– Ну, вот и ладно, – покачал головой офицер. – Я уж думал, что вы полные идиоты. Может и не повесим вас, за то, что офицера пырнули. Хотя это вряд ли…

Двери хаты вновь скрипнули и высунулась лысеющая башка Вячко.

– Сукин ты сын! – прорычал Олег. – Сдал нас, сука!

– Уберите этих бандитов со двора моего! – проверещал староста. – Еще выражаться будет, выродок!

Олег хотел было ответить, но мощный удар офицера заставил слова сидеть глубоко в горле.

– Свяжите-ка этих молодцев, – плюнув на упавшего Олега, приказал он.

С утра солнце светило ярко. День обещал быть жарким и таким и оказался, лишь с запада надвигались небольшие тучи.

По широкому тракту вышагивал человек с мечом на поясе, в высоких сапогах, закрывающих половину голени. Была на нем серая рубаха, опоясанная кожаным ремнем, широкие штаны, заправленные в сапоги, и плащ на спине, а по верх него небольшой мешок из грубой ткани. Солнце ярко светило путнику в спину и он то и дело утирал рукавом лицо от пота и откидывал русые волосы с глаз.

Тракт был длинный и прямой, как стрела. На сколько позволял взгляд он уходил к горизонту, окруженный справа постоянно встречающимися рощами да лесами, а слева – лугами и полями. На полях работали крестьяне, ухаживая за посевами, на лугах выгуливались кони и пасся крупнорогатый скот. Из лесов, по выезженным тропинкам появлялись лесорубы, нагрузившие телеги срубленными стволами березы на дрова и елки – для строительства. Бывало дружной компанией выбредали из лесов и рощиц бабенки, неся на согнутых в локте руках полнехонькие корзинки белых грибов. Пару раз проезжали по дороге торговцы с парой вооруженных человек на возу для охраны. Практически все, кого он встречал, двигались либо ему на встречу, либо – в деревню через поля.

Путник продолжал идти. Шел он бодро, казалось об усталости и не слышал. Вскоре солнце достигло зенита и он остановился, но лишь на пару минут, что бы развязать тесемки дорожного мешка и сделать пару глотков из фляжки. Закинув пожитки обратно на плечо, он двинулся дальше.

Вскоре сзади раздался скрип телеги и фырканье лошади. Телега поравнялась с путником, сбавив ходу.

– Будь здоров! – поприветствовал коренастый с черной длиннющей бородой, доходящей ему до пояса и разделенной на две тугие косы гном.

– И тебе не хворать, – ответил путник, кивнув в ответ.

– Подвезти может? – обратился гном, придерживая лошадь. – В такую жару далеко не убредешь.

– Сколько возьмешь? – остановился путник. – У меня денег-то почти и нет.

– А с мечом обращаться умеешь? – прищурился гном, глядя на оружие на поясе путника.

– Умею, – кивнул тот в ответ.

– Ну, тогда полезай в телегу, – одобрительно кивнул гном. – Считай, что охраной будешь. Эт только кажется спокойно здесь. А на самом деле бандюг по лесам, что блох на собаке. Умеющий рубить в пути всегда пригодится. Как зовут-то?

– Дакша. А тебя?

– Риги.

***

– Слушай, Риги, – отливая из бочонка пива, сказал Дакша. – Так просто на телегу сажаешь людей? А вдруг я убийца или вор?

– Ну! – усмехнулся гном. – Я уж за шестьдесят три годка-то в людях разбираться научился. А ежели ошибусь, то у меня топор наточен. И уж извини, но и тебя уложу, что сухое деревце.

– Держи, – подал Дакша пиво гному. – Значит не буду тебя разочаровывать.

Оба молчали попивая пиво. Гном сидел на козлах. Человек лежал в телеге, подложив под спину мешок с какими-то тряпками. Пиво было густым, темным и вкусным да к тому же у гнома имелся целый мешок сухарей, которыми было одно удовольствие похрустывать. Чем дальше они уезжали по тракту, тем меньше было путников. Пару раз, правда, их обгоняли конные, но скорей всего, были это гонцы. Риги матерился им в след, откашливаясь от поднятой их конями пыли.

– Куда путь-то держишь? – спросил наконец гном. – Мешочек-то у тебя хилый – далеко не уйдешь.

– А куда у тебя лошадь идет?

– Туда, куда я ее веду, – усмехнулся Риги.

– Вот я туда и еду. – Дакша вновь наполнил кружки и поставил одну на козлы для гнома.

Вновь они ехали молча, пока Риги не решил завести тему за политику.

– Слыхивал, что войну-то объявили? – спросил он у Дакши, задремавшему на солнышке.

– А как же? Кто не слышал-то?

– Так вот, – утер Риги усы от пивной пены. – Расковчяне, то есть наши, заявили свои права на Золотой остров, а Амбросы, что за разливом реки Вольной, наотрез отказались признавать этакое право. Где-то месяца два они пыхтели, подводили корабли к острову. Расковчяня свои у южного, да у восточного берегов, кораблей этак пятьдесят подогнали, а Амбросы у западного берега обосновались. Так вот… Какого хера!? – возмутился Риги, стукнув пустой кружкой по козлам. – Эти хреновы Амбросы обнаглели до ужаса! Все время Золотой остров наш был! А теперь, видите ли, нам приходится заявлять права на свой же остров, потому как Амбросы решили тоже золото добывать! А все из-за того, что Западники решили стать королевством самим по себе. Они-то ведь всегда были частью Расковья и именно их князь Василий добывал золотце-то. А теперь стали они Западниками и к Амбросам тянутся и золото наше отдать хотят! Эх… Наливай!

Дакша вновь наполнил кружки и насыпал гному в мощную ладонь сухарей.

– Ты-то что думаешь по этому поводу? – обернулся он к Дакше.

– Не люблю я политику, – поморщился он в телеге. – Вот началась война, а что тебе-то толку, а? Конечно, хорошо будет, если наши остров отвоюют, тогда потянется туда на заработки люд. А дальше что? Каждого, что на острове, обложат налогом, да таким, что в кармане словно бы дырка. Налоги пойдут на постройку новых кораблей, возведение крепости на острове… Там ведь нет крепости?

– Вроде как нет, – призадумался гном.

– Вот, – продолжил Дакша. – Построят крепость, где будет восседать какой-нибудь князь, следящий за пополнением казны, да затем, чтобы работники много золотца не тырили. В общем-то, ни чего ты не почувствуешь, если мы Золотой отвоюем.

Риги не отвечал, лишь похрустывал сухарями, да хлебал пиво. Дорога продолжала стелиться прямой лентой. Иной раз Дакшу подкидывало на мешке, когда колесо телеги наезжало на камень иль выскакивало из колеи.

– Слушай, Риги, – обратился Дакша. – Ни как не мог подумать, что ты считаешь Расковчан «своими». Не обижайся, но ты ведь гном, а именно Расковчяне и захватили твою родину на востоке. Горы Гномов… название говорит за себя. Теперь же там три крепости и одна из них стала тюрьмой. В горах твоего народа добывают камни, золото и всякие там ископаемые, а ты так лояльно к Расковчянам. Пояснишь?

– Что тут пояснять-то? – набычился гном. – Захватили вы наши горы, верно. Была когда-то у нас там родина. А теперь гномы по всему свету разошлись. Но я-то живу с Расковчянами. Работаю на Расковчян, ем с Расковчянами, даже еду сейчас с Расковчянином! Что же мне делать по-твоему? Взбунтоваться? Может в лес пойти и охотиться на вас? Нет уж. Что случилось, то прошло. Теперь считай я и сам Расковчянин… Понял?

– Понял, – зевнул Дакша. – Риги, посплю я чуток?

– Что, пивко разморило на солнышке?

Ответа не было. Дакша уснул, убаюканный качанием телеги на кочках.

***

Открыв глаза, Дакша увидел над головой ветви дерева, перекрывающие темнеющее небо. Телега более не тряслась, а спокойно стояла в стороне от тракта. Пахнуло дымом. Рядом потрескивал костерок. Выбравшись из воза, он потянулся и направился к костру.

– Видать устал не хило, – вычесывая свою густую бороду, сказал гном. – Спал, как убитый.

– Да, этой ночью не пришлось поспать, – уселся на кряж дерева Дакша, широко зевнув. – Извиняй, что не помог тебе с лагерем.

– Не беда, – отмахнулся костяной расческой Риги. – Порубить дрова мне иной раз в радость. Хотя бы мышцы разомну. Едешь на телеге и только задница плоской становится, а руки обмякают… Слушай-ка, может по утру потренируемся? Спарринг меж нами. Подучу тебя кой чему. Ну, как?