Круглов мученически возвёл глаза к небу.

— Знаешь, что, Груздева, шла бы ты к Тройкину и обсуждала с ним свои желания. Ладно? Он этим делом занимается, его и ушатывай. Разрешит — можешь хоть все могилы перекопать, только смотри, не свались в них ненароком. А меня оставь в покое. Кстати, почему я до сих пор не вижу твоего доклада по осмотру кабинета? Где он?

— Я хотела устно доложить. Там совпадение одно…

Круглов посмотрел на Симу неодобрительно и с неуловимой грустью:

— Что значит устно? Какое еще совпадение? Отчет мне на стол и можешь быть свободна.

Сима обиделась еще больше — без словечка щелкнула пальцами, и в воздухе замерцала книга. Сима яростно полистала ее, затем вытащила несколько листов и преувеличенно осторожно положила Круглову на стол. Затем сходила за кофе, плюхнула чашку перед следователем.

— Только просьбочка — кофе не пролейте, мне листы обратно нужно вставить будет.

Круглов равнодушно глянул на листы, сгреб их пятерней и так, комом, небрежно сунул в ящик стола. Сима задохнулась от возмущения, фыркнула, чтобы хоть как-то это выразить, и вышла вон.

Если вы думаете, что после этого разговора Сима отказалась от своего замысла, то глубоко ошибаетесь. Как ни огорчала ее перспектива разговора с Егором, но истина была дороже. Или желание утереть всем нос было сильнее.

— Могу я получить официальное разрешение на осмотр места, где нашли Михалыча? — спросила она его в лоб, решив, что прямой путь — иногда не только самый короткий, но и самый верный.

— Ласточка моя, не много ли ты на себя берешь? Там до тебя все осмотрели, зафиксировали и собрали. И потом, я не собирался сегодня никуда выезжать. А без меня тебе там делать нечего.

— Не вижу логики, — отчеканила Серафима. — Почему осмотреть кабинет Г.В. - моя обязанность, а осмотреть место, где обнаружили тело Михалыча — блажь? Шеф ведь звонил мне на днях, просил выйти пораньше, только я еще не оправилась, и помочь не получилось. Так что же изменилось сейчас?

Егор ухмыльнулся:

— Поздно спохватилась. Нечего осматривать. И потом, у тебя других дел, более приоритетных, по горло. Ты разве не должна анализировать найденное в кабинете? Исследовать улики, или чему там тебя в институте столько лет учили?

— В университете, на секундочку. И почему таким тоном?

— Теперь тон ей мой не угодил, — картинно вздохнул Егор. — Слушай, ласточка, иди делом займись. И давай уже соглашайся на свидание. Бросай к чертям своего жениха — я куда лучше. Предлагаю вечером сходить в таверну к Катерине.

— Сам иди к своей Катерине, — отрезала Сима. — У нее до сих пор твое имя произносить запрещено. Не боишься лишиться какой-нибудь важной части тела, если осмелишься там появиться?

— Ааа, — легкомысленно махнул рукой Егор. — Где наша не пропадала. И потом, если каждая женщина, с которой у меня был роман, начнет точить на меня зуб и лелеять мстительные планы, придется очередь на три года вперед составлять. Их много — а я один. На всех не хватит.

— Оживим, — мрачно пообещала Сима. — Я лично прослежу. Столько раз, сколько понадобиться. Будет тебе уроком.

Эти слова немного охладили пыл Егора, но ненадолго. Он продолжал настаивать на свидании и наконец Серафиме это надоело.

— Давай так, — сказала она раздраженно. — Ты мне разрешение на осмотр, я тебе — получасовое свидание. У Катерины.

— Когда? — живо спросил Егор. — И платье на мое усмотрение.

— Завтра вечером. А на осмотр ты со мной?

Егор посмотрел на Симу, как на дурочку:

— У меня и без того работы — во, — попилил ладонью по горлу. — Некогда. Сама дуй, коли пришла охота. Только ничего ты там не найдешь. Хотя…

— Именно. Магов, даже самых завалящих, среди вас нет, так что утверждать, что вы ничего не пропустили, ты не можешь. А с меня — свидание, как договаривались. Кстати, не обессудь, платья не ношу.

— Заметано, — обрадованно хлопнул в ладоши Егор, даже не обратив внимания на её последнюю фразу. — Будет тебе бумажка.

С работы улизнуть пораньше не получилось. Никто не хотел принимать в расчет, что Серафима вообще-то свои прямые обязанности выполнять собиралась, а не пиво пить. Лилечка только фыркнула уничижительно, когда магиня сунула ей под нос бумажку от Тройкина с разрешением на осмотр и последующее приложение найденных улик к делу.

— Коль скоро охота пришла дурака валять, — проблеяла сия мужеподобная дама, складывая пальцы сосискообразным домиком, — за свой счет во внерабочее время. Это все.

Сима хоть и огорчилась, но виду не подала. За год, проведённый в Грибном, она обзавелась толстой шкурой. Поэтому она спокойно кивнула и вышла из кабинета.

День клонился к вечеру. Позади была проверка сотрудников, позади остался извлеченный на свет божий пыльный архив, в котором Славий ковыряться не пожелал, заявив, что и так понятно, что все у них хорошо. Бухгалтерши облегченно утирали друг дружке пот со лба и под столом разливали по стопочке для успокоения нервов. Все-таки два дня нервотрепки кого хочешь с ума свести могут.

Сима еще успела поймать Голубева и силой выбить из него подробности дела о похищенном малыше. Он сопротивлялся, мычал и пытался всячески от неё отделаться, но не преуспел. Её же поддерживала и вдохновляла на великие свершения мысль, что она может помочь. «И как это мне раньше в голову не пришло? — подумала она с досадой, когда на горизонте замаячила знакомая сутулая фигура. — Магиня я или кто?»

Полноценное заклинание поиска состряпать не так просто, для этого требовался допуск второго уровня. Но на слабенькое, чтобы понять хотя бы, в каком направлении унесли ребенка, она была вполне способна. А коли своими силами не обойдется, Славия можно попросить — не откажет. Он вообще на детях повернутый, хотя собственными до сих пор не обзавелся.

Выяснила она немного: кассирша видела, как мальчик завернул за стеллаж; после этого вроде слышала, а вроде и нет, звук удара. Глухой, словно кто-то палкой по полу стукнул; не обратила внимания, потому как посетителей много, а порядок в зале должна охрана блюсти. В очереди после Марины стояли еще три человека — уже упомянутый Димитр, приобретающий для личных нужд сорокоградусную; и две малохольные бабульки — Рита и Вита. Эти бабульки, под восемьдесят годов каждая, были, пожалуй, единственной местной достопримечательностью. Две по цене одной, так сказать.

Закадычные подруги, они никогда не соглашались друг с другом — что в глобальных вещах, что в мелочах. Они пререкались с таким воодушевлением, с каким повстанцы баррикады берут; одевались одинаково; обожали подвижные игры и спорт. Годков через пять планировали прыгнуть с парашютом.

— Сегодня будет…

— …холодно.

— …жарко, клюшка старая.

— Сама ты клюшка. Все тебе жарко. Будто с полюса северного пригнали, каргу старую.

— Сама ты карга. Холодно все тебе. Мамка кутала видать в детстве.

— А хоть и так — твое какое дело? И вообще, ты вчера на встречу опоздала.

— Мое дело — большое. Ты вот зачем мне в ролики песка насыпала вчера? Я ж вся измучилась, пока вытряхнула. Потому и опоздала. Гадкая старуха.

— Ничего не сыпала. Это из тебя песок сыпется. Вот и набился в ролики. Движение — жизнь, слышала про такое? А ты только ноешь и ноешь. Давай после обеда на велосипедах рванем к озеру.

Так вот, старушки эти показали, как одна, что на памяти Голубева случилось впервые, что после того, как Степушка зашел за стеллаж, хлопок и впрямь имел место. А Рите еще и вспышка света почудилась. Вита же уточнила, что мальчик очень охотно, радостно улыбаясь, побежал за стеллажи, словно звали его. Последние слова вызвали бурю споров, поскольку Рита была уверена, что Степан шествовал медленно и важно и не думал улыбаться.

— И дальше что? — спросила Сима нетерпеливо.

— Расследовать будем, что ж еще, — вздохнул Голубев и с тоской посмотрел по сторонам — может, спасет кто от приставучей девицы? — Допрашивать, выяснять, мыслить.