Но сегодня на празднике Санти поразил его до глубины души невероятной безысходностью, сквозившей в глазах. Ласайента и раньше чувствовал какой-то надлом в друге, но ни о чем не спрашивал, справедливо полагая, что честного ответа не получит. Герцог никого не грузил своими проблемами. Можно было и так все понять по тому, как он напряженно держался во время нечастых встреч с Таамиром, скрывая это за веселой нагловатостью. Лас видел, и то, как эти двое смотрят друг на друга, и то, как ашурт тщательно избегает любых прикосновений к Повелителю Ин Чу, и то, с какой мукой он сжимает руки в кулаки или проводит ими по плечам, закрыв глаза и часто дыша сквозь стиснутые зубы, когда тот, наконец, уходит. Дракон имел на герцога странное влияние, заставляя его болезненно переживать все их встречи. Словно когда-то они были страстными любовниками, но потом по какой-то причине расстались, а влечение осталось. И довольно сильное.

Только граф Орси и Найири знали, но они тем более молчали.

Шали во сне почувствовал чье-то присутствие и резко сел на постели.

— Я тебя прибью когда-нибудь спросонья! — с досадой воскликнул он и тут заметил состояние герцога.

Сантилли скорчился на краю кровати, подтянув колени к груди и обхватив себя руками, и как-то жалко и растерянно смотрел на него.

— Шали, я идиот.

— Что?! — недовольно спросил дэм.

— Я сорвался. Я сказал, что люблю его, — герцог опустил совершенно потерянные несчастные глаза, — Он подошел так близко! И я не выдержал.

Он сцепил руки в замок, сжав их до боли, уткнулся в них головой.

— Я почти поцеловал его. И все испортил, — прошептал он с отчаянием.

— Так, будь здесь!

— Нет! Подожди!

Но дэм уже выскочил из комнаты как был босиком и в мягких свободных штанах, в которых спал. Санти посидел немного, потом тоже сорвался и почти бегом поспешил обратно. Не хватало еще, чтобы друг расхлебывал его проблемы!

Шали застал принца, лежащим на ковре в спальне.

— Смена караула? — безразлично поинтересовался тот.

— Что здесь произошло?

— Ничего, — недоуменно ответил Лас.

— Врать ты научился, — недовольно и с легким раздражением констатировал дэм.

— Угу.

Следом проскользнул Санти и, замерев на мгновение, сел у двери прямо на пол, прижавшись к стене спиной и снова обхватив колени. Лас вздохнул, приподнялся и невольно скопировал позу герцога.

— Давайте так, я не маленький уже, — решив обойтись без предисловий, твердо произнес он, не поднимая глаз, — И давно не сахарный, — Он снова вздохнул — Мы сейчас все делаем вид, что ничего не было, и тихо-мирно будем жить дальше.

Шали фыркнул:

— Тоже выход.

Ашурт промолчал, упорно глядя в пол и кусая губу.

— Все, демоны, я могу идти спать? — спросил Шали.

Лас снова вздохнул и кивнул. И они, не говоря ни слова, разошлись.

Санти лежал без сна и без мыслей, заложив руки за голову. На сердце было тяжело и муторно. И вопрос Ласа, который, как оказалось, тоже не спал, застал его врасплох:

— Сан, как это?

Немного помедлив, герцог еле слышно тяжело вздохнул и спросил:

— Что именно?

— Ну, когда с мужчиной? — принц говорил тихо.

— Давно знаешь? — стало совсем плохо, к горлу подкатил тугой ком.

— Длинные уши, зоркий глаз. Твои слова.

— Слишком длинные и зоркие. Забудь.

Принц надолго замолчал. Но Санти знал, что он не спит, катает в голове только ему одному понятные мысли.

— Прости, — сказал он, но ответа не последовало.

Ашурт незряче глядел перед собой в темноту широко открытыми глазами. Надо было сразу оттолкнуть принца, или еще лучше уйти самому. Теперь уже ничего не вернуть. Прежних отношений не будет. Врать герцог не любил, прибегая к этому крайне редко. Смотреть в глаза Ласайенте он теперь не сможет. Да и раньше не мог. Боялся выдать себя. Да уж, не выдал. Уехать что ли, хотя бы на время? Йёвалли можно спокойно оставить на Шали. Или еще проще: прогуляться по ущелью. Тогда вообще проблем не будет! У него. Идиот и размазня!

Санти повернулся к стене. Ладно, проживем как-нибудь. Какие проблемы, в конце-то концов? Потом еще и посмеемся. Лет этак через тысячу.

Зашуршало одеяло. Послышались легкие шаги. Качнулись шнуры.

— Ласти, давай утром, у меня нет настроения сейчас… разговаривать.

Последнее слово он договорил с трудом, потому что принц скользнул к нему под одеяло, обнял за грудь и притих, уткнувшись носом ему в шею.

— И учти, я бешено боюсь, — прошептал он[6]

— Вздор, дикость и бред хромой кобылы! — Сантилли перестал мерить шагами их гостиную и остановился напротив Ласайенты, прислонившегося к столу, — Забудь эту чушь! — ашурт требовательно ткнул пальцем в его грудь.

Принц осторожно покосился на указующий перст и хотел аккуратно отодвинуть его в сторону, но друг отвернулся и отошел к окну.

— По ущелью можно пройти! Козлы же как-то проходят, — Его Высочество победно посмотрел на герцога: "Ну, давай, возрази на это!", и, подпрыгнув, уселся на стол.

— Проползают! — буркнул ашурт, не поворачиваясь, — А я не козел, слава богам.

Он вернулся к столу и сердито шлепнул по благородному колену, намекая, что Его Высочеству надо бы спрыгнуть на пол, но увлеченный спором Лас только машинально отодвинулся.

— Откуда они там вообще берутся? И потом, может, это разные козлы. Низшие тоже хотят что-то жрать, — герцог резкими быстрыми движениями стал собирать со стола исписанные листы бумаги, выдернув один из-под принца, — Разбросал тут все.

— Не бурчи. И это не мое, — мельком глянув на стремительный почерк, ответил Ласайента, — Я ранил одного, у него теперь проплешина на…,- Лас остановился под тяжелым взглядом Его Светлости, — и рог обломан, — добавил он, сбавляя тон.

Ашурт про себя душевно проклял тот день, когда подарил ему лук.

Безымянная крепость, в которой они жили, охраняла выход из узкого сумрачного ущелья. Где-то за ним находился хаотично работающий портал, который с завидным постоянством выплевывал из себя порции разномастных монстров.

Теперь только Повелители знали, что когда-то, в незапамятные времена, туда, в нижний мир, ссылали провинившихся демонов и дэмов на разные сроки в зависимости от тяжести преступления, а по сути, на смерть. Энергии там было мало, условия жизни скудные: горы, болота и пустыни. Закрытый умирающий мир был своеобразной тюрьмой, выхода из которой не существовало. Заключенные медленно мучительно умирали, сгнивая заживо. Немногим счастливчикам везло, и они возвращались к прежней жизни, большинство же оставались там навсегда, не доживая до освобождения.

Так и шло, пока не произошло извержение мирно спящего до сих пор гигантского вулкана, спровоцировавшее глобальную катастрофу. Документ, который Найири дал прочитать сыну, был сух в описании: "Земля горела и вставала дыбом, море вышло из берегов, небо было черным, и с него падал пепел". Простое перечисление, больше похожее на опись. Отец посчитал, что ему пора знать правду. И это знание дало толчок богатому воображению герцога, обеспечив ему несколько бессонных ночей.

Заключенные старались жить ближе к порталам перехода и, когда все это началась, они, конечно, пытались спастись через них. Вместе с ними в верхний мир попытались прорваться и местные твари. В хронике коротко описывалось, как обезумевшие демоны прорывались буквально по трупам друг друга, зубами и когтями прокладывая себе дорогу. Если первых, не разобравшись, еще пропустили, то остальных оставили за закрытыми дверями. Спасшиеся радовались недолго, их казнили почти сразу же. Всех. На родине никому не были нужны падшие, потерявшие честь и разум. Демоны не падальщики, чтобы жить за счет смерти себе подобных.

Тогда в нижнем мире погибли не все. Но те, кто смог пережить катаклизм, постепенно вырождались, теряя рассудок и становясь монстрами, больше схожими с отвратительными тварями, чем с демонами. Даже животные стояли на много ступеней выше по своему развитию, чем те, что были когда-то разумными существами.