Я отодвинулась от Джека, и в потемках начала шарить по полу в поисках своего телефона. Нащупав что-то твердое и гладкое я зажала его в руке. Проведя пальцем по экрану, набрала сообщение.

Я начала набирать имя Лары, потом вспомнила, что после ссоры мы больше не близки, как было раньше. От этой мысли мне стало больно, грустно и тошно. В чем смысл терять девственность, если нельзя было поделиться радостью с лучшей подругой?

— Детка, что ты там делаешь? — позвал меня Джек.

Его голос вернул меня к реальности. Это был важный момент в моей жизни. И я не позволю упрямству Лары его испортить. Я отправила сообщение Полу и Эмме, когда Джек слегка подтолкнул меня.

— Элли? — спросил он. — Ты что пишешь кому-то сообщения?

— Боже, конечно, нет, — ответила я, роняя телефон на пол. — Я просто, эммм, смотрела время.

Джек замолчал.

— Хорошо, и который час?

— Почти полночь, — ответила я.

— Клево, — сказал он, глядя на меня. — Ну, и каково это больше не быть девственницей?

Я смущенно улыбнулась.

— Я пока не поняла. Но думаю хорошо.

— Рад это слышать. А теперь иди сюда и обними меня.

Я с радостью послушалась, и мы лежали на моей белой простыне, и тут я вспомнила о крови. Я посмотрела вниз, но ничего не увидела. Повернувшись к Джеку спиной, притворяясь, что я искала свои трусики, я быстро провела пальцем между ног, и поднялся его к лицу. Но я ничего не смогла разглядеть в темноте, и мне показалось, там ничего не было. Слава богу. Похоже, мои манипуляции с бутылкой сработали как надо.

Успокоившись, я на всякий случай надела трусики, и вернулась на кровать. Джек развел руки в сторону, так, чтобы я могла лечь рядом с ним и положить голову ему на грудь. Он сжал мою сиську, отчего я захихикала. Я шлепнула его по руке. Мы немного поцеловались, а потом уснули. Мы всю ночь обнимались, наши потные тела прижимались друг к другу. Мы были парой, частью которой я всегда мечтала быть.

На следующее утро я шла на учебу, как королева мира. В наушниках для поднятия настроения играл прейлист «Женской силы». На улице ярко светило солнце, и я больше не была девственницей. Пока я шла по Говер Стрит, мне казалось, все взгляды прохожих были обращены на меня. Я больше не носила большую букву «Д» на груди. На лице практически не было прыщей, а тело было обогащено эндорфинами. Я немного пританцовывала в такт играющим Girls Aloud.

Я все утро провела с Джеком. Мы сходили в супермаркет через дорогу, купили мюсли, потому что он не мог есть шоколадные шарики на завтрак. Мы целовались возле стеллажа с хлопьями, не смотря на злобные взгляды владельца магазина. Джек заправил постель, пока я заваривала нам мюсли, которые мы съели лежа на кровати. Вскоре он ушел на работу, я приняла душ и поспешила к полудню на лекцию, хотя уже пропустила утреннюю.

Я села на ступеньках, наблюдая за прохожими, гадая, был ли кто-нибудь также счастлив как я.

Закрыв глаза, я подставила лицо од лучи майского солнышка. На улице все еще было прохладно, я была в кожаной куртке и шарфе ручной вязки. Я ощущала себя бабочкой только что выпорхнувшей их своего теплого кокона.

— Угадай кто? — прокричал голос, закрывая мне глаза ледяными руками.

— Эмма, отвали! — прокричала я. — Ты меня до смерти напугала.

Она засмеялась.

— А ты не должна сидеть здесь как дурочка с закрытыми глазами. Крошка, и чем ты занималась? Издалека казалось, что ты молилась…

Я ударила ее по плечу.

— Конечно же. я не молилась. Я просто, не знаю, чувствую радость, одухотворенность, тепло, счастье, любовь…

Она уставилась на меня.

— Любовь к жизни, — уточнила я.

Она нахмурилась, глядя на меня с подозрением через свои огромные солнцезащитные очки.

— Что с тобой стряслось?

Я взглянула на нее.

— Ничего.

Она открыла рот и затряслась.

— БОЖЕ МОЙ, ты это сделала, да? Ты больше не девственница!

— Пожалуйста, кричи громче, тебя еще не весь кампус услышал.

— Ой, прости, — сказала она, понижая голос, но бросаясь ко мне с объятиями. — Это такой важный момент, и я искренне рада за тебя. И как это было?

Она присела на ступеньки возле меня, слушая мо рассказ.

— Эмма, это было потрясающе. Не сам секс конечно, ощущения по понятным причинам были не самыми приятными, но со временем станет лучше. Я говорю о моем внутреннем состоянии. Я чувствую себя такой свободной, нормальной, словно теперь я могу поддержать беседу с каждым, и теперь мне не придется скрывать информацию о себе.

Эмма улыбнулась и ударила меня локтем.

— Это же отлично, Эл. Я рада видеть тебя счастливой и довольной собой.

А разве я не всегда была такой? Я была счастлива, оставаясь девственницей, и счастлива сейчас. Только намного счастливее.

— Спасибо, Эм. Как Серхио?

Ее щеки порозовели, она спустила очки, чтобы я могла видеть ее глаза.

— Прошлым вечером Серхио сказал, что он ни с кем кроме меня не встречается, и хотел бы того же с моей стороны.

— Бог ты мой! — я поставила баку с Колой на ступеньку, чтобы не пролить ее, активно жестикулируя. — Значит, вы с ним встречаетесь официально?

— Возможно, — покраснела она еще больше.

— То есть у тебя… отношения? — уточнила я.

Она драматично вздохнула и сняла очки.

— Элли, не могу поверить, что ты меня об этом спрашиваешь. Ты же знаешь, я не завожу отношений, — ответила она, четко проговаривая каждое слово. — Я встречаюсь только с ним. Мы вместе тусуемся. И если вдруг мне это наскучит, я начну тусоваться с другими. Но пока я буду спать только с ним.

Я замолчала. У Эммы появился парень.

— Это, это все равно замечательная новость. Я так за тебя рада! — наконец сказала я. Вот только почему внутри меня зародилось неприятное чувство?

В голове промелькнули детские воспоминания. Я любила читать книжку «А что же Кэти сделает дальше», когда уставала от чтения «Энн из зеленых крыш». И моей любимой строчкой из этой книги было: Как сильно мы радуемся счастью других.

Именно это случилось и в моей жизни. Эмма моя подруга, почему я не могу порадоваться за нее? Да что со мной не так? Я должна быть счастлива за нее так же, как и она за меня. Но вместо этого повела себя эгоистично, желая, чтобы Джек тоже предложил мне встречаться. Я выдохнула, уговаривая себя повзрослеть. Я обняла Эмму.

— Уф, а это еще за что? — спросила она, тяжело дыша через плотно намотанный шарф.

— Это поздравительные объятия. И еще благодарственные, за то, что выслушала всю мою чепуху о Джеке. Обещаю, я скоро закончу.

Она засмеялась.

— Прошу тебя не останавливайся. Откуда мне потом брать такие уморительные истории о неудачной депиляции или неловких свиданиях?

Я пожала плечами.

— Неее, думаю, с меня хватит. Кстати я говорила тебе, Джек никогда не видел бразильской депиляции.

— Не может быть! И ему не понравились усы Гитлера?

— Только мне разрешено их так называть. И да, он немного удивился. — Услышав мой ответ, она расхохоталась. — Эмма, — застонала я, — Мне итак было тяжело предстать перед ним голой, а теперь еще придется испытывать смущение перед тобой?

— Тебе это полезно, — продолжила она. — Ох, черт, а представь что пришлось ты пережить тебе, если бы он стянул трусы, а у него там мужской вариант бразильской депиляции.

— Господи, не начинай, — плакала я. — Все почти так и было. Джек был гладко выбрит. Это было так неожиданно, ведь у Джеймса Мартелла там были настоящие заросли.

— О да, несколько лет назад парень едва подстригал там волосы, а сейчас каждый второй убирает их триммерам или вообще сбривает, — сказала она, — Полагаю, они переняли эту моду у женщин.

— Серьезно? — По мне, было бы меньше забот, если бы все продолжали оставлять волосы в первозданном виде. — Хвала небесам, мужская глубокая депиляция еще не стала писком моды.