— Сомневаюсь, что это сознательно… — Антон помолчал. — Надо, Слава, через областное управление внутренних дел срочно отыскать Валерия Петровича Воронкина.

— Понял. Ты надолго в Новосибирск?

— К вечеру вернусь. Хочу с мужем Крыловецкой встретиться. Смотри, чтобы Вася Цветков из больницы не улизнул, и срочно вызови из Новокузнецка его родителей. — Бирюков протянул Голубеву взятый у Борьки Муранкина фломастер. — А вот это передай следователю. Пусть Лимакин назначит экспертизу, чтобы сравнить химический состав пасты с надписью на газете, в которую была завернута туфля Ирины Крыловецкой.

В Новосибирске Антон Бирюков отыскал магазин «Хрустальный башмачок», рядом с которым в сером многоэтажном доме по улице Гурьевской находилась квартира Фарфорова.

За время работы в уголовном розыске Бирюкову много раз доводилось входить в чужие квартиры незваным гостем, и поначалу при каждом таком визите он испытывал неловкость. С годами это прошло, но чувство «незваного гостя» все-таки осталось.

Дверь открыл невысокий мужчина с загорелым лицом и окладистой бородой. Наморщив широкий обветренный лоб, он снизу вверх уставился на Бирюкова, одетого в штатский костюм, и резко шевельнул сутулыми плечами, как будто поправил за спиною тяжелый рюкзак.

— Фарфоров Вадим Алексеевич? — спросил Антон.

Мужчина несколько секунд помолчал:

— Да, я Фарфоров Вадим Алексеевич. А кто вы?

Бирюков достал удостоверение:

— Начальник уголовного розыска, из района.

— Пожалуйста, входите, — смутился Фарфоров.

Просторная комната, в которую он провел Бирюкова, походила на уголок геолого-минералогического музея. Чего только здесь не было! Оригинально устроенный из прозрачно-слюдянистых кирпичиков электрический камин, красные и оранжевые сердолики, крупные куски ярко-зеленого малахита, яшмы всевозможных тонов и узоров, отшлифованные до глянца пластинки белоснежного мрамора и красновато-черного гранита. Камни загромождали двухтумбовый письменный стол, за которым на стене висел увеличенный портрет бородатого хозяина квартиры. Камни лежали на пианино, книжных полках, подоконниках и на полу по краям пушистого яркого ковра, устилающего всю комнату.

— Вы геолог? — обращаясь к Фарфорову, спросил Антон.

— Да, геолог. Вот мои документы… — Фарфоров вдруг занервничал, достал из ящика стола паспорт и удостоверение личности. — У меня безупречная репутация… Можете справиться в тресте…

— Разговор будет о вашей жене.

— Ирина совершила преступление?

— Трудно сказать…

Фарфоров указал на одно из кресел:

— Садитесь, пожалуйста, — и опустился в кресле напротив.

— Меня интересует прошлое Ирины, — усевшись, сказал Антон.

Широкий лоб Фарфорова бугристо наморщился.

— Стыдно признаться, но ее прошлого, можно сказать, я не знаю. Будем взаимно откровенны: что случилось с Ириной? Если не скажете правды, отвечу тем же…

Фарфоров смотрел на Бирюкова взглядом уставшего, мучительно переживающего человека. Создалось щекотливое для Антона положение: с одной стороны, чтобы установить с Фарфоровым контакт, надо было сейчас же сказать ему о смерти жены, с другой — откровенность могла оказаться преждевременной. Антон пошел на компромисс:

— Вадим Алексеевич, я скажу вам правду, но прежде прошу ответить на несколько моих вопросов. Согласны?

— Согласен, — чуть подумав, сказал Фарфоров.

— Когда вы узнали, что ваша жена уехала в райцентр?

— Несколько дней назад.

— Точнее?..

Фарфоров зажал в кулак бороду.

— Точнее… Последние три месяца я был в нарымской тайге. В Новосибирск прилетел неделю назад — Ирины уже дома не было, хотя я ее предупредил телеграммой.

— И она получила эту телеграмму?

— Да, получила. — Фарфоров на несколько секунд отлучился на кухню. Вернулся оттуда с телеграфным бланком. — Вот эта телеграмма валялась под кухонным столом. Можете прочесть.

— прочитал Антон. Подняв на Фарфорова глаза, спросил:

— Ирина называла вас папочкой?

— Да… То ли дурачилась, то ли из стыдливости, что я намного старше ее.

— От кого узнали, что Ирина в райцентре?

— Позавчера отыскал Лелю Кудряшкину — Иринину подругу. Леля дала телефон какой-то Галины Тюменцевой из райцентра. В конце дня дозвонился до этой Галины. Она сказала, что моей жены у нее нет и никогда не было.

— И вы поверили?

— Не поверил, но в райцентр не поехал.

— Почему?

— Вначале хотел поехать, но передумал. Зачем больше двух часов томиться в электричке, если тебя не хотят видеть?.. — с обидой проговорил Фарфоров и побагровел. — Больше не отвечу ни на один вопрос, если не скажете, что случилось с Ириной.

— Ирина утонула, — тихо сказал Бирюков.

Морщинистый лоб Фарфорова стал быстро покрываться испариной, словно в квартире наступила жара. Какое-то время он недоумевающе смотрел на Антона…

— Что?.. Как?.. Нет! Вы шутите…

— К сожалению, это правда.

— Как же… Как же о такой жестокой правде вы можете столь спокойно говорить? — почти прошептал Фарфоров.

Бирюков встретился взглядом с немигающими глазами Фарфорова:

— Видите, Вадим Алексеевич… Сотрудникам уголовного розыска нередко приходится говорить людям жестокие слова, однако это вовсе не означает, что мы жестоки. Работа наша такая… Являемся к незнакомым без приглашений и, большей частью, с бедою, хотя сами этих бед не делаем.

— Да-да, я понимаю… — словно соглашаясь с неизбежностью внезапно свалившегося горя, сказал Фарфоров. — Где и как это произошло с Ириной?..

Бирюков уклонился от ответа:

— Сейчас в этом разбираемся. Думаю, вы нам поможете.

— Чем же я могу помочь? Три месяца меня не было дома. Как Ирина здесь жила, почему уехала в райцентр — для меня такая же неизвестность, как и для вас.

— Вы почти год жили с ней под одной крышей…

Фарфоров болезненно усмехнулся:

— Под одной крышей мы находились совсем мало. Я геолог-поисковик. Моя работа не позволяет сидеть в городе.

— Ирина не высказывала по этому поводу претензий.

— Напротив. По-моему, ее даже устраивали мои длительные командировки. Мне уже под сорок, Ирине позавчера исполнилось девятнадцать. Разница, как видите, существенная…

— Это сказывалось в ваших взаимоотношениях?

— Видите ли… — Фарфоров ладонями сдавил виски. — Я не успел Ирину понять. Она решительная… Волевая… Часто сумбурная, с душой нараспашку. Собственно, как женщина Ирина еще не состоялась, и я утешал себя надеждами на будущее…

— Ссорились часто?

— Что? — Фарфоров явно не расслышал вопроса.

— Если вам трудно сейчас говорить, Вадим Алексеевич, я могу подойти позднее, — сказал Бирюков.

— Нет, нет, спрашивайте, пожалуйста. — Фарфоров попытался взять себя в руки. — Мне хуже остаться одному…

— У вас с Ириной бывали ссоры?

— Никогда… Я взрослый человек и знал, на что иду, дав согласие на брак.

— Вы не оговорились, Вадим Алексеевич?.. Обычно согласие на брак дает женщина.

Фарфоров поморщился:

— Не оговорился. Инициатором нашего брака была Ирина.

— Как вы с ней познакомились?

— У Ирины, по-моему, все знакомства были случайными. В кинотеатре «Мир» наши места оказались рядом. Смотрели фильм «Женщина, которая поет». После кино разговорились. Мнения совпали. Вдруг Ирина спрашивает: «Вы богатый человек?» — «Относительно». — «Можете одолжить сто рублей?» — «При себе таких денег нет, но зайдем домой, одолжу». — «У вас очень строгая жена?» — «Я не женат». — «Идемте!» Пришли вот в эту квартиру. Ирина заинтересовалась моей коллекцией минералов, как любознательный ребенок. Я не мастер плести разговоры, особенно с девушками, поэтому передал ей деньги и пожелал всего доброго. На следующий день улетел в командировку. Вернулся через месяц. В почтовом ящике записка: «Как отдать вам долг? Позвоните по телефону, спросите Ирину Крыловецкую». Набрал указанный в записке номер. Ответил женский голос. Позднее я узнал, что это была Леля Кудряшкина — подруга Ирины. Короче говоря, через час после моего звонка Ирина заявилась сюда. Положила на стол деньги и спрашивает: «Хотите, стану вашей женой?» Признаться, от столь бесцеремонного предложения я растерялся, пробормотал что-то о ее родителях. Мол, как они на это посмотрят… Ирина заплакала: «У меня нет родителей, я детдомовская…» — Фарфоров помолчал. — Вам это неинтересно?..