- Датчик инфракрасного излучения, - пояснила жена, - очень тонкая черненая платиновая пластинка, у которой сопротивление от мельчайшего нагрева меняется. Посчитали выделяемое мотором тепло - у того же Мессершмитта bf-109g порядка тысячи киловатт - прикинули, сколько уходит в воздух через выхлопные патрубки, радиаторы и винт. При скорости около шестисот километров в час - это под сто семьдесят метров в секунду - разница температур оказалась настолько мала, что уровень шумов самого лучшего лампового усилителя для этого болометра оказался в несколько раз выше самого сигнала. Еще и быстродействие этого болометра минимум на порядок ниже, чем требуется. Никак не уследить такому устройству за целью.

- Пустышка, - дошло до меня. А жаль, На первый взгляд идея была заманчивой.

- Правильно, мой хороший. Может в будущем и придумают какие-нибудь новые датчики, но сейчас такие ракеты, увы, нереальны, - и сама спросила: - Тебе завтра опять в этот институт нейрохирургии на процедуры?

- Нет! - я гордо выпятил тощий живот. - Сказали, что практически здоров, за исключением некоторого недостатка веса. Еще недели две-три, и дадут допуск на полеты. Я уже сейчас достаточно сильный! - поднял для подтверждения довольно завизжавшую жену. Посмеялись и поцеловались.

- Надька сала копченого где-то раздобыла приличный шмат и очень дешево. Будешь, пока я ужин приготовлю?

- Спрашиваешь! - дальше я был очень занят процессом уничтожения нежной пряной корейки - мяса в распластанном на тонкие ломтики сале было не меньше жира - со свежим ржаным хлебушком. Смотрел на жарящуюся опять-таки со свининкой картошку, ловил носом божественные ароматы и методично жевал таящие во рту бутерброды.

С одной стороны все вроде бы прекрасно, а на душе кошки скребут. Вот угораздило меня пулю в череп словить во время этой чертовой оперативной паузы. Как теперь в глаза ребятам смотреть буду, не представляю. Я жирок в тылу нагуливаю, а они там, на Курской дуге, с лучшими асами Геринга бьются. Сообщения Совинформбюро как всегда приглажены, но читать между строк я уже давно научился. Рвутся немцы, навалились всеми силами и пытаются взять в огромный котел большую группировку наших войск. По флангам ударили, накопив достаточно сил для мощного удара. Вот ведь знали наши большие начальники о появлении у противника тяжелых танков. Вроде бы даже готовились, понаделав самоходок, а толку не очень-то много. Броня у "Тигра" толстая - семидесяти шести миллиметровая "ЗиС-3" прямой наводкой в лоб не берет - а пушкой на него знаменитую зенитку "ахт-ахт" поставили - увы, но дырявит наши т-тридцатьчетверки только так. С самолетами все-таки проще. У фрицевского тяжелого истребителя ФВ-190 только пушек много. По маневренности нашему Ла-5 заметно уступает. Ну а на малых и средних высотах Як-9 при правильной организации боя только так справляется. Вот в этой-то организации все дело и состоит. Как же все-таки неудачно я под пулю подставился. И, что весьма неприятно, четко понимаю, что сам во всем виноват. Недоучка. Неправильно оценил ситуацию во время того боя.

1

- Да, Всеволод Николаевич, вы оказались полностью правы - очень интересный мальчишка оказался. Тот пакет документации по турбонагнетателю, хотя почерк не парня - явно его работа.

- Жестко кололи? - поинтересовался Нарком государственной безопасности СССР, поднимая голову от толстой папки с документами.

- Как можно, Всеволод Николаевич? Вы же предупредили. Наш это паренек, преданный стране и смелый. Одна прибавка возраста, чтобы на фронте остаться, многого стоит. Свои награды честно заработал. С моей точки зрения большего заслуживает, - оба мужчины были в гражданских костюмах, но по разговору чувствовалось, кто очень большой начальник, а кто не на самых первых ролях. Но доверие наркома к докладчику тоже ощущалось, потому и велся разговор в виде доверительной беседы.

- Увидели и даже задерживать не стали - после тяжелого ранения кожа да кости. Опрашивать в таком состоянии просто бессмысленно - умер бы прямо во время первого допроса. Поступили иначе - встретили на вокзале и довезли как попутчика до дома, где по вашему распоряжению квартира его жене выделена. Месяц выдержали, чтобы хоть немного мяса наросло, а потом парочку наших экспертов к нему аккуратно подвели в институте нейрохирургии под видом лечения после тяжелейшей контузии. Использовали в минимальных дозах спецсредство. Медики уверили, что никаких отрицательных последствий для здоровья быть не должно.

- Велихов, не тяни. Интересное что-нибудь было?

- Что-нибудь? - несколько вольно улыбнулся подчиненный. - Да там на годы вперед работы не одному институту хватит. Хотя явный бред тоже присутствовал. Но научно-технические идеи весьма хороши. Гуревич, когда ему результаты гипно опроса по самолетам показали, схватился за бумагу и отдавать не хотел.

- Михаил Иосифович? - переспросил нарком. - Тот, что у Поликарпова работал, а теперь младшему брату Микояна самолеты делает?

- Он самый, Всеволод Николаевич.

- Почему именно ему?

- Со слов мальчишки, только этот конструктор, Сухой Павел Осипович, Туполевы отец с сыном, Антонов и Ильюшин что-то дельное после войны делали.

- А Яковлев? - удивился большой начальник. - Парень же по твоему предыдущему отчету чуть ли не молится на его самолеты!

- У него потом нормальными только учебные машины будут, - поморщился ведущий сверхсекретной разработки "Найденыш", - барражирующий перехватчик, самолет вертикального взлета и посадки, а также пара реактивных пассажирских лайнеров особой погоды не сделали.

- Ладно, - усмехнулся нарком, - так что там по авиации?

- Несколько основополагающих принципов, - подчиненный докладывал, как будто документ перед собой держал и зачитывал, - первое - причина затягивания в пикирование на скоростях, близких к скорости звука. Немцы по сведениям разведки уже не первый десяток своих реактивных Мессершмиттов-262 из-за этого вместе с пилотами теряют. Наш летчик-испытатель капитан Бахчиванджи на опытном ракетном перехватчике БИ-1 в конце марта по этой же причине погиб[45].

- Конкретнее, Велихов. Или очень сложно? - смерть одного советского пилота Меркулова не очень-то заинтересовала.

- Отнюдь, Всеволод Николаевич, даже мне понятно. На огромных скоростях точка приложения подъемной силы смещается назад, самолет сваливается в неконтролируемое пикирование, за счет силы тяжести еще набирает скорость и разбивается.

- Способ "лечения"?

- Относительно простой - крылья с очень большим углом стреловидности или вообще треугольные. Плюс - цельноповоротный стабилизатор со специальными очень длинными сдвинутыми вперед наплывами в корне крыла, которые начинают работать на сверхзвуке и поддерживают балансировку по тангажу примерно постоянной во всем диапазоне скоростей.

- Тангаж?

- Наклон самолета вверх или вниз, - немедленно пояснил подчиненный.

- Дальше, - удовлетворенно кивнул совсем недавно вновь назначенный Нарком государственной безопасности.

- Принцип постоянного миделя - сопротивление потоку определяется максимальным сечением, поэтому при проектировании необходимо ужимать и укладываться в него по всей длине машины. Ну и связанная с этим принципом, так называемая интегральная схема - фюзеляж распластанный, как у камбалы, и дает до половины подъемной силы. Килей при этом желательно два - что-то там такое с устойчивостью. Двигатели что на наших лучших машинах, что у вероятного противника, - очень неприязненная улыбка, - тоже в двойном количестве.

- И на тяжелых машинах? - удивился Меркулов. На "Вероятного противника" он внимания не обратил.

- Нет, - отрицательно покачал головой Велихов, - здесь известны только разработчики - Туполев, Мясищев, Новожилов, Антонов, Архангельский, Бериев и некий Бартини, но совсем уж невнятно.