С тем и ушел лекарь, а Илюша прилег на подушки и задремал… Тревожно спал Илюша, даже во сне болели у него ноги, казалось, кто-то невидимый, злобный бьет по косточкам ног и рук.

Вдруг отошла боль, затихла. Увидел Илюша: девушка к кровати подходит. Девушка высокая, чернобровая, с пронзительным взглядом смородиновых глаз. Косы темные, блестящие, не убраны под платок, по одежде бегут, до земли растекаются. Камушки самоцветные в косах сверкают, голубыми искрами горят. Одежда на девице белая, шелковая. На плечах накидка из кружева, золотой нитью плетенного. Блестит кружево золотое, глазам больно. Зажмурился Илюша.

«Не бойся меня, Илюша! – промолвила девица голосом нежным, ласковым. – Зовут меня Дарьей, землицы здешней хозяйка я!» Взяла девица его за руку, мягко, незаметно. Поднялся Илюша, как и не болел вовсе. Ведет она мальчика за собою по двору дома крестьянского, по улице, по тропинке, прямо к речке Кану. Идет Илюша, удивляется: ничего не болит, да и хорошо ему, будто маменька родная за руку ведет. Подошли к быстрой воде, а красавица не остановилась, на воду ступила и его за собой повела. Не успел Илюша спросить, как же сквозь волну поплыву? А они уже на другом бережку стоят, и смеется Дарьюшка. Вместе прошли холмы зеленые, на взгорочек, где рябчиков ловил. Стоит на нем кедр, молнией разбитый.

Говорит ему девица: «Примечай: трава здесь высокая, цветиков множество разных. Колокольчики тихо звенят, если вслушаться…»

Илюша сорвал сразу колокольчик желтенький, к уху приложил, слушать стал. Засмеялась девица: «Разве мертвый, сорванный цветок звенеть будет? Живой колокольчик послушай!» Приложила Дарьюшка голову Илюшину к накидке из кружева золотого, и услышал мальчик перезвон серебряный, завораживающий: «Динь, динь, динь…»

Подняла девица веточку жимолости, сломанную ветром, и говорит: «Примечай: колокольчики разные – синие, желтые, розовые, да и белые, как снег. Красота наверху, значит, внизу греет печка моя!»

Взмахнула красавица веточкой жимолости. Вдруг треск раздался, шорох, жаром обдало ноги Илюшины. Распался холм на две части, как рассыпался, а под кедром провал случился страшный. Увидел мальчик: в глубине земли камни сложены в очаг зырянский. «Видишь печку-камелек зырянскую? Жарко горит камелек, топится, загорелся от молнии, да и не погас. В печке горят камни рудные, людям неведомые. Камни подороже золота будут, а зола от пламени горного есть песок золотой. Здесь золы той немеряно, повсюду она у печей моих!» – промолвила Дарьюшка, взмахнула накидкой золотой и исчезла. Растворилась в марях таежных, в полянах цветущих…

Проснулся Илюша, прислушался, осмотрелся. Братья на полатях спят, отец на лавке. Да было ли видение?

Утром рассказал Илюша дедушке лекарю сон свой. Тогда собрал старый мужиков деревенских, поплыли на лодочках к Богунаю. Причалили к бережку, нашли кедр, молнией разбитый, расщепленный. Стали копать. Целый день копали, мужики ворчать стали: «Кого послушали? Дитя неразумное! На лице у него песок золотой, веснушки густо обсыпали!»

Но пошел вдруг под лопатами песок золотой и столько, что и складывать некуда было. Вскоре в места наши тихие купцы заморские понаехали, скупочный магазин поставили, чтобы золото скупать. Каким образом прослышали, неизвестно! Быстрее своих прибыли, налаживать дело торговое.

А мальчик Илюша выздоровел, но не захотел золото добывать, остался крестьянином. Только деревню в его честь назвали, Ильинкой. Красивая деревня, радостная.

Золото с давних времен добывали в местах наших. Старые люди говорят, что и в Сохаревке самородки находили. Первый самородок нашли на берегу речки Сохаревки опять же дети. Камень увидели странной формы, как голова лошадиная. В то время в деревне проживал ссыльный, человек грамотный, по фамилии Сахаров. Дети к нему камень принесли, показать ученому человеку. А он определил, что самородок это, золотой. Коричневая корка драгоценный металл покрывала, скрытное золото.

Многие старые люди само название нынешней Сохаревки считают образовавшимся от искаженного слова Сахаровка.

Золото в наших местах двух видов находили: самородное и рудное. В старое время только самородное добывали, рудное золото позже добывать стали.

Самородное золото артельщики в ручьях мыли. Называются и в наше время ручьи по прежним артелям: Артельный первый, Артельный второй, Артельный третий.

Нашему поколению остается только удивляться предкам своим. Добывали драгоценный металл коллективом старателей, делили добытое золото и не ссорились. Можно представить их высокую честность.

В разном обличье золото попадало: светлое, со спичечную головку, крупинками. Желтого в таких крупинках почти не было, только оттенок золотистый. Другие самородки имели форму жуков, старатели называли их золотыми тараканами. Шутили добытчики, что у тараканов драгоценных и ножки бывают, светлого золота самородного.

Государство скупало самородное золото в особой конторе. Называлась она «Золотоскупка». При конторе этой и магазин находился, в магазине приобретали различные товары на добытое золото. Драгоценный металл не хранился в конторе, а раз в месяц отправлялся в столицу, город Петербург. Железнодорожная станция располагалась тогда в селе Рыбное, через него проходила железная дорога… Золото отправляли на станцию в почтовой карете, запряженной тройкой коней.

Драгоценный груз не особо тяжелым был, да сопровождающих много. Почтовая карета из дерева выполнена, покрыта лаком блестящим, на боках с двух сторон золотой герб с орлом двуглавым, с надписью: «Золото Российской империи». Охраняли карету почтовую конные жандармы. Два всадника впереди и один сзади. Нападений на карету с золотом не случалось со времен основания конторы. Возможно, потому, что золото во многих угодьях таежных попадалось. Если не лодырь сибирский человек и разбогатеть желал, ему удавалось это. За месяц хорошей работы в артели старатель добывал больше, чем возили в почтовой карете. Какой же смысл нападать на государственную карету? Охранники не береглись особенно, не остерегались, хотя и доставляли на станцию золото Российской империи.

Грянула война 1914 года. Привезли и к нам пленных вражеских солдат: чехов, немцев, итальянцев. В то время поселили пленных на станции Рыбное, рядом с мучными складами. Пленных не обижали. Разрешали рыбачить, сажать огороды, но покидать село Рыбное не позволялось. Всякий раз при погрузке добытого на Богунае золота пленные, особенно итальянцы и чехи, интересовались охраной золота, способом перевозки, численностью охранников. Узнали иностранцы о богатстве Сибири, загорелись страстью легкой наживы. Возможно, был главный зачинщик организованного нападения на золотую карету, но имя его не сохранилось. Однако точно известно, что разбойничья шайка состояла из четырех человек. Выбрали похитители для дела нечистого плохую погоду.

День выдался с мокрым туманом. Сразу после заморозка осеннего случилась оттепель. Тогда туман густой, как молоко, на вытянутой руке пальцев не видно. Самая воровская погода. Затаились нечестивые в лесу, у дороги на Рыбной горе, где большая самая крутизна начинается и лошади не могут быстро идти. Ожидают. Жандармы охраны едут патрулем конным, не спеша, с возчиком кареты переговариваются о делах житейских.

Вдруг с дерева прямо под ноги первого коня упала пороховая бомба и взорвалась пламенем огненным… Взвился на дыбы конь, заржал надрывно, скинул всадника и ускакал… Бросились охранники товарищу помогать, а он и не дышит. Разбойники из таежного урочища ружьями и пистолетами размахивают, кричат на языке незнакомом… Запряженная в карету тройка коней, взрыва и огня испугавшись, поскакала с кручи Рыбной горы вниз, понеслась без удержу. Видит кучер, не справиться ему с повозкой, да и спрыгнул с облучка на топтун-траву. Исчезла золотая карета, исчезло и золото Российской империи, месячная добыча, более двух пудов, по сегодняшним меркам тридцать два килограмма.