– Помоги! – прорычал попутчик. Риги подскочил, подставляя плечо в опору. – Сейчас я потеряю сознание, но ты ни чего не делай и не бойся – не умру. Как очнусь, то лучше бы нам отсюда укатить.

Гном не знал что и говорить. Он помог Дакше залезть в телегу на мешки и укрыв его тряпицей, увидел, как глаза человека закатились и лишь губы едва заметно шевелились не издавая звука.

Пораженный всем произошедшим, Риги спрыгнул с телеги и не зная для чего начал собирать куны, брошенные Дакшей в лицо лысого. Собрал он не все, далеко не все и хотел уже было уезжать, как вдруг увидел меч попутчика на траве. Как только палец коснулся окровавленного лезвия, то Риги его тут же отдернул, пораженный жаром металла. Чертыхнувшись, гном послюнявил палец и тут же начал отплевываться от крови Лысого, запекшегося на руках. В конце концов он взялся за самую обычную рукоять и сунул меч в ножны.

Телега быстро покинула поляну, оставляя позади труп с ножом, по рукоять сидящим в груди одного; труп в латах, истекший кровью; труп полностью невредимого крепыша и распластавшегося на траве с изуродованным лицом Лысого.

Риги ехал быстро и лишь потом понял, что тряска может вредить Дакше, лежащему позади. Гном сбавил, оглянулся. Тряпица, укрывающая приятеля, пропиталась бурым пятном на левом плече и, вроде как, рана более не кровоточила. Губы Дакши продолжали едва заметно двигаться, а глаза пугали белизной белков.

Риги ехал, потеряв счет времени. Он не сильно-то волновался, встречая по дороге путников, затихающих, при виде гнома с синяками на лице и окровавленными руками, держащими вожжи. Риги совсем не волновала смерть бандюг – не в первой. Его интересовало, даже пугало то, кем являлся Дакша. Разве может человек на живую выдернуть засаженный под основание болт из собственного плеча? Нет. А еще и меч, пышущий огнем, точно горн. Меч лежал рядом на козлах. Риги то и дело смотрел на него и не замечал ни чего особенного. Хорошая сталь, постоянно полируемая, острая… Откуда жар?.. Чародейство? Тьфу ты! Быть не может!

Размышляя и подгоняя лошадку, Риги не сразу заметил, что солнце уже наполовину спряталось за горизонтом и теперь светит в спину последними теплыми лучиками. Нужно было искать место для стоянки. Ему вовсе не хотелось больше заезжать в какие-то рощицы и полянки в лесу и он направил лошадь влево к небольшому дубку, растущему под небольшим холмиком, поросшим ровным рядом сочной травы.

***

Еще секунду глаза Дакши были белы и вот он уже усердно промаргивался своей естественной голубизной глаз. Аккуратно отодрав тряпицу от раны, Дакша довольно буркнул и для верности еще и ощупал ровную кожу на месте раны. Чувствовал он себя чуть уставшим – не более. Меча рядом не было.

– Очнулся? – раздался голос Риги. – Я слышу, как мешки шуршат.

– Да, – спрыгнул с телеги Дакша, – очнулся. Меч мой рассматриваешь?

В руках гнома поблескивала сталь, очищенная от запекшейся крови.

– Хорошо, что не забыл его на поляне, – присел напротив гнома Дакша, опираясь на колесо телеги. – А то пришлось бы возвращаться.

– Как рана? – криво усмехаясь спросил Риги, убирая меч в ножны. – Мне казалось, что ты из плеча кусок мяса выдрал, усердствуя с болтом-то. Или ошибаюсь?

Дакша и без намеков гнома понимал к чему идет дело. Риги знал, что он чародей, но от объяснений бы не отказался.

– Не ошибся, – поскреб Дакша ногтем запекшуюся вокруг раны кровь. – Чародей я. Выдернул стрелу, потом заговорил рану, введя себя в бессознательное состояние, чтобы сердцебиение приглушить, а то крови много бы вылилось. Ну, что ты так смотришь? Если бы не был я чародеем, то покрошили бы нас среди березок и…

– Если бы! – перебил Риги, приставив ножны с мечом к стволу дуба. – Если бы ты не был магиком, то не выиграл бы в карты у тех бандюг и ни чего бы этого не было! Не подумай, что я боюсь драки… нет. Но ты обманывал меня и из-за тебя на нас напали. Вам, магикам, конечно, срать на остальных и если бы я стрелу поймал, то ты бы перешагнул через мой труп и пошел дальше.

– Не люблю похвалятся, – смотрел Дакша без отрыва в глаза Риги, – но я тебя от стрелы спас. Разве нет?

– А если бы меня пригвоздили? – кисло усмехнулся гном. – Легко бы тебе пришлось? Ты едва с четверыми-то справился, что уж говорить про пятерых.

– Я бы переломал им хребты, – спокойно сказал Дакша, от чего Риги поежился. – Я не хотел выдавать себя, зная, что ты страсть как не любишь таких как я.

– Есть за что! – рыкнул гном. – Я тебе уже говорил. Если не хотел выдавать себя, то какого хера стрелу выдрал?

Дакша провел рукой по жирным, скатавшимся волосам, посмотрев на темнеющее небо. После чего встал, подошел к дереву и взял свой меч. Риги тут же вскочил на ноги, схватив обоюдоострый топор.

– Успокойся, – нахмурился чародей. – За кого меня держишь-то? Думаешь навредить хочу?

– А хер его знает, – вызывающе бросил гном. – Я тебя не знаю.

– Оно тебе ни к чему, – ответил Дакша, доставая из телеги кожаную курточку, что он выиграл у Лысого в кости. – Я ухожу. Будь здоров.

Риги опустил топор, следя за тем, как Дакша забрасывает на плечо мешок и двигается в сторону тракта.

– Стой! – окликнул гном. – Ведешь себя, точно баба обидчивая! Давай, вертай!

Чародей не стал возражать, а как только вернулся к телеге, то Риги протянул ему крепкую, измазанную кровью ладонь.

– Ты, сука, хоть и засранец, – пробурчал Риги, – но правда твоя – ты меня спас в той роще. А Риги добра не забывает. Да и свыкся я с тобой ехать. Ну? Мир?

– Мир, – кивнул Дакша, пожимая руку гнома.

– Давай ужинать… чародей.

***

Костер путники разводить не стали, оба помнили, что патлатый оборванец, которому Дакша рубанул по руке, успел смыться и мало ли кого мог привести ради мести, хоть бы и милицию, прикинувшись жертвой нападения.

– Мечом ты орудуешь славно, – прожевав колбасу и запив остатками пива из бочки, сказал гном. – А одет, ей богу, как оборванец, ежели куртку выигранную в счет не брать. Почему не в кольчуге? Чего не носишь доспехи?

Дакша съел свою порцию колбасы, разжевал очередную горсть сухарей и запив это пивом, ответил:

– Фух! Проголодался я жутко… А доспехи тяжелые и уход за ними требуется. Поворачиваться в бою трудно, а если тебе палицей по ребрам дадут, то и не снимешь их после боя без кузнеца. Замедляют только и больше ни чего.

– Был бы в доспехах, – почесал гном подбородок, – болт бы не пробил.

– Ага, – сгреб Дакша очередную горсть сухарей, отправляя в рот по одному. – Получил бы по затылку или меж сочленениями доспеха мечом.

Они еще долго сидели допивая пиво и хрустя сухарями. Ночь за это время набрала обороты и в чистом небе разгорелись звезды. Гном кряхтя устроился на телеге, скинув попутчику пару мешков под голову, но уснуть как-то не мог – слишком много всего произошло за день.

– А меч тоже заколдовал? А то я к нему прикоснулся, так он горячий был.

– Да, – в полудреме ответил Дакша, укрывшийся выигранной курточкой. – Только его и успел заговорить. Если бы ты в бою прикоснулся, то пришлось бы пальцы от волдырей лечить. Этот заговор режет доспехи, точно нож масло.

– Чудаковато все это, – припустил гном из-под накидки. – Вот не встречал я раньше вашего брата, так считал сучьими детьми и в жизни не подумал бы, что буду вот так разговаривать, мирно попердывая. Все же меняется все со временем.

Дакша промолчал, над чем-то думая, после чего едва слышно пропел хрипловатым, сонным голосом: