– Стыдись, Пташка. Он не виноват, что его довели до такого состояния. Неужели в тебе нет ни капельки жалости? – сказала она, после чего Пташка погладила Флинта по голове, а тот в ответ лизнул ее в губы. – Вот видишь, – улыбнулась Элис. – Он тебя уже полюбил.

– От тебя самой воняло, как от хорька, когда мы взяли тебя в наш дом, – напомнила Бриджит.

Экономка обожала собак. Вместе с Элис они устроили для Флинта теплую лежанку, и тот провел на ней три недели, временами вздыхая с тяжелым присвистом. Он то и дело вставал, чтобы побродить по кухне и, задрав заднюю лапку, пометить мебель. Элис заботливо ухаживала за ним, но Флинт все равно умер; и когда это случилось, она рыдала, пока ей не стало совсем плохо, и ей пришлось подняться наверх, чтобы лечь в постель.

– Элис, наверное, очень полюбила Флинта, – шепнула Пташка на ухо Бриджит, когда они терли к обеду корни пастернака.

– Ей просто иногда нужен повод, – буркнула Бриджит, – чтобы выплеснуть наружу все, что накопилось внутри. Выпустить пар, чтобы снова обрести равновесие. В такие моменты лучше всего ее просто не трогать.

– Что ты имеешь в виду? И что у нее внутри? – осведомилась Пташка.

Бриджит предпочла пропустить ее вопрос мимо ушей и снова склонилась над теркой.

Немного позже Пташка отнесла Элис чашку чая и прилегла рядом на постель, чертя пальцем узоры на ладони Элис. Та всегда говорила, что ее это успокаивает. Пташка продолжала думать о том, что сказала Бриджит, она не совсем понимала ее слова.

– Флинт теперь на небесах, да, Элис? Животные попадают на небо? – спросила она осторожно.

– Нет, дорогая, – ответила Элис глухим, вялым голосом.

– А почему?

– Потому что так написано в Библии. Только у людей есть души, которые попадают в рай.

Какое-то время Пташка обдумывала сказанное.

– Это несправедливо, – заявила она наконец, и Элис снова залилась слезами.

– Конечно несправедливо. Тем более несправедливо, что он умер сейчас, когда его окружали внимание и забота. Как это ужасно! Ах, если бы я знала раньше, что у нас под боком творится эта мерзость. Ведь помочь ему было в моей власти…

Пташка отчаянно пыталась придумать способ сменить тему, чтобы отвлечь Элис от печальных мыслей, причиняющих такие страдания.

– Элис, после того как я сюда пришла, кто-нибудь пытался меня найти?

Этот вопрос, заданный просто из любопытства, заставил Элис опять расплакаться.

– Нет, дорогая, – проговорила она, вздрагивая от рыданий. – За тобой так и не пришли.

– Я рада, что это так, – поспешила заверить ее Пташка.

– Ты уверена?

– Нет, правда, мне все равно, кто были мои родители. Иногда я не прочь представить их себе, но… единственное, чего я хочу, это остаться здесь, с тобой, поэтому мне совсем незачем что-либо о них знать.

– Единственное, чего ты хочешь, это остаться здесь? Навсегда? – Элис повернула голову, чтобы лучше видеть лицо Пташки, и посмотрела на нее заплаканными глазами. – Единственное, что ты хочешь, это жить, ничего не зная о том, кто ты такая и кто твои родители? Ты хочешь зависеть от прихоти человека, который имеет власть предписывать, как тебе жить, хотя ты даже не знаешь, почему именно так?

– Ты имеешь в виду лорда Фокса? Он не предписывает, как мне жить… – проговорила Пташка и в недоумении замолчала. «Я живу, как он велит?» – подумала она. – Это ты говоришь мне, как жить, Элис. Ведь как-никак ты моя старшая сестра.

– Ты свободна ничуть не больше меня, Пташка, – всхлипнула Элис и пристально на нее посмотрела. – И ты, и я в точности такие же пленницы, как Флинт, запертый в колесе. Разве не видишь? – Пташка была в недоумении. Жизнь на ферме включала все, что, как она думала, было ей необходимо. Она даже не могла себе представить, каким образом та могла бы стать лучше. – Но я найду способ, как отсюда вырваться, – прошептала наконец Элис, и у нее в глазах вспыхнули искорки. – Я найду способ все изменить, и Джонатан мне поможет.

– А чем может помочь Джонатан?

– Он собирается на мне жениться, – прошептала Элис, закрыла глаза и, кажется, начала успокаиваться.

Пташка все еще оставалась в недоумении, пытаясь разобраться в смысле сказанного, когда поняла, что Элис заснула. Вглядываясь в ее лицо, бледное и прекрасное, Пташка вдруг ясно осознала, что есть еще много такого, о чем она не знает.

Приближалось лето, и Бриджит засобиралась в гости. В июне она ежегодно ездила в Оксфорд навестить племянницу, в подарок которой собирала кое-какую одежду и что-то из домашних заготовок.

– Ну, вы себя берегите, – сказала она перед отъездом. – В кладовой полно еды. Я оставила вам пирог с бараниной. Кстати, горох уже поспевает, не забывайте срывать созревшие стручки. А еще…

– Дорогая Бриджит, ты уезжаешь всего-навсего на неделю! Ничего, дом без тебя не обрушится. Мы и проголодаться-то не успеем, – прервала ее Элис. – А кроме того, ты уже четыре года учишь Пташку хозяйничать. Что ты за наставница, если в твое отсутствие она не сумеет справиться с несколькими простыми блюдами?

– Хм. – Бриджит на мгновение поджала губы, а затем кивнула. – Ну ладно… – сказала она, завязала под подбородком ленты соломенной шляпки и взяла в руку корзину. – Смотрите не балуйтесь. – С этими словами Бриджит вышла из дома.

Она разместилась рядом с их работником в небольшой тележке; тот должен был довезти ее до большака, где она рассчитывала сесть в дилижанс. Элис и Пташка стояли бок о бок и махали ей вслед, а когда тележка скрылась из виду, Элис с улыбкой повернулась к Пташке.

– Ну, – сказала она, – чем сегодня займемся? Уроки тебе делать не нужно. Во всяком случае, до возвращения Бриджит. Считай, наступили каникулы.

– А можно мы вечером поедим шоколада?

– Конечно. И станем делать это каждый вечер!

– Ура! – закричала Пташка и побежала, пугая кур, на освещенный солнцем двор.

В тот же день, но несколько позже, Элис отправилась на одну из своих одиноких прогулок – всего на полчаса или около того, пока Пташка ставила в духовку свиную грудинку и лущила горох, который должен был пойти на гарнир. Когда Элис вернулась, у нее был таинственный вид, но хитрая Пташка сразу догадалась, что именно она скрывает. От радости руки ее дрогнули, и просыпавшийся горох покатился по столу, а затем запрыгал по каменному полу.

– Что случилось, Элис? Неужели приедет мистер Аллейн? Вы с ним виделись?

– Нет, не виделись. Но… одна маленькая птичка шепнула, что завтра утром нам следует нарядиться и ждать у мельницы, на дальнем конце моста.

От волнения в ее глазах плясали искорки. За все то время, как умер бедняжка Флинт, у нее не было более счастливого лица. Пташка от восторга даже подпрыгнула на месте.

– Кто тебе сказал? Какая маленькая птичка? Ты имеешь в виду Джонатана? И куда мы пойдем? – настойчиво выспрашивала Пташка.

– Не знаю, дорогая. Но надеюсь, будет весело.

– Как думаешь, мы поедем куда-нибудь подальше от Батгемптона?

Именно этого Пташке хотелось больше всего. Никаких воспоминаний о времени, когда она еще жила не у Элис и Бриджит, у нее не сохранилось, и внешний мир, о котором она только слышала и читала, казался ей огромным и захватывающим.

– Подождем и увидим, моя цыпочка, – сказала Элис.

В ту ночь Пташка долго не могла уснуть. Она думала о завтрашнем дне, ум ее бодрствовал, в голове мелькали обрывочные образы и мысли, не давая забыться. Проснулась она на рассвете и вышла из дома даже раньше соседа-скотника. Воздух был прохладен и свеж, как дождевая вода, и росинки висели на по-летнему высокой траве. Бледное, чистейшего голубого цвета небо было настолько высоким и далеким, что, если долго глядеть вверх, казалось, что в небо можно упасть. Ласточки и стрижи стремглав носились по нему туда и сюда, добавляя свой щебет в великолепный хор раннего утра. Пташка вдыхала запах цветущего гороха и лаванды на огороде, а также влажных каменных стен их дома, ощущала сладкий аромат луговых трав и знакомую бодрящую вонь, исходящую от помойки. Куры заквохтали, выражая недовольство, когда, придя в курятник, она принялась шарить под ними в поисках свежих яиц, но было еще так рано, что они ничего не успели снести. Пташка вылила оставшиеся с предыдущего дня кухонные помои в корыто, из которого ела свинья, и задержалась ненадолго, чтобы погладить поросят, кожа у которых была мягкой и розовой. Но и теперь ставни на окнах их с Элис спальни оставались по-прежнему закрытыми, а значит Элис еще спала. Пташка пошла на конюшню узнать, как там поживает лошадь. Девочке решительно не сиделось на месте.