— Ты знаешь, где сейчас мальчишки, а я нет. Мне надо извиниться перед Сантилли.
— Здорово этот гаденыш проехал по твоим мозгам, — взвился Таамир, — Говоришь, приходит и смотрит? Гони эту сучку…
Договорить он не успел. Эдингер, вскочил с кресла, схватил своего Повелителя за камзол и с размаху бросил на стену.
— Не смей!
Таамир очумело помотал головой. Хорошо приложил его друг. По дружески.
— Вон отсюда! — крикнул он страже, ворвавшейся в кабинет на шум драки. Воины так же быстро выскочили обратно и тихо притворили за собой дверь.
— Не смей ее так называть, — уже спокойнее сказал Эдингер, стараясь привести дыхание в порядок, — Ты праха у ее ног не стоишь.
— Даже так, — Повелитель зло сузил глаза, отлепился от стены и начал подходить к другу, — Вот так, значит, праха не стою? — он начал по кругу обходить помощника, — А не боишься, что портал я тебе открою в тюрьму?
— Нет, — уже совершенно спокойно ответил тот, и прямо посмотрел Таамиру в глаза, — ищи себе другого советника, Повелитель. Я ухожу.
— И кто тебя отпустил? Ты, неблагодарная…, - Таамир еле сдержался от грязного ругательства, — Чуть прижало, и ты сразу в кусты с мокрыми штанами. А кто тебя вытащил из помойки? Кто дал тебе все, что у тебя сейчас есть: власть, деньги? Кто?! — закричал он, — Отвечай, ты, паскудный драконишка. Так и гнил бы сейчас на своих болотах среди свиней и кур.
— Забирай, — равнодушно ответил Эдингер, — Желаю, не подавиться и жить долго, Повелитель. Я так понимаю, что портал ты мне не откроешь?
Побледневший Таамир зло смотрел на него. Сон. Проклятый мальчишка! Пять золотых монет так и остались лежать на подушке, куда их с ожесточением припечатал, вдавил дракон. Надо не забыть выбросить или еще лучше расплавить от греха подальше. Огонь все очистит.
— Причина для ухода должна быть достаточно веской, — высокомерно улыбнулся он.
— Болото не у меня. Болото у тебя. Вот здесь, — Эдингер приложил руку к сердцу, — Пока я еще не захлебнулся окончательно, я хочу освободиться. Это достаточно веская причина?
— Друг, — усмехнулся Таамир, — Решил сбежать? Прошу! — он сделал театральный жест в сторону открывающегося перехода, — Только не жди от него жалости, особенно от полукровки.
— Я не за жалостью иду, а за прощением, если это еще возможно, — Эдингер шагнул в портал и Таамир запоздало понял, что еще в бывшем друге было не так.
Седина плохо видна в светло-русых волосах, даже когда ее так много.
— Не дом, а проходной двор какой-то. Какого дьявола тебе не пьется у себя? Протоптал дорожку.
Сантилли осекся, потому что к ним в комнату шагнул не Таамир, а его помощник. Осунувшийся, похудевший, поседевший, но собранный и спокойный. Он, молча, огляделся, тренированным взглядом машинально выхватывая детали обстановки, и остановился на герцоге, стоящем посреди комнаты с большой дымящейся кружкой чего-то горько-ароматного. Ласайента, сидевший прямо на полу между низким столиком и диваном на скрещенных ногах, медленно положил подбородок на сложенные руки и знакомо улыбнулся. Герцог увидел, как дрогнуло лицо Эдингера.
— Лас, прекрати, пожалуйста, — попросил он, не оборачиваясь, — Может, у нашего милого знакомого есть, что сказать нам интересного?
Эдингер, все еще не говоря ни слова, опустился на колени, положил ладони на пол и низко склонился. Но мало упасть ниц, надо еще произнести слова, они главное.
— Прости, если можешь, — глухо произнес дракон и застыл, ожидая ответа.
Он ни на что не надеялся, когда шел сюда. Это надо было не Сантилли. Плевать ашурт хотел на Эдингера и его просьбы. Это надо было ему, чтобы хоть как-то смотреть в глаза умершей возлюбленной, приходящей к нему во снах.
Герцог неторопливо прошел к столику, поставил кружку и вернулся к склоненному дракону. Тот увидел остановившиеся рядом ноги и отрешенно подумал, что Сантилли имеет сейчас все права, чтобы просто пнуть его, как собаку и вышвырнуть за дверь. Но ашурт присел на корточки и постучал по его плечу пальцем.
— С затылками не люблю разговаривать, — с неизменной усмешкой сказал он и поднялся, — Вставай. Пообщаемся.
Эдингер удивленно выпрямился, но остался стоять на коленях.
— Я не хотел ее убивать. Тем более так, — медленно проговорил он, — Рэй Ми приказал выйти. Это брат императора, — пояснил он, видя недоумение на лицах демонов, — Мне нельзя было ослушаться. С магами такого уровня не спорят, а подчиняются. Он сказал, что не сделает ничего такого, чтобы ей не понравилось, — лицо ашурта дернулось, а дракон заговорил быстро и горячо, — Я хотел ее забрать, увезти куда-нибудь. Она бы полюбила меня. Подожди, — остановил он герцога, — Я бы все делал для нее. Ножки ее целовал. Она бы ни в чем не знала отказа. Я воспитал бы твоего ребенка, как своего. Ведь это она его вынашивала! Сантилли, я не думал, что он ее убьет! — с горечью вскричал Ин Чу, — Он просто сказал, что девочка сама напросилась. И все. Я не знал, прости!
Герцог помолчал, потом с трудом выталкивая из себя слова, произнес:
— Ты не у меня должен просить прощения. Ведь я жив. А у нее и малыша.
— Я найду эту тварь, ашурт, и убью ее. Я даю тебе Слово, что не успокоюсь, пока не увижу его мертвым.
— В очередь, Эдингер, в очередь, — горько усмехнулся герцог, — и, боюсь, мы даже не первые в ней и не последние.
Дракон кивнул и понуро поднялся с колен. Разговор окончен. Он все сказал, что хотел, даже больше. Пора уходить. Эдингер поднял руку, прощаясь, и открыл портал.
— Если найдешь его первым, не забудь про меня, пожалуйста, — догнала его просьба Санти.
Дракон обернулся:
— Ты тоже.
Он дождался ответного кивка демона и вышел.
Его Светлость взял кружку двумя руками, но остался стоять, бездумно глядя на разгорающийся за окном день и рассеянно делая маленькие глотки. Ласайента замер на своем месте, стараясь не шевелиться и совершенно не зная, что ему делать и говорить.
— С этим порталом надо что-то решать, — наконец, проговорил герцог, отрывая глаза от пейзажа и переводя их на ковер, — я скоро спать буду бояться. Все шастают туда-сюда, как у себя дома. Сходи за Маяртом или Сах Иром.
Лас кивнул, поднимаясь. Другу надо побыть одному, и поэтому он не будет торопиться. Еще одной тайной меньше, и что теперь делать с новым знанием, тяжелым камнем прижимающим к земле? А Санти живет с этим. Сколько еще горя и потерь прячется за этими насмешливыми глазами. Лас бы давно сломался, а друг, очевидно, выкован из небесного металла, закаленного в кузнице богов. Ему никогда таким не стать, но ведь можно постараться.
Маг, недолго думая, перенес портал к внутреннему парадному входу дворца и отправил ученика предупредить об этом начальника стражи. Теперь нежданные гости будут вынуждены докладываться о своих визитах. Не всем понравятся такие перемены. Ну, да их проблемы, решил Маярт, с удовольствием представляя недовольную рожу Таамира. Казалось бы, такая незначительная мелочь, но как она приятно согревает душу!
Ранним вечером, когда солнце еще только собирается на покой, протягивая длинные тени-руки, чтобы укрыть усталую землю, к Маярту зашел сбежавший от государственных дел султан. У него в голове уже давно крутилась-вертелась одна мысль, не дававшая ему покоя, но для ее исполнения нужна была помощь мага или хотя бы его совет. Сейчас же Рашид не торопился, с удовольствием прихлебывая ароматный чай, который как никто другой умел заваривать ийет.
Давние знакомые, можно сказать почти друзья, они встретились почти семнадцать лет назад в небольшой приграничной крепости, куда молодой тогда Рашид вынужден был заехать: его уже несколько дней трясла давнишняя лихорадка, превратившая сильного и выносливого воина в беспомощную развалину. Известные и не раз опробованные лекарства не помогали, а достать хорошего врача в такой глуши нечего было и мечтать.
Но султану повезло, прямо у ворот кавалькада всадников, сопровождавших Рашида, столкнулась с усталым мужчиной, который, держа в поводу коня, доказывал что-то страже. Охрана султана, расчищая путь, попыталась грубо оттеснить спорщиков в сторону, но тут разозленный бесплодными препираниями человек, не глядя, отмахнулся от них сильной и резкой волной воздуха, сопроводив ее для наглядности небольшой молнией. Разряд попал удачно, под копыта передней лошади, которая от испуга тут же встала на дыбы, чуть не сбросив седока. Маг с досадой оглянулся на ругань, стражник благоразумно сбежал, охрана султана дружно выхватила оружие, а Рашид познакомился с Маяртом. Через день от болезни не осталось и воспоминания.
