– Из далека.

– А куда? – смутился оборванец.

– Не далеко.

– К Гномовым горам, значит?

– Туда, – кивнул чародей. – А ты здесь живешь? В Каменке?

Парнишка одобрительно склонил голову, почесывая грязную шею. Походил он на бездомного – уж больно тощий и грязный. А еще озирался постоянно, точно его могут схватить за рваный ворот и дав пинка выбросить на улицу.

– Часто к вам магики заезжают? Вроде того, что на площади, – спросил Дакша, отстраняясь, чтобы хозяйка трактира без помех поставила тарелки и пиво на стол. Через минуту был на столе и хлеб с кровавой колбасой.

– Сколько живу, – задумался парень, почесывая затылок, – так не упомню кроме этого никого. Может, конечно, и заезжали, но себя не выдавали. Их ведь хер поймешь, пока не начнут молнии пускать и людей убивать, точно назойливых мух. А чего интересуетесь?

– Смело у вас народ на него пошел, – ответил Дакша облизывая деревянную ложку. – Так, словно и раньше поколачивали магиков.

– Это они от незнания, – прошептал оборванец, чтобы ни кто из присутствующих не услышал и не посчитал себя оскорбленным. – А как только пинков от того чародея получили, так и бросились в рассыпную. Стыд и срам.

– А сам-то? – улыбнулся Дакша. – Ты не убежал?

– А я и не лез, – пожал плечами пацан. – Мне и бежать не нужно было.

Чародей ни чего не ответил, лишь разорвал каравай и отдал половину соседу по столу. После недолгого молчания и бряканья ложками по дну миски, он сказал:

– Говорил я с вашим капитаном, так он похвалялся тем, что на кол любит проштрафившихся сажать. Аж глаза у него загорелись. На площади сажают-то иль в тюрьме?

– На площади, – усмехнулся парень. – Тюрьма-то на юге поселения стоит и не пускают туда ни кого, коли чего не сделаешь не того. А на площади для люда казнь – лучшее развлечение. Чего тут еще интересного может произойти? Вот казнь и стала основным празднованием.

– А чего люд на магика пошел, а не стража? – меж делом спросил Дакша. – Странное дело.

– Потому, что стражников всего-навсего тридцать человек и патрулируют они постоянно улицы, приставая к таким, как…

– Ты, – закончил Дакша, отгрызая кровавую колбасу. – Ты бездомный и стража от таких и ждет преступлений иль еще каких провинностей. Все, как везде.

Паренек кивнул в знак согласия и принялся усердно доедать хлеб с колбасой. Дакша вновь почувствовал колкость в кончиках пальцев и возвел глаза к двери таверны, увидев травницу. Ведунья ярко выделялась на фоне поселковых баб. Одно лишь платьице темно-синего цвета, доходящее до колен срывало мужикам голову, а у баб вызывало злостную зависть. Дакша отчетливо услышал шлепок и повернулся на звук: одна из жен не выдержала и залепила мужу оплеуху за вытаращенные глаза. Травница не обратила на это внимания, поздоровавшись с парой человек и направившись к хозяйке. Дакша проводил ее взглядом и не получив взаимности в ответ, вернулся к колбасе и пиву.

– А чего Ваша лошадь у Маришки за домом в стойле стоит? – просто и прямо спросил оборванец с набитым ртом.

– Приятеля моего лечит, – ответил Дакша, посмотрев в окно. Вечер приближался и свет в окнах таверны стал более оранжевый, извещающий о скором закате. – Отравился он.

– Вот так да, – улыбнулся оборванец и только теперь чародей понял, что паренек охмелел.

– У тебя дом-то есть? – поинтересовался Дакша, заранее зная ответ.

– Был, когда-то, – присмотрелся пацан к шее сидящего напротив. – Вам бы кровь стереть, а то паршиво выглядит.

Дакша пошарил в кошельке и выложил на стол пять кун.

– Отдашь их хозяйке за комнату и попросишь в бане помыться, понял? – оборванец кивнул. – Но если смоешься с деньгами, то… Ты видел, что я сделал с тем чародеем?

Парень протрезвел на секунду, вытаращив глаза на, как оказалось, не знакомого ему человека.

– А теперь иди, – сухо сказал Дакша и положил еще три куны, добавив: – Закажи мне пива и себе возьми в комнату.

– Спасибо, – неуверенно кивнул оборванец, направившись к хозяйке неловкой хмельной походкой.

Дакша же вновь уловил сладостный аромат. На место паренька села травница с ниспадающими на плечи рыжими волнами. Зеленые глаза заблестели в свете зажигаемых хозяйкой масляных лампах.

– Как там Риги? – поинтересовался Дакша, наслаждаясь ее ароматом. Колкость в пальцах не прошла. – Ему лучше?

– А ты как думаешь? – вызывающе бросила травница. – Я ж ведунья-травница. Думаешь не справлюсь с дизентерией?

– Я думал, что это отравление, – отхлебнул чародей пива. – Слушай, ты чего на меня взъелась? Я тебя не обижал и…

– А ты попробуй, – оскалилась рыжая в ухмылке. – Думаешь, если напинал чародею на глазах у всех, так стал неприкасаем? Каково собрату пальцы ломать?

– Не приятно и не отвратительно, – пожал плечами Дакша. – Я был бы тебе признателен, если бы ты не кричала так громко – вдруг кто услышит? А если услышат, то могут и твою тайну узнать.

Маришка холодно метнула на чародея взгляд, пронзительно глядя на его легкую улыбку. Было заметно, что она стушевалась, но всего лишь на мгновение.

– В Каменке не любят чародеев, как и везде, впрочем. А как местные жители отнесутся к тому, что их лекарь на половину магик? Посмотри, Маришка, и скажи мне, кто из этих людей, что пьют и обсуждают будущую казнь, будет выкрикивать: «Сожгите чертову ведьму!» Так что, – допил Дакша пиво, – не будем сориться, тем более, что такой милой девушке не пристало хмуриться… Хм… А сколько тебе лет?

– Подобное у девушки не спрашивают, – холодно ответила Маришка. – Или чародея не научили хорошим манерам?

– Почему же? – принялся Дакша доедать кровавую колбасу, поглядев в окно. – Научили. Но ты не просто девушка, ты – травница-ведунья-чародейка. Таких редко встретишь. Так что, сорок? Пятьдесят? Неужели больше?

Улыбка на лице Дакши заметно выводила Маришку, но она продолжала его слушать поигрывая скулами.

– Я, в отличии от тебя, не убиваю, а спасаю людей. Может вспомнишь про своего дружка? Как думаешь, приятно находиться в одной комнате со смердящим гномом? Подобные тебе уничтожают все на своем пути… Не пытался кровь с шеи отмыть? Я чувствую, что она твоя. И знаю, что тот, кто тебя ранил уже мертв…

– Вот и ошиблась, – спокойно ответил чародей. – Он жив. А вот за гнома тебе моя благодарность. Я с радостью заплачу за твои неудобства.

Травница фыркнула, сведя руки на груди и посмотрела на Дакшу так, словно он предлагал ей не серебро, а яд.

– Мне твои деньги ни к чему. Деньги покрытые кровью? Нет, спасибо. В благодарность, – склонилась она над столом, смотря в глаза Дакши. – В благодарность уезжайте с гномом завтра утром и не возвращайтесь.

Дакша не ответил, положив руки на стол перед собой. Палец указательной руки направился на Маришку. Медленно крутясь по часовой стрелке, он поднял рыжую прядь волос с ее головы и направил под нос. Травница в момент перерубила заклинание чародея легким взмахом руки.

– Что ты делаешь? – оглядываясь по сторонам, испуганно прошипела она. – Хочешь на костер?

– Любопытно… Ладно, – похрустел Дакша пальцами. – Мы уедем с Риги утром. Можешь не переживать.

– Будьте любезны, – встала Маришка из-за стола и поспешила к выходу.

Чародей проводил ее взглядом. Вскоре хозяйка принесла ему еще пива. Приняв кружку, Дакша посмотрел в темнеющие окна и погрузился в размышления.

В таверне люду становилось все больше. Рабочее время закончилось и все стремились поговорить, обсуждая богатый на события день. Кружки стучали друг об друга, жужжание люда взвивалось под потолок, а камин кидал на них всех причудливые тени, весело потрескивая сухими поленьями. Из размышлений Дакшу вырвала подошедшая женщина. Было ей около пятидесяти лет. Глаза походили на темные колодцы и как и в колодце в них стояли слезы.

– Извини, – шмыгая носом, тихо выговорила она, присаживаясь напротив. – Я хотела бы тебя поблагодарить…

– За что же? – потер чародей глаза.

– За то, – едва сдержала всхлипывание женщина. – За то, что отомстил за моего сына… Ему чародей шею… слом…