Она услышала, как кремень ударился о кресало, затем увидела вспышку света. Джек занялся огнем, и тот, быстро разгораясь, вернулся к жизни.

И тут на Джека упала громадная тень.

Рапунцель проследила за ней взглядом и прямо за костром, в темноте заметила какие-то странные, вкрадчивые, волнообразные движения. Казалось, колышется сама тьма. Рапунцель прищурилась, стараясь разглядеть, что там такое. Что бы то ни было, оно было большим. Гораздо больше, чем ребята. Рапунцель положила руку на кинжал.

Джек это заметил и проследил за ее взглядом. В мгновение ока он оказался на ногах и обнажил меч.

— Кто это? — резко вопросил он. — Покажись!

Пламя взревело, словно отвечая. Рапунцель никогда в жизни не видела, чтобы костер горел так ярко и высоко. Они с Джеком отпрянули назад. Огонь пылал все сильнее, освещая снег и небо.

Прямо перед собой они увидели залитое светом дерево.

Исполинское дерево.

Черное, кривое, ужасное дерево.

Его корни тянулись по земле и уходили вдаль, во тьму. Ствол был шире и выше башни Рапунцель, а крона из громадных переплетенных ветвей заполняла собой все небо. Черные листья и прутья, казалось, шевелились на фоне тьмы и звезд, словно щупальца.

— Гегууль, — прошептал Джек.

— Раньше этого дерева здесь не было. Или было? — тихо спросила Рапунцель.

Джек, уставившись вверх, покачал головой, безвольно уронил руку, сжимавшую меч, и острие клинка воткнулось в снег.

Дерево не приближалось, но его ветви непрестанно двигались. Оно нависало сверху, темное и устрашающее, а окружавшая тишина становилась все более гнетущей. Рапунцель слышала лишь собственное дыхание. Она ощутила непонятное давление, сначала в голове, потом во всем теле, будто дерево ожидало каких-то ее действий. Каких-то слов.

— Вы… Вы ведь Дерево-мать? — выдавила она.

Дерево не ответило.

— Или… или Перводрево? Или Расщепленное дерево?

Дерево молчало, но его ветви заскользили быстрее.

Рапунцель почувствовала, как давление в руках и ногах усилилось, и поняла, что дерево хотело вовсе не того, чтобы она догадалась, как его зовут, а чего-то другого. Оно хотело… оно хотело…

— Рапунцель, не надо!

Но Рапунцель подошла к дереву и вытянула руку. Она должна была прикоснуться к стволу — должна была. Именно этого желало дерево. За этим Рапунцель и пришла. Добраться до Перволеса. Найти Дерево-мать. Ради Ведьмы.

Она протянула пальцы к черной коре.

— Нет!

Джек постарался оттащить ее назад, но на миг опоздал. Рапунцель дотронулась кончиками пальцев до грубой коры, которая крошилась, словно зола, и пальцы на четверть погрузились в ствол. Рапунцель постаралась их вытащить.

Безуспешно.

Рапунцель потянула еще раз, пытаясь высвободить пальцы, но ее рука лишь погружалась все глубже, пока не исчезла до самого запястья. Дернула руку на себя, в то же время борясь со странным тяжелым туманом в голове. Она застряла в дереве. Застряла в дереве…

Застряла в дереве.

Резко придя в чувство, Рапунцель снова попробовала освободить руку, но та крепко застряла, провалившись в черный ствол. Рапунцель ее не видела. К своему ужасу, и не чувствовала. Не могла шевельнуть пальцами или разогнуть их. Казалось, будто рука просто-напросто исчезла. Растворилась.

— Джек! — взвизгнула она, дергая предплечьем, и лишь когда оно погрузилось еще глубже, почти до локтя, снова закричала. Джек схватил ее за талию и потянул, добавив к ее силе свою, но это не помогло. Рапунцель прижала вторую руку к стволу в попытке оттолкнуться, но и та лишь провалилась в странную, похожую на пепел кору и исчезла вслед за первой.

— Отпусти! — закричала Рапунцель. — Отпусти!!

Она попыталась пнуть дерево, но тычок привел лишь к тому, что носок одного ботинка погрузился внутрь. Потеряв равновесие, Рапунцель качнулась вперед и провалилась до самого плеча и, едва не коснувшись лицом черного ствола, завопила.

Джек схватил ее за волосы и удержал.

— Оно меня пожирает! — рыдала Рапунцель, сходя с ума от ужаса. — Джек, оно пожирает меня, оно меня убивает…

— Не прикасайся к нему больше! — крикнул он. — Рапунцель, не двигайся! Я приведу помощь… Я вернусь в лагерь Оранжарии…

— Отпусти ее.

Произнесший эти слова голос не принадлежал ни Рапунцель, ни Джеку, и Рапунцель тотчас его узнала. Она никогда его не забудет. Первый голос, в котором она услышала жестокость в свой адрес.

— Рун, — потрясенно выдохнула она.

Он возник перед ее глазами, трепеща мерцающими крыльями.

— Покорись, — тихо вымолвил он. — Позволь Дереву-матери тебя забрать.

— Так вы отправили ее в путь за этим? — закричал Джек. — Дать себя съесть? Я никогда не соглашался помогать в этом! Вытащите ее оттуда!

— Мудрейшая не отправляла ее сюда на смерть, — ответил Рун. — Дерево-мать ее не убьет.

Рапунцель напряглась и откинула голову, но уже была прижата всей поверхностью тела к дереву, так что погружению было невозможно сопротивляться. Исчез носок ее ботинка; ушли целиком ступня, часть колена и бедра; и теперь уже кора сама карабкалась по рукам и ногам, пытаясь добраться повсюду, неумолимо затягивая внутрь.

— Пожалуйста, Рун! — Рапунцель пошевелила застрявшим плечом в попытке его освободить, но только провалилась еще дальше, по самую подмышку. Следующей будет шея. — Помоги.

— Не могу, — ответил Рун.

По щекам Рапунцель покатились горячие слезы. Она хотела всхлипнуть, закричать, но стоило шевельнуться — и она пропала.

— Я сделала, как вы просили, — прошептала Рапунцель.

— Позволь Дереву-матери тебя забрать, маленькая узница, — повторил Рун. — Через волшебный лес я быстро доберусь обратно и скажу Мудрейшей, что ты выполнила обещанное. А ты, Стеблелаз, возвращайся на Красную поляну и требуй свое вознаграждение. Мы все еще готовы тебе помочь.

— Я разрублю эту штуку, — пообещал Джек, — Я достану тебя, клянусь…

— Нет, Стеблелаз. Она должна сделать то, зачем пришла, а тебе надо успеть в Гегууль.

Голос Руна звучал совсем рядом с ухом Рапунцель. Она слышала шелест крыльев, но не могла повернуться, чтобы посмотреть на эльфа. Ее лицо было на расстоянии волоса от испещренной глубокими бороздами коры, которая покрывала ствол огромного дерева.

— Я не думал, что ты сможешь пройти так далеко, как тебе удалось, — едва слышно проговорил Рун. — А сейчас ты отправишься туда, где бывали немногие. И да откроет Дерево-мать твои глаза.

— Я когда-нибудь оттуда выберусь? — выдохнула Рапунцель. — Пожалуйста, скажи, что я выберусь оттуда.

— До свидания, маленькая узница.

 Рапунцель уткнулась в черную кору сначала носом, потом губами, и после этого уже не могла ничего спрашивать. Закрыв глаза, она обмякла.

Дерево-мать поглотило ее целиком.

Рапунцель моргнула, но даже не почувствовала движения век. Попыталась заговорить, но не смогла издать ни звука. Внутри Перводрева звуки гасились так же, как и свет.

Зато пошевелить пальцами получилось. Рапунцель вздохнула с облегчением. Раз пальцы двигаются — ее тело на месте. Она топнула, потрясла ногами, пожала плечами — да! Даже лицо можно потрогать. Она цела, дерево ничего не съело.

Или съело все целиком.

Рапунцель потянулась в темноту, думая коснуться внутренних стенок дерева, но ничего не нащупала. Ни грубой коры, ни осыпающегося пепла. Она сделала несколько осторожных шажков куда придется и снова протянула руку. Ничего.

Тогда Рапунцель присела, чтобы пощупать, что внизу. Она же должна на чем-то стоять? Но ничего твердого под ногами не оказалось.

— Выпусти меня! — беззвучно крикнула она. — Мне страшно!

Чернота вокруг медленно закружилась, и Рапунцель вместе с ней.

— Стой! — попыталась крикнуть Рапунцель. — Пожалуйста, остановись!

Вращение прекратилось, заставив ее ахнуть. Темнота ткнула ее носом в косу. Рапунцель видела ее и только ее: золото, сияющее в темноте, словно светящееся изнутри. Выглядело так, будто ее отрезали, оставив всего метра три.