. Картуз почему–то то и дело цепляется за ветки ивняка. Нет дождя, не летят брызги с реки, а с лица Гривы катятся мокрые горошинки…
Шпион болтается, а на берег не вылезает.
«Ага, — соображает Грива, — выжидаешь, прислушиваешься. И я замру. Подожду».
Нарушитель не вылезает, сидит в воде. Но ведь он явно коснулся советской земли! Может, дать команду: «Стой! Руки вверх!» Глупости. Он услышит голос и развернется назад, растает в темноте.
— Хорошо, — шепчет себе Грива. — Буду бить на звук. Будь что будет… Хоть бы немного показался…
И невидимый нарушитель границы, словно услышав просьбу Гордея Гривы, высунул из–за куста свою чернее ночи шапку. Тогда Грива — ба–ба–бах!
Язычок пламени на мгновение осветил воду, мерцающие кусты.
А эхо выстрела резво покатилось к заставе. Вскорости там взлетела вверх зеленая ракета — знак того, что сейчас прибудет тревожная группа.
Гордей зайцем прыгнул от куста, из–под которого стрельнул по шпиону, затаился в травке. Прислушивается.
Бултыхание прекратилась. Только кусты ракитника испуганно шепчут над водой.
Спустя несколько минут над самым ухом Гордея послышался тихий шепот старшего тревожной группы:
— В кого стреляли, товарищ командир?
— Шпиона убил! — непослушно отвечает язык Гордея.
— А где же он?
— В воде под кустом… Ищите. Ос–с–торожно. Не выглядывайте. Может, он живой, притаился…
— Знаем, — отвечает старший тревожной группы и тыкает долгим штыком своей винтовки. — Ну да, что–то мягкое. Зац–ц–цепилось!..
Грива помогает вытащить на берег то мягкое и тяжелое. Вытащили. Посмотрели. И старший саркастично пхекнул:
— Выдра… да еще с рыбой в зубах.
— Тьху на тебя, проклятая! — со зла плюнул Гордей.
С тех пор Гордея на заставе пограничники в шутку назвали Выдрой. Бывало, соберутся покурить, расспрашивают друг друга:
— Ты сегодня в «секрете» был с Никитиным?
— Нет. С Выдрой.
Что и говорить, невесело было на душе у младшего командира Гривы…
ЛАЗУТЧИК С СЕМЕЧКОВЫМИ ГЛАЗАМИ
Лес. Знакомая извивистая тропинка. Грива идет в дневной дозор. Не к Збручу, а на высокий холм. Западная сторона холма скалистая. Когда–то тут добывали камень, рвали его пороховыми зарядами. С тех пор остались только выемки с террасами.
С холма дозорному далеко видно вдоль границы направо и налево. Внизу под холмом течет Збруч. За рекой — пологий берег, лесок, польская сторожка. В ней живут солдаты, по–польски — жовниры. Они охраняют границу со своей стороны.
Красивый, волшебный пейзаж.
Вот только пан Злочек и ксендз портят его своими противными фигурами.
Посылая Гордея в дозор, начальник заставы приказывал:
— Следите за двором пана Злочека. К нему почему–то зачастили черные автомобили. Может, там…
— Резиденция, — отвечает Грива.
Начальник молча кивает головой.
Итак, задумавшись, идет себе Грива тропинкой между молодыми берестами, дубками, елками. Присматривается, прислушивается, сбивает сапогами утреннюю росу на травах. Ему припомнилось, как он с напарником возвращался этой тропинкой на заставу в первый день пребывания на настоящей, а не на учебной границе. Зашел в канцелярию, а начальник спрашивает:
— Докладывайте, командир отделения Грива, что видели на границе!
Грива и выпалил:
— Ничего, товарищ начальник!
— Вы идите, Hикитин, — обратился начальник к напарнику Гривы, — а вы, Грива, останьтесь.
Стоить Грива посереди канцелярии и ничегошеньки не может сообразить. Начальник сел за стол, медленно снял фуражку, засунул пальцы в черные густые волосы и наклонил голову на руки. Молчит. И Грива ни пары с уст. Так они помолчали какую–то минуту, потом начальник потер ладонями обветренное, загоревшее лицо, посмотрел укоризненно на младшего командира и удрученно сказал:
