– Нет, Пташка, – произнесла она голосом, скорее похожим на слабый шорох, чем на обычную человеческую речь. – Джонатан не погиб. Во всяком случае, вестей об этом не приходило.

– О, Элис! – радостно воскликнула Пташка и порывисто ее обняла. – Лорд Фокс тебя наказал? Он проявил бессердечие? Ничего, если даже и так. Пусть нам придется покинуть Батгемптон, но… это ничего не значит, потому что Джонатан вернется, женится на тебе и позаботится о нас. Все кончится хорошо, Элис! – улыбнулась она. – Все кончится хорошо.

Но Элис горестно покачала головой, и две большие набухшие слезы покатились по ее щекам.

– Нет. Все кончится плохо. Я, очевидно, являюсь… – Она моргнула, подыскивая слова. – Короче, выйти за него замуж я не смогу. Так что женой Джонатана мне уже не стать.

Пташка поджидала Рейчел Уикс, пока та, как обычно, докладывала миссис Аллейн об очередном посещении Джонатана. Ее отчеты становились все более короткими, а визиты все более продолжительными. Пташке это казалось подозрительным, и девушку точил червь сомнения: «Теперь они начали ходить на прогулки, да еще под руку. Я хотела, чтобы ее лицо не давало ему покоя, а она принялась за его лечение». Пташка не находила себе места. Все годы тяжелой работы, все ее ухищрения могли пойти насмарку. А все из-за скрытых пружин, которые она сама привела в движение. Когда Пташка услышала, как хлопнула парадная дверь, она выскочила во дворик, стрелой взлетела по ведущей на улицу лесенке для слуг и, буравя глазами Рейчел Уикс, повела ее вдоль стены сада, подальше от чужих глаз.

– Что вы затеяли? Вы что, теперь на его стороне? – брякнула Пташка и сама удивилась своим словам. Она выпалила их прежде, чем успела обдумать.

– О чем ты?

– О том. Как вы гуляли по выгону. Словно… словно…

– Словно кто? – спросила Рейчел Уикс, похоже думая о чем-то своем.

Только тут Пташка заметила ее рассеченную губу и синяк на подбородке.

– За что вас побил муж? – спросила она, сгорая от любопытства.

Похоже, брак Рейчел Уикс пошел по тому же пути, что и ее собственная интрижка с Диком, только развязка наступила еще быстрее. Пташка по-прежнему злилась, что ее новая знакомая вышла замуж за Дика, но теперь уже потому, что та оказалась такой дурой и с ним связалась. Между тем Рейчел внимательно ее разглядывала.

– Что-то не так, Пташка? – спросила она спокойно.

– Что вы имеете в виду? – ответила вопросом на вопрос девушка, обиженная и озадаченная тоном собеседницы. – И потом, вы знаете, что не так. Я думала, вы хотите того же, что и я, – узнать, почему он убил Элис, и доказать это. Но теперь мне сдается, что ваши желания переменились. Вы сами-то этого не находите? Вы что, влюбились в Джонатана Аллейна?

– Нет, – ответила Рейчел с возмущением и испугом, которые говорили сами за себя.

– Если это так, вам крупно не повезло. Вы останетесь женой Дика Уикса, пока вас не разлучит Бог. И, кроме того, Джонатан любит Элис, не вас.

Наступила пауза, во время которой Рейчел смотрела на Пташку так пристально, что той в конце концов это показалось невыносимым. Тяжелый взгляд как будто пригибал к земле, грозя раздавить.

– Чем я тебе не угодила, что ты пытаешься причинить мне боль? – спросила Рейчел.

– Я думала, вы на моей стороне! – проговорила Пташка и сама поняла, насколько по-детски это прозвучало. С презрительным видом она сложила руки на груди, но лишь для того, чтобы не показать, как они дрожат, и скрыть растущее в ней чувство отчаяния. – Расскажите, что удалось узнать сегодня.

– Я спросила у него про последнее письмо Элис. Он сказал, что в нем она назвала их любовь гнусностью. А еще сообщила, что им больше никогда не следует видеться.

– Гнусностью… я что-то не возьму в толк, в чем тут дело.

– Это значит, что Бриджит, наверное, была права, и Элис оказалась дочерью лорда Фокса. Если бедняжка узнала, что любовь, которую она и Джонатан испытывали друг к другу, была кровосмесительной…

– Нет, – решительно тряхнула головой Пташка. От мысли, что это могло оказаться правдой, ей сделалось дурно. – Лорд Фокс не был отцом Элис. У мерзавцев, как он, не бывает таких чудесных детей.

– Чем провинился перед тобой лорд Фокс? Что он тебе сделал?

– А вы как думаете? То, что делают все мужчины, если чувствуют в своих руках власть. Они берут, что хотят, не спрашивая, – отозвалась Пташка и услышала, как в ее голосе прозвучали горечь и отвращение. На лице Рейчел Уикс отразилась жалость, и Пташка поспешно заговорила опять, чтобы перевести разговор в другую колею. – А как же насчет вашей пропавшей сестры? Теперь вы утверждаете, что Элис не имеет к ней никакого отношения?

– Нет, мне… мне по-прежнему хочется думать, что Элис – это Аби…

– Но ведь она вполне могла ею оказаться… могла, разве не так? А если она родилась от лорда Фокса, то почему он стал заботиться о девочке, лишь когда ей исполнилось три года? Почему не передал на руки Бриджит, как только она родилась? – проговорила Пташка.

«Что ты несешь, безмозглая идиотка? Элис была твоей, а не ее сестрой». Она резко вздохнула:

– В любом случае все это не имеет значения, потому что мы уже никогда не узнаем с полной определенностью, кто ее родители. Но теперь вы понимаете, что ее убил мистер Аллейн? Что он имел для этого все основания?

– Я… не уверена в этом. – Рейчел нахмурилась и принялась разглядывать свои руки. Она то потирала одну о другую, то проводила большим пальцем по коже, словно ища ранку или синяк. – Он говорил о… темных провалах. Темных провалах в памяти.

Эти слова, сказанные неохотно, вызвали в душе Пташки трепет.

– Все, как я говорила. Вы только посмотрите, как он начинает изворачиваться, что был не в себе и ничего не помнит. Разве это не очевидно? Он пытается уйти от ответственности и оправдать, простить самого себя.

– Нет. Я не думаю, что он когда-нибудь себя простит. И он больше не уверен, что видел письмо, написанное для Элис. То, которое он, по его словам, нашел в дупле дерева влюбленных. Он говорит… оно могло ему привидеться в одном из ночных кошмаров.

– Я так и знала! Так и знала! – едва выдавила из себя Пташка. Если бы не ком в горле, она бы закричала или расхохоталась.

– А как насчет слов Бриджит, которая видела Элис разговаривающей с каким-то мужчиной? Как насчет этого человека?

– Насчет этого человека? Мы никогда не узнаем, кто он такой. И вообще, я уверена, их разговор был совершенно невинным. Он ничего не значил.

– С чего бы Элис на людях ссориться с посторонним мужчиной?

– Ерунда! Он уже почти готов признаться! Я в этом уверена! Нужно только надавить. Когда вы придете снова?

Ее трясло от волнения, и она схватила Рейчел за руку, заставляя себя сосредоточиться.

– И что случится тогда?

– Когда он сознается? Тогда я…

Пташка замолчала, внезапно ощутив полное отсутствие мыслей на этот счет. Пустота в голове казалась такой звенящей и полной, что она обратила внимание и на то, как пахнет влагой сырой камень ограды, и на то, как у нее начинается насморк от холодного воздуха, и на то, как жжет под ногтями из-за того, что утром она чистила апельсины. Пташка понятия не имела, что ей ответить.

– А ты пробовала его спросить?

– О чем? – удивилась Пташка.

– О том, что тебе хочется узнать… Ты хоть раз попробовала задать ему свои вопросы за те двенадцать лет, которые прошли с тех пор, как вы оба потеряли Элис?

– Да, конечно спрашивала. Я делала это снова и снова. Вначале. Но он хранил полное молчание. И о ней… и обо всем!

– Но ведь он тогда только что вернулся с войны, кажется, так? Его переполняли страдания, ужас, чувство вины… И мне интересно знать, каким образом ты спрашивала его, Пташка. Что, если твои вопросы больше напоминали обвинения? – Рейчел Уикс сделала ей выговор настолько мягким голосом, что Пташка едва заметила высказанный упрек. – Ты спрашивала его позже или предпочла любоваться, как он все глубже увязает в трясине отчаяния?