Атмосфера веселья оказалась заразительной. Рейчел расслабилась и начала оглядываться по сторонам, рассматривая пришедших на бал. Она понимала: Ричард хочет, чтобы она оправдала его ожидания.

– Ну что? Видишь кого-нибудь из знакомых, дорогая? Насколько я понимаю, у тебя в Бате должны были остаться какие-то связи? – спросил он нетерпеливо.

– Конечно, в свое время я кое-кого знала, но пока никого не вижу. А не протанцевать ли нам следующий танец, мистер Уикс? – проговорила она, повышая голос, чтобы ее было слышно.

Ричард выглядел разгоряченным и несчастным; отвечая на ее вопрос, он недовольно тряхнул головой:

– Сперва мне нужно что-нибудь выпить.

– Хорошо. А как насчет знакомых моего мужа? Кого-нибудь из его клиентов, возможно?

– Я смотрю, конечно, смотрю, – пробормотал Ричард, и они продолжили медленный обход зала.

Затем, вопреки всем ожиданиям, Рейчел увидела знакомые лица. Навстречу шла пожилая пара, мистер и миссис Броммел, соседи Крофтонов по Кэмденскому Полумесяцу[41], где ее семья некогда снимала апартаменты. Голову мистера Броммела украшал обильно напудренный парик, а миссис Броммел была одета в платье из бургундского бархата, покрой которого вышел из моды лет двадцать назад. Она казалась глуховатой, еще когда Рейчел с ней познакомилась, и по прошествии тринадцати лет ее слух ничуть не улучшился. Понадобилось немало подсказок относительно того, кем является Рейчел, чтобы старушка наконец воскликнула:

– Ах, Рейчел Крофтон, ну конечно, я прекрасно помню вашу семью! – Эти слова натолкнули Рейчел на мысль, что добрая женщина сказала так из одной вежливости.

Затем Броммелы и мистер Уикс представились друг другу. Рейчел подумала, что муж окажется рад знакомству, но вскоре поняла, что ошиблась. Наверное, старики показались ему пережитком минувшего века. Их одежда была немодной, а разговор с ними двигался чересчур медленно.

Распрощавшись с Броммелами, они перешли в Восьмиугольную комнату[42], беспорядочно заставленную столами, за которыми дамы и джентльмены играли в карты и в кости. Здесь шум голосов не казался таким громким, и сквозь него слышались шелест карт, позвякивание монет, стук игральных костей и раздающиеся время от времени возгласы восторга или неудовольствия. Гости непрерывным потоком прогуливались через Восьмиугольную комнату, проходя из Бального зала в Чайную и обратно, вызывая нарекания со стороны игроков, которым они мешали сосредоточиться. В дальнем конце находилась дверь, ведущая в небольшое помещение, где тоже играли в карты. В ней было тише, ставки делались более высокие, и атмосфера казалась более приватной, хотя и несколько мрачноватой. Ричард и Рейчел, войдя в игральный зал, немного постояли у дверей, с наслаждением вдыхая менее жаркий воздух, а затем Ричард выпрямился и расплылся в улыбке.

– Вот! Капитан Саттон! – крикнул он и бросился к человеку в военной форме. – Капитан Саттон, какое удовольствие встретить вас здесь! – воскликнул он и еще усерднее заулыбался, отвешивая поклон. – А вы, миссис Саттон, сегодня чудесно выглядите.

Последнее он проговорил, обращаясь к маленькой женщине со светлыми волосами и живыми голубыми глазами. Ей и ее мужу, вероятно, было лет за сорок, и в их волосах проглядывали седые пряди. Их вид красноречиво говорил о счастье и жизненной энергии, что сразу заставило Рейчел почувствовать себя легко и непринужденно.

– Мистер Уикс! Хорошо, что мы встретились, сэр. А кто эта очаровательная молодая леди?

– Капитан Саттон, позвольте представить мою жену, миссис Рейчел Уикс. Миссис Уикс, это капитан Саттон, мой знакомый и самый ценный клиент, а с ним его жена миссис Харриет Саттон.

– Очень приятно познакомиться, – сказала Рейчел, делая книксен.

– И мне тоже. Примите поздравления по поводу вашей недавней свадьбы, – ответила Харриет Саттон мягким и нежным голосом, который замечательно подходил ее внешности.

Капитан Саттон буквально высился над женой, хотя вовсе не был богатырского роста. Миссис Саттон едва доставала ему до плеча, а ее тонкий стан и маленькие руки были совсем как у девочки. Капитан не выглядел красавцем. Нос был слишком большим и загибался крючком, уши не прилегали к черепу, а расходились в разные стороны, но голос и выражение лица казались, как и у его жены, такими искренними и доброжелательными, что было трудно не почувствовать к нему расположения.

Когда все друг другу представились и обменялись вежливыми фразами о здоровье, семье и недавних событиях, мужчины отправились играть в понтун[43], в то время как дамы уселись в свободные кресла, стоящие у стены. Миссис Саттон раскрыла расписной веер и принялась им обмахиваться, причем держа его под таким углом, чтобы ветерок овевал и Рейчел.

– Вы часто тут бываете, миссис Уикс? – спросила она.

– Сегодня я здесь впервые после свадьбы, а до нее, по правде сказать, не посещала балы тринадцать лет, – ответила Рейчел. – Когда-то, совсем молодой девушкой, я жила в Бате с моей семьей. Но затем мы уехали, и я больше сюда не возвращалась, пока не вышла за мистера Уикса.

– Так, значит, этот прекрасный город вам уже знаком, – улыбнулась миссис Саттон. – Я слышала, некоторые утверждают, будто Бат нынче вышел из моды и наводнен инвалидами, вдовами и старыми девами! Пусть подобные критиканы и сидят дома, вот что я на это скажу. Мы прожили здесь двадцать лет, и я бы не променяла Бат ни на какое другое место. Да и моя дочь не знает другого дома.

– А сколько лет вашей дочери?

– Ей исполнилось девять. Ее зовут Кассандра, и она служит величайшей усладой для меня и ее отца.

Тут миссис Саттон рассмеялась над собственной велеречивостью, а Рейчел поспешила скрыть удивление тем обстоятельством, что их дочь настолько юная, хотя сама ее собеседница была далеко не первой молодости.

– Какое у нее красивое имя, – заметила Рейчел.

– Да она и сама очень красивая. К счастью, от меня она унаследовала лишь фигуру, а от моего мужа ей и вовсе ничего не досталось, – улыбнулась миссис Саттон. – Ваши радости материнства, миссис Уикс, еще впереди, и я вам завидую.

– Конечно, вы правы… я, разумеется, жду их с нетерпением, – смущенно пробормотала Рейчел, не желая сознаться даже самой себе, что не представляет, как сможет растить ребенка в тесном, темном домишке на Эббигейт-стрит, где малышу придется делить спальню с родителями. Однако в миссис Саттон чувствовалось нечто ободряющее, и потому она продолжила: – Торговля у мистера Уикса идет в гору, и мы надеемся вскоре переселиться в более просторное жилье. Тогда можно будет позаботиться и о прибавлении семейства.

– Да, в первое время после замужества бывает нелегко. Когда я вышла за капитана Саттона, мы с ним жили всего в одной комнате в пансионе рядом с казармами его полка. Матрас был таким тонким, что приходилось поверх него класть нашу одежду! Признаюсь, моя семья была не в восторге от сделанного мной выбора. Но я, по крайней мере, вышла замуж не за мешок с деньгами! К счастью, наши дела с тех пор поправились. Теперь у нас апартаменты на Гини-лейн[44], и вы обязательно должны у нас побывать. Вы знаете, где это?

– Думаю, что да. Недалеко от Парагон-билдингз?[45]

– Совершенно верно. А кстати, успели вы возобновить какие-нибудь старые знакомства после того, как вернулись в Бат?

– Нет, я… я была совсем юной, когда отсюда уехала, и не слишком часто бывала в обществе… Но я только что встретила Броммелов, – добавила Рейчел, однако миссис Саттон не была с ними знакома. – А в последнее время я завязала только одно знакомство. С миссис Аллейн, патронессой мужа, она покупает у него вина. У нее замечательный дом в Лэнсдаунском Полумесяце.

Миссис Саттон в удивлении приложила руку ко рту.