И Павел вместо гостиницы отправился на вокзал и взял билет на ближайший поезд до Соль-Илецка.

Теперь предстояло попрощаться с лейтенантом Костей Судариковым, подполковником Афзаловым и другими товарищами из горотдела, без поддержки которых он не смог бы за такой короткий срок сделать и четверти того, что сумел. И потом вовсе не мешает еще раз переговорить со своим начальством — рассказать о некоторых выводах, планах, насчет Соль-Илецка посоветоваться: вдруг там надо будет на денек-другой задержаться?

— Москву можно срочно заказать, Марат Абдрахманович?

Подполковник Афзалов смеется:

— Марс для тебя, Павел Иванович, и то готовы заказать.

Москва выслушала доклад и устами майора Вазина, поздним вечером оказавшегося из всего начальства на месте, сказала:

— Приказ начальника управления никто отменить не может, кроме него самого или высшей инстанции, разумеется. Так что возвращайтесь в срок, старший лейтенант.

А у старшего лейтенанта — билет на поезд в Соль-Илецк. Хорошо бы, конечно, оказаться там пораньше, чем прибывает поезд. Тогда на командировке, с гораздо большей долей вероятности, появилась бы отметка о выбытии строго в соответствии с приказом.

Настала пора прощаться. Павел встал, подошел к Марату Абдрахмановичу, взял его руку в свои и очень нескладно от смущения заговорил о том, как он признателен за ту неизменную атмосферу дружелюбия и помощи, которой он был окружен в немногие дни пребывания в Кумиртау. Подполковник Афзалов, улыбаясь, вежливо выслушал старшего лейтенанта до конца и потом сказал:

— На поезде в Соль-Илецк долго ехать. Не зная местных условий, вы неизбежно будете вынуждены заниматься там и организационными делами. Вывод. Берите мой ГАЗ-69, трех сотрудников. И, как у русских говорят, ни пуха ни пера.

И вот закрытый милицейский ГАЗ-69, слепя яркими фарами и криком сирены заставляя прижиматься к обочине все попутные и встречные машины, вырвался на шоссе, ведущее в Соль-Илецк. Сменяя друг друга за рулем, четверо оперативников и водитель всю ночь неслись по шоссе мимо деревень, поселков и городов со скоростью, которую дипломатично следует назвать «на грани безопасности». Рано утром были в Соль-Илецке. И сразу — на пыльную пригородную улицу, где за длинным глухим забором виднелась крыша дома Борисовых.

Хозяин — Ефим Павлович — был дома. Сын Николай, помощник машиниста, — в рейсе. Пока трое сотрудников, пригласив понятых, производили обыск, старший лейтенант Калитин допрашивал Борисова.

— Вы подарили своему племяннику, Осипу Туркину, ружье?

— Дарил.

— При каких обстоятельствах это произошло?

— Да почти что негодное оно. Я его еще году в тридцатом купил. Тульское. Шестнадцатого калибра. Ну, само собой, оно за это время не помолодело. Разболтанное, потрепанное, осечки. И приклад так облупился, охотники на смех поднимали. Не ходи, говорят, с нами, а то твой приклад дичь пугает — отсвечивает чище зеркала. Забросил я его сначала в сердцах. Но на хорошее ружье деньги нужны. Решил подремонтировать. Сделал новый буковый приклад. Как раз в это время задумал рамку зеркала и буфет шеллаком покрыть. Ну и заодно тем же темно-вишневым цветом и приклад подфасонил. Еще сезон или два проходил с этим ружьем. А потом новое купил. «Тулку» же отдал сыну, Николаю, — он тоже пристрастился к охоте. Он и припасы готовит на нас на двоих. Сам рубит пыжи — и войлочные и картонные, катает картечь.

— А из чего рубит пыжи?

— Картонные которые, так их из книжных обложек. Там валяются они, в сарае.

Нашли в сарае учебник езды на мотоцикле с остатками темно-зеленой обложки. Очень похож этот картон на тот, из которого был пыж, найденный на месте схватки преступника с инспектором ГАИ на подмосковном шоссе!..

— А пыжи из войлока как делает? Где берете такой толстый войлок?

Старик повздыхал, покашлял, но сказал:

— Баловство, конечно. Таскает Николай помаленьку из депо войлок, которым ворота утепляют.

— Остался у вас такой войлок?

— Чуток есть. В сенях посмотрите, в ящике с инструментом.

Нашли и войлок. И пыжерубку. И свинец, из которого Николай Борисов катал картечь. И болт, служивший охотнику, чтобы забивать пыжи в гильзы.

Взяли соскобы краски с зеркала и буфета: тот кусок приклада, что нашли в Подмосковье, тоже покрыт темно-вишневым шеллаком.

Все. Можно было отправляться на аэродром, в Оренбург. И пока Павел в удобном кресле самолета отсыпался за бодрствование прошедшей ночью, в Москве происходили решительные события.

Троица из калитинской группы распределилась по самым решающим точкам — Петя Кулешов дневал и почти что ночевал на Главпочтамте; сюда мог прийти Туркин за деньгами, которые ожидал от родителей. Сергей Шлыков возглавлял засаду в квартире тетки Туркина, на Малой Оленьей улице. Как только получили сигнал от Павла, старый дом и примыкавшие к нему сараи обыскали вдоль и поперек. В пазу, между бревнами одного из сараев, обнаружили крупную дробь, картечь, гильзы и два курка от охотничьего ружья. И еще часы, завернутые в носовой платок, отделанный кружевами. Плоские, среднего размера мужские часы в золотом корпусе и на кожаном ремешке, покрытом золотистым лаком. Такие часы, повинуясь моде, носили в то время да и сейчас охотно носят и женщины. А в чемодане, который Туркин вовсе и не прятал — он лежал под кроватью у тетки, — рядом с учебниками по физике твердого тела и книгами по кибернетике мирно соседствовали те самые темные очки и электрическая бритва «Харьков», которые Туркин отобрал у Лени Баскина, когда замышлял его убить.

Валерий Венедиктов, учитывая определенное тяготение Туркина к району Сокольников, с шести утра и до окончания движения на метрополитене дежурил с группой оперативников возле здешней станции метро.

Это произошло, когда Павел подлетал уже к Внуковскому аэродрому. Венедиктов заметил гражданина, который показался ему похожим на того, кого они так долго и тщетно разыскивали. Валерий незаметно вынул из бокового кармана и взглянул на фотографию: Павел конечно же немедленно самолетом переслал несколько самых последних снимков Осипа Туркина, изъятых им у его родителей. Кажется, Туркин. Несомненно, он. Преступник по четырем ступенькам поднялся в деревянный павильон, расположенный неподалеку от метро, на углу Русаковской улицы и 5-го Полевого переулка. «Полуфабрикаты, кулинария и кондитерские изделия» — значилось на большой вывеске, величина которой вовсе не соответствовала весьма скромным размерам павильона. Через стеклянную стену его видны три мраморных столика За ними посетители с аппетитом справлялись с булочками и горячим кофе. Туркин устроился за крайним столиком так, чтобы вести наблюдение за входом в павильон.

Незаметно подойти и встать по обеим сторонам двери было невозможно: Туркин мог увидеть и изготовиться к обороне. Венедиктов наблюдал, как преступник быстро и жадно хватал куски, обжигаясь, глотал горячий напиток, явно торопясь выйти из тесного пространства павильона на улицу.

Оперативники в затруднении. Где и как брать вооруженного преступника, который наверняка окажет бешеное сопротивление? Рядом Сокольнический парк культуры и отдыха. Место многолюдное. Кругом множество магазинов, лотков, киосков. Покупатели толпятся возле продавщиц воздушных шаров, мороженого, горячих бубликов.

Но медлить нельзя никак. Сейчас Туркин шагнет на площадку лестнички. Венедиктов переложил пистолет в наружный карман. То же сделали его товарищи. И вот трое заняли свои посты. Левее павильона находился еще более крохотный его собрат, вывеска над которым извещала, что тут производят ремонт часов. Встав на низкую загородку и подтянувшись затем на руках, Валерий мигом очутился на железной крыше домика часовых дел мастера. Он навис сверху, прямо над лестницей, готовый, как только Туркин появится из двери, упасть на него, схватить за горло, сбить с ног. Задача двух других оперативников, стоящих в нескольких шагах с каждого бока лестницы, одновременно кинуться на преступника и во что бы то ни стало рвануть его за руки, не дать возможности воспользоваться оружием.