— Ничего не можешь? — издевательски прошелестел голос. — Совсем-совсем? Ни огня, ни урагана, ни внушения, ни цепь порвать, ни друзей позвать? — палач подошел к Ласу и склонил голову на бок, рассматривая его. — И они ничего не могут — всесильные маги, вершители судеб, поэтому ты здесь и висишь, голый и беспомощный. Бесполезный.

Йёвалли смотрел, как шевелится низ противогаза, и прикидывал, куда можно было бы вцепиться зубами.

— Не мечтай, — правильно оценивший его взгляд человек погрозил демону пальцем с ухоженным ногтем и стал натягивать перчатку. — Когда очередь дойдет до тебя, ты будешь визжать и просить пощады, но сначала обделаешься от страха, миленькая смазливая мордашка. Ведь так? — он отвернулся и взял вытертый карликом нож.

Да к дьяволу все! Дура-принцесса! Вырвать сустав! Освободить руку и подманить к себе тварь. Боги, да она сама прибежит, когда увидит!

Ласайента изо всех сил потянул руку на себя, одновременно проворачивая, и браслет сдвинулся с места, сдирая кожу вместе с мышами.

«Во время судорог было больнее, — уговаривал он себя, покрываясь липким потом и трясясь от напряжения и боли. — И на рудниках, и вообще этой руке давно пора привыкнуть».

Даже если он никогда не сможет играть…. Принц зажмурился и стиснул зубы. Да рвись ты уже! Что там такого в этой руке, что она не поддается? Он остановился, часто и хрипло дыша, зло мотнул головой и глазами показал карлику на запястье, выразительно пошевелив челюстями, будто что-то перетирал ими. Но уродец отрицательно замотал головой и втянулся под стол.

— Он не будет помогать, — не оглядываясь, пояснил человек, делая круговой надрез вокруг шеи ашурта. — Он еще больший трус, чем ты.

— За… ножичком… следи… умник, — Сантилли до рези в глазах всматривался в темные кругляшки стекол, но разглядеть ничего не смог. — Гадство…

— Тебе рубашкой или свитром? — деловито осведомился палач, заканчивая обводить шею.

— Плевать, — выдохнул Сантилли и зашелся в каркающем хриплом смехе, невольно мешая ему. — Швы… пуговки… Ты — гомик… гномик… Перекур… сука…. - он натужно закашлялся и вдруг харкнул в очки противогаза кровью. — Устал я… что-то.

Человек пошатнулся, схватился за лицо и, не удержавшись на ящике, соскочил на пол, едва удержавшись на ногах. Заскакал по полу выпавший нож. Лас, воспользовавшись заминкой, откинулся назад, сколько позволяли натянутые цепи, и изо всех сил потянул на себя руку.

«Я клятву давал. Не позорить имя. Я не трус! Не трус! Да давай уже!!!».

Ему показалось, что он выкручивал кисть из кольца целую бесконечность, но экзекутор за это время успел только более-менее очистить стекла. Уродец, от волнения мелко переступая на всех четырех лапах, внимательно следил за действиями демона, временами бросая быстрые взгляды на хозяина, но ни помочь, ни мешать не пытался. С трудом удерживающий голову Сантилли наблюдал за другом исподлобья и часто прерывисто дышал.

— Сука… эй, сука… — просипел он, — ты не… уходи… далеко. Раз… говор… есть.

Не слушая его, палач наклонил голову, высматривая потерянный нож, не нашел, развернулся к столику за новым и увидел йёвалли. Коротко ругнувшись, человек бросился к нему, на ходу отцепляя что-то от пояса, и Лас понял, что все пропало, потому что увидел шокер.

— Толкай! — страшно скаля зубы, прохрипел ашурт и снова закашлялся. — Ну!

Вид окровавленного демона с распухшими конечностями оказался прекрасным стимулом к действию для маленького испуганного уродца, скорчившегося под столом. Он зажмурил глаза и, вытянув дрожащие руки, бросился под ноги хозяину.

— Да…вай!

«Я не трус! Я смогу!».

Удар пришелся под колени, и палач присел, продолжая по инерции двигаться вперед. Закричавший от боли йёвалли последним запредельным усилием выдернул кисть, чувствуя, как металл браслета со скрежетом прошелся по кости большого пальца, и освобожденная рука упала на чужое плечо. Адская боль согнула Ласайенту пополам, но боевые рефлексы оказались сильнее: в последний момент принц автоматически вцепился непослушными пальцами в воротник и, рывком подтянув человека к себе, ударил его головой в лицо.

Первая же попытка перехватить выскальзывающее тело стала и последней — покалеченная рука работать отказалась и повисла плетью, исчерпав лимит выносливости. Времени на обдумывание ситуации не было, и Лас сделал первое, что пришло в голову — вцепился зубами в ткань капюшона. Он на секунду закрыл глаза и прислушался, пытаясь сообразить, что делать дальше.

«Лапу отгрыз, а из капкана не выбрался», — принц со всхлипом втянул воздух и пристроил левую руку на плечо человека, локтем прижимая его к себе за шею. Стало немного легче. Онемевшая правая почти не чувствовала добавочного веса.

В наступившей тишине негромко поскрипывала цепь, слышалось хриплое дыхание демонов и поскуливание карлика, по-прежнему затаившегося в своем ненадежном убежище.

Ласайента невнятно рыкнул:

— Ключи!

Тот, скуля, подвывая и посекундно оглядываясь на дверь, расстегнул клапан на штанине палача и протянул демону небольшую связку. Повертеть пальцем у виска или постучать по лбу йёвалли было нечем — обе руки были заняты.

— Сам, — он показал глазами на цепь.

Уродец, цепляясь за одежду хозяина, забрался наверх. На мгновенье их взгляды встретились, и Лас каким-то десятым чутьем бывшего телепата понял, как тот устал от жизни. Не было в его глазах ни жалости, ни сострадания к узникам. Бесконечный страх, непрерывная боль, немереная усталость и застарелая ненависть. Уродец быстро отвернулся и, обхватив руку демона задними лапами, потянулся к браслету.

К падению принц морально приготовился, как мог, а вот к тому, что окажется полностью беспомощным — нет. Он, гремя цепями, колодой рухнул на человека, чудом не разбив лицо, зато чувствительно приложился левым локтем, густо забрызгивая кровью пол, и взвыл. Тело затекло, но хуже всего было с руками, которые несколько часов находились в растянутом положении. Они опухли и одеревенели, правая надежд не оправдала, подламываясь как ей вздумается, о левой думать не хотелось вообще, но поневоле приходилось. Лас стиснул зубы и замер, но кроме прерывистого хриплого дыхания Сантилли и грохота своего сердца ничего не услышал. Карлик быстро расстегнул цепи на лодыжках йёвалли, бросил ключи на пол и снова спрятался под стол.

С трудом скатившись с человека, принц оттолкнул его, кое-как сел, держа ободранную руку на весу, и ощупал шею, но блокирующего способности ошейника не нашел. Единственными украшениями, которые с него не смогли снять, оказались свадебные браслеты, даже зажима на волосах не было, а вот за ухом появилось нечто, похожее на перышко.

Он повернул голову к карлику:

— Что это? Как убрать?

Тот понял вопрос по-своему, на четвереньках подбежал к демону, аккуратно выкрутил перо из кожи, брезгливо отбросил его в сторону и сразу бросился в свое убежище.

Пошарив вокруг глазами и не найдя ничего, чем можно было остановить кровь, Лас, шипя, вздрагивая и мотая головой, прилепил оторванную кожу на место. Рана зло пульсировала, особенно если опустить руку, но бывало и хуже. Осталось заклинить дверь и снять Сантилли. Он поднялся, сгреб связку с ключами и, прижав левую руку к груди, поковылял к трубе, лежащей у стены. Какое-то время сюда никто не войдет, а они пока что-нибудь придумают.

Тихий стон и шорох за спиной застали принца у заклиненной трубою двери. Оглянувшись, он и увидел, как очнувшийся палач слепо шарит вокруг себя руками. Лас устал, и ему было совершенно безразлично, что он там ищет, хоть царствие божие, все равно, но его привлек заметавшийся под столом карлик. Уродец несколько раз дернулся к хозяину, испуганно припадая на передние лапы и прячась обратно. Демон прикинул траекторию движения и уперся взглядом в валяющийся неподалеку… шокер. Эта тварь хотела взять шокер, про который Лас совершенно забыл!

Надо было бежать туда, но карлик опередил йёвалли. Он все-таки пересилил страх и со второй попытки отшвырнул прибор в дальний угол.