— Вовсе нет, мамочка, — попыталась оправдаться Эрмин.

— Я и секунды так не думал, — пробормотал Жослин. — Лора, дорогая, ты сердишься?

Прежде чем ответить, Лора отшвырнула свое шитье на пол и смерила обоих презрительным взглядом.

— Вы и правда думаете, что я не заподозрила подвоха? Сначала ты, Жослин, прыгаешь в поезд в вечернем костюме, а потом Эрмин летит следом, словно за ней гонится дьявол! И все это — чтобы посидеть у постели ребенка, которого усыновила Тала?

Лора не оставила им времени для ответа. Сквозь зубы она спросила:

— Кто на самом деле Киона? Из здания вокзала в Шамборе, когда мы ждали Онезима Лапуанта, я звонила в робервальскую больницу. Монахиня сообщила, что девочке лучше и что родители не покидают ее изголовья. Я еще раз спрашиваю: кто на самом деле Киона? Кто родители этого ребенка?

Лора смотрела в бледное лицо мужа. Он тер подбородок, на лбу выступила испарина.

— Как здесь жарко, — вздохнул он. — Сниму-ка я хотя бы пальто!

Эрмин стало жалко отца. Она помогла ему раздеться и проводила к креслу.

— Мама, я оставлю вас наедине, папе нужно кое в чем тебе признаться. И прошу, будь к нему милосердна. Вспомни, что я простила вам обоим то, что вы меня бросили, и даже больше — я простила и некоторые события вашего прошлого, когда о них узнала. Я постаралась понять причины, которые заставили вас так поступать. И перед тем, как принять жестокое решение, подумай хорошенько. Если бы я поддалась своему гневу или злопамятности, мы сегодня вечером не были бы вместе, втроем. Мне нечего добавить.

Молодая женщина вышла из гостиной и поднялась в комнату Мадлен, превращенную в детскую. Ей хотелось приласкать своих дочерей, своего сына и маленького брата Луи.

«Они такие невинные и доверчивые! Для счастья им хватает хорошей еды, теплого молока и игрушек. Я — отвратительная мать! Я думала только о Кионе, забыв о Лоранс и Мари, моих дорогих принцессах!»

Жослин не решался начать. Он терпел адские муки под неумолимым взглядом своей супруги. Она смотрела на него и готовилась услышать то, что отказывалась даже представить.

— Лора, Киона — моя дочь! — заговорил он. — Прошу, не прогоняй меня сразу, ты должна знать, что произошло. Помнишь, в тот зимний день, когда я хотел постучать в твою дверь, я наблюдал за вашим весельем в этой вот комнате? Я даже забыл снегоступы на крыльце. Ты сильно изменилась, и тебя обнимал другой мужчина. Я потерял всякую надежду. Мне хотелось одного — покончить с жизнью. В любом случае, я считал, что скоро туберкулез меня доконает. Перед тем как умереть, я решил навестить Анри Дельбо. Я не знал, что он погиб. Я хотел узнать, кто же покоится в могиле, которую я считал твоей, а ты — моей. Но в хижине я увидел только Талу. Вдову… Она сразу меня узнала и догадалась, что я очень болен. Мы поговорили, и она рассказала мне свой секрет. Могила не была пуста: там лежал человек, который оскорбил ее, и это было самое страшное для женщины оскорбление. Брат Маикан отомстил за ее поруганную честь. Шли дни, и Тале удалось вернуть мне желание жить. Она говорила, что может меня вылечить, и у нее получилось. Я не рад тому, что произошло, Лора. Я по-прежнему любил тебя, но меня грызла ревность. И Тала, опять-таки, стала подталкивать меня к тому, чтобы я снова завоевал тебя, повторяя, что я не должен позволить твоему повторному браку свершиться. Я уступил ее пламенным уговорам. Я так хотел снова поговорить с тобой, провести немного времени с тобой и нашей дочкой! Увы, наша с Талой дружба не осталась целомудренной. Так была зачата Киона. Если бы не Тошан, я бы не узнал. Эта десятимесячная девочка могла бы прожить одну ночь или сто лет, и я бы никогда ничего не узнал…

Лора слушала его не шевелясь, даже не мигая. И сейчас она не отвела взгляд, но вид у нее был отсутствующим.

— В общем, подведем итог: Тала вылечила тебя своими индейскими методами и отправила сюда, в Валь-Жальбер, — сказала Лора бесцветным голосом. — Этот народ заслуживает большего внимания с нашей, колонистов, стороны! Медицина бессильна перед туберкулезом, но внучке шамана-монтанье удалось тебя исцелить!

Жослин не осмеливался поднять голову.

— Я не знал, что она внучка шамана, — сказал он. — Откуда тебе это известно?

— У каждого свои секреты! — отрезала Лора. — Что ж, будем считать, что дело улажено. Иди переоденься в домашнее и в тапочки. А потом сядем ужинать. Мирей сварила суп с бобами.

— Но как же… — заикаясь, пробормотал он. — Лора, ты потеряла рассудок?

— Вовсе нет! Ты бы предпочел, чтобы я с тебя шкуру живьем содрала или вышвырнула на улицу ударами метлы? Ты хотел душераздирающих криков, потоков слез? Я совсем не рада, но у меня есть чувство справедливости. Если бы не Тала, я бы никогда больше тебя не увидела. Луи, наш дорогой сын, не родился бы. Прости, если причиняю тебе боль, но я больше всего огорчена тем, что ты не доверился мне. Пока ты угасал в санатории, мы с Хансом Цале жили как муж и жена. И, все так же ради сохранения справедливости, я полагаю, что, раз я считала тебя умершим, ты имел право любить другую женщину или, по меньшей мере, делить с ней постель.

Эмоции нарастали. Чем больше она говорила, тем сильнее волновалась. Кровь прилила к ее щекам.

— Но в будущем не советую тебе повторять эксперимент! — воскликнула она. — В следующий раз я не буду так снисходительна. Я надаю тебе пощечин, я тебя убью!

Она вскочила и с размаху дважды ударила его по щекам, изо всех сил. Моментально разразившись рыданиями, Лора упала в объятия супруга.

— Я не смогла до конца вести себя достойно, — проговорила она жалобно. — О Жосс! Жосс, я люблю тебя, слишком сильно люблю! Я так счастлива с тех пор, как ты вернулся! Не покидай меня, умоляю!

Жослин обнял ее так, что у Лоры перехватило дыхание. Он осыпал ее лоб и кудряшки поцелуями, а потом спрятал лицо у ее шеи, чтобы вдохнуть любимый запах, ощутить под губами ее нежную кожу. Лора плакала навзрыд, прижимаясь к его груди.

— Я никогда тебя не покину, дорогая, — прошептал он ей на ухо. — Умоляю, прости меня. Я так боялся тебя потерять! Если бы не Эрмин, не знаю, могло ли хватить у меня смелости вернуться в этот дом!

— Я уже успела по тебе соскучиться, — призналась Лора. — И я тебя слегка обманула. Я позволила тебе исповедоваться, но для меня это не стало сюрпризом: Тала позвонила мне по телефону сегодня после обеда. Вы с Эрмин тогда только уехали. Она настояла на том, чтобы объяснить свое видение событий. Думаю, это было для нее тяжело, но, уверяю тебя, она сумела найти нужные слова, чтобы я смирилась. Это было очень больно. Честно говоря, после ее стремительного отъезда первого января, после странного отсутствия Тошана, продлившегося несколько месяцев, у меня появились подозрения, но я ничего не знала наверняка. Ты чувствовал себя так неловко в ее присутствии! Я не понимала почему. Я и заподозрить не могла правду. Мы еще поговорим об этом, я не смогу сдержаться, но после Рождества. Иначе испортим себе праздник!

И она снова заплакала. Закрыв глаза, Жослин наслаждался прикосновениями к ее коже. Даже эхо ее рыданий говорило ему о том, как они любят друг друга.

— Да переоденешься же ты, наконец? — всхлипывая, спросила Лора. — Твое пальто пахнет табаком и больницей. И я проголодалась. Пойду попрошу Мирей накрыть на стол пораньше.

Она встала и подняла свое рукоделие. Жослин смотрел на нее с уважением. Его супруга казалась ему хрупкой и непобедимой одновременно. Он еле сдержался, чтобы не обнять ее снова.

— Я быстро вернусь, — сказал он.

Эрмин услышала шаги отца в коридоре второго этажа. Она вышла из комнаты Мадлен, чтобы узнать, как дела.

— Ну что? — шепотом спросила она. — Мама не кричала… Я решила, что у вас получилось поговорить спокойно.

— Твоя мать меня простила, — сообщил он. — Позже, наверное, завтра утром, мы поговорим о моих обязанностях относительно Кионы, но у меня хорошее предчувствие. Лора прекрасно со всем справилась!