– О! Конечно же, я знаю миссис Аллейн, – проговорила она. – Мой муж вместе с ее сыном, Джонатаном Аллейном, воевал с французами. – В голосе миссис Саттон появилась грусть, и Рейчел поняла, что ее новой знакомой известно о несчастье, приключившемся с Джонатаном Аллейном. – Его мать, – продолжила миссис Саттон, – когда-то слыла первой красавицей Бата. Насколько я понимаю, она все еще не утратила красоты, хотя мне, увы, не доводилось ее видеть уже довольно много лет.

– Она больше не выезжает?

– Иногда выезжает, но редко. И больше не посещает публичные балы. Думаю, она предпочитает более тихие вечера и круг близких друзей.

– Пока я встречалась с ней всего два раза.

– Значит… вы знаете, что у нее большие неприятности, – осторожно заметила миссис Саттон.

– В последний раз я также встретилась с ее сыном, мистером Джонатаном Аллейном, – сказала Рейчел.

При этих словах миссис Саттон широко раскрыла глаза и схватила собеседницу за руку.

– Правда? Вы его видели? И как он?

– Он… явно очень болен, – отозвалась Рейчел.

К ее удивлению, в глазах миссис Саттон сверкнули слезы, и она промокнула их одетыми в перчатку кончиками пальцев.

– Простите. Я плачу по любому, даже самому малозначительному поводу. Спросите кого угодно. Дело в том, что его история… самая трагическая из всех, какие только можно представить.

– И вы знаете, что его мучает? – спросила Рейчел, не справившись с любопытством.

– Разумеется. Благодаря тесной дружбе мужа с майором Аллейном во время войны… Возможно, не следует об этом рассказывать… Не мне вводить вас в курс дела. Наверное, если вы продолжите поддерживать связь с миссис Аллейн, она не скажет мне за это спасибо.

– Кажется, его нынешнее состояние нельзя полностью приписывать обстоятельствам, связанным с Элис? – предположила Рейчел; где-то на задворках сознания внутренний голос призвал ее слушать внимательнее.

– Так вы, оказывается, в курсе этой истории? Вы знаете об Элис Беквит?

– О, совсем немногое. Только то, о чем рассказал мне муж, а затем мистер Аллейн о ней… упомянул. Думаю, он был по-настоящему влюблен в мисс Беквит.

– Истинно так. Он любил ее так сильно, как мужчина может любить женщину. Его любовь была такой крепкой, как ничья другая. На пути к их свадьбе стояло какое-то препятствие, и в чем оно заключалось, я не знаю. Но они все-таки обручились и были полны решимости пожениться. Джонатан поступил в армию и в тысяча восемьсот первом году отправился вместе с моим мужем воевать с французами в Португалию, а потом и в Испанию. В начале тысяча восемьсот девятого они вернулись в Англию и находились на постое в Брайтоне[46], когда Джонатан получил от мисс Беквит сообщение, что она разрывает помолвку. Мой муж рассказывал, с какой скорбью воспринял мистер Аллейн этот удар. Он взял в полку отпуск и немедленно поспешил домой, но узнал, что мисс Беквит уехала с новым своим кавалером и, видимо, вступила с ним в брак. Мистер Аллейн больше никогда ее не видел и не получил от нее ни единой весточки после того письма, которое она прислала ему в Брайтон.

– Но… куда она уехала? И что с ней стало?

– Никто не знает. Она и ее новый спутник хорошо спрятались. Дед мистера Аллейна, иными словами, отец миссис Аллейн, был официальным опекуном Элис Беквит. Так что ее позор стал позором и для всей семьи.

– Значит, одно это событие и привело к тому, что… здоровье мистера Аллейна настолько ухудшилось?

– Не совсем. Но это, конечно, главная причина. Он ждал вестей от мисс Беквит так долго, сколько это было возможно, но безрезультатно. Затем он снова отправился на войну и не ступал на английскую землю до тех пор, пока его не ранили во время штурма крепости Бадахос[47] в тысяча восемьсот двенадцатом году. После этого он уже не сражался. И вернулся он… совсем другим человеком. Тем, кто знал его прежде, трудно было поверить, что можно измениться настолько сильно. – Миссис Саттон печально покачала головой. – Знаю, у меня слишком длинный язык. Но вы должны знать, когда придете к ним снова, как настрадалась эта семья. И помните, что Джонатан Аллейн имел самую нежную душу, которую мне когда-либо доводилось встречать. До той войны.

– Нежную? Вы не шутите? – проговорила Рейчел, вспомнив ярость и бешенство в глазах того, о ком шла речь. Ее рука невольно потянулась к шее, на которой совсем недавно были синяки, оставленные пальцами мистера Аллейна. Два совершенно разных образа никак не складывались у нее в голове в одно целое.

– О да. Он был приятный, добрый мальчик. Вернее, юноша. Возможно, чересчур задумчивый и немного склонный к самобичеванию, но светлый, любящий и наполненный радостью. Когда я вспоминаю, каким он предстал передо мной, когда я видела его в последнюю нашу встречу… ах, у меня разрывается сердце!

– Когда вы встречались в последний раз?

– Наверное, прошло уже года четыре. Мы тогда взяли с собой дочь, чтобы она с ним познакомилась. Я думала… думала, он, увидев ребенка, вспомнит, что в мире еще есть добро. Но мистер Аллейн велел нам уезжать и больше не возвращаться. – Она вздохнула. – К моему стыду, мы его послушались. Кассандру так расстроила встреча с ним. Ее напугало, как он с нами говорил. Я его, конечно, простила, но мне больше не хочется, чтобы дочь опять оказалась в таком положении. Я надеялась… надеялась, он поймет, что у него еще есть время начать новую жизнь. Жениться и завести детей. Еще не поздно. Хотя майор выглядит старше своих лет, он еще достаточно молод, чтобы все изменить.

– Он, похоже, не собирается ничего менять, – пробормотала Рейчел.

Миссис Саттон, возможно, все еще видела в нем нежного мальчика, но Рейчел столкнулась с совсем другим человеком, мрачным, жестоким безумцем.

– Да. Боюсь, вы правы. Надеюсь, с моей стороны было не слишком дерзко так долго о нем разговаривать? Но я чувствую, у вас нежная душа и вы поймете, что я пытаюсь смягчить то неприятное впечатление, которое он, наверное, на вас произвел.

– Это поистине печальная история, – проговорила Рейчел.

«И я выгляжу в точности как та девушка. Я достаточно похожа на вероломную Элис, чтобы и мать, и сын приняли меня за другую. Но есть еще кто-то. Еще кто-то, у кого такое же лицо, как у меня. – Она сглотнула, потому что у нее засосало под ложечкой от странного предчувствия. – Неужели?»

– Не знаете ли вы, откуда была родом мисс Беквит? Кто ее родители? – спросила она.

– Не могу сказать, – пожала плечами Харриет. – Но вы обязательно должны прийти к нам в гости, миссис Уикс. Обещайте, что навестите нас, – прибавила она импульсивно.

– Конечно обещаю. Это доставит мне большое удовольствие, а к тому же очень хочется увидеть вашу дочь. До свадьбы я была гувернанткой в одной семье и теперь нахожу, что сильно скучаю по детям.

– Я буду очень рада вам ее представить. О, погодите-ка, уже почти девять. Давайте пойдем в Чайную комнату, пока там не началась давка.

Вокруг столов с едой и напитками, накрытых под аркадой в дальнем конце Чайной комнаты, уже толпилось множество людей. Толкая друг друга, они нетерпеливо тянулись к блюдам и подносам, словно стая голубей, которые топчутся над рассыпанным зерном. Рейчел и жена капитана сумели добыть по блюдцу с желе и по бокалу пунша, а затем выбрались из общей свалки, уселись в уголке поспокойнее и принялись беседовать о всякой всячине. Миссис Саттон делилась безобидными сплетнями о людях, которых они видели, и представляла Рейчел некоторым из них. Они как раз беседовали с одним доктором и его женой, когда, уже поздно вечером, Ричард и капитан Саттон вернулись от карточного стола. Ричард раскраснелся, и его глаза налились кровью. Увы, таким его Рейчел видела уже не в первый раз, а потому затаила дыхание. Он выглядел раздраженным, подавленным и, похоже, с большим трудом выдавил из себя несколько вежливых слов, когда его представили доктору и его жене.