Максим стоял неподалеку у обрыва, и я, подойдя к нему, увидел, как речной поток, огибающий руины, водопадом спадал вниз на несколько километров.
Там, у его подножия, раскинулся огромный город, дома и башни которого сверкали бордовым хрусталем на фоне красного Солнца.
– Мы не на Земле, – констатировал подошедший ко мне со спины Денис.
– Это очевидно, – ответил я. – Но как бы красиво тут ни было, нам все-таки стоит уходить. В следующий раз, когда мы возьмем с собой необходимое оборудование, которое будет включать в себя прежде всего измеритель радиации, мы тут все изучим повнимательнее, но пока нам лучше убраться.
Вся команда нехотя согласилась, и мы отправились в обратный путь.
Шустрый успел-таки где-то найти какую-то раритетную вазу с древними иероглифами, покрытую мхом и почти наполовину вросшую в землю, а Кабан выковырнул пару красивых камней из фресок, что еще сохранились на разрушенных стенах древнего сооружения. Что касается меня, я ушел лишь с букетом странно светящихся цветов для Златы, рассчитывая вскоре вернуться и найти что-то еще.
– Это ты жене, что ли? – с сарказмом спросила Светлана, которая так и не пошла за нами во врата.
– Второй если только, – усмехнулся Максим. – Первая у него слишком ядовитая оказалась.
– Господа, идущие налегке, прихватите с собой врата, – сказал я своим парням.
– Саша, не стоит, – попыталась возразить Светлана, но, посмотрев на меня, поняла, что я не передумаю, и потому замолчала.
– Куда потащим это, босс? – осведомился Кабан.
– Пока домой ко мне. Не хочется, чтобы этой штукой завладел кто-то еще в наше отсутствие.
Мы покинули странное место, и, уже когда оказались на поверхности, я решил проверить, как долго длилось наше путешествие. К нашему удивлению, не прошло и часа с того момента, как Еврей нас спустил вниз.
– Гребаная теория относительности, – предположил Кабан, и поспорить с ним в этом вопросе было сложно.
Солнце на поверхности было на удивление ярким, и я, прищурив глаза, увидел, что на самом деле светился весь мир, постепенно рассыпаясь вместе с воспоминанием.
Мое виденье исчезло. И вместе с его уходом я ощутил, как силы оставляют меня…
Однако прежде чем озарение окончательно ушло, меня посетило еще одно воспоминание. Оно было не столь фантастично, но, пожалуй, даже важнее предыдущего.
Была такая же осень, как и сейчас. Я гулял вдоль железнодорожной полосы вместе со своими детьми. Мы собирали разноцветные осенние листья. У веселой маленькой девочки Майи, моей дочери, была уже целая охапка, а у сына Алексея всего пара листьев, да и то он их выронил, когда споткнулся и упал. Мне было очень хорошо с ними, и я внезапно с неистовой силой почувствовал, как мне их не хватает.
Неужели было возможно, что амнезия так долго скрывала от меня страницы прошлого, связанные с самыми дорогими для меня людьми? Но теперь, когда я вспомнил о детях, мне всем сердцем захотелось их увидеть вновь.
Постепенно память снова заволок туман, поток образов и видений иссяк, яркие картины прошлого окончательно растаяли.
7 сентября 03:02
Пермский край, Соликамск
Рядом с тюрьмой «Белый Лебедь»
Мы вдвоем со Златой медленно опустились обратно на землю. Больше я не ощущал себя сверхчеловеком. Кажется, ни одной сверхспособности у меня не осталось.
Услышав позади себя звук шагов и знакомый голос, я обернулся.
– Ну, вот и все, игра окончена!
Рядом я увидел Светлану. Она направила на меня пистолет и недобро улыбнулась. Кровь на ее блузке подсохла, а раны либо прошли, либо не сильно ее беспокоили.
– Я столько времени и сил на тебя потратила, но ты все испортил. Все, что от тебя требовалось – ничего не делать. Но ты и с этим не справился. Теперь ты просто никто. Биомусор. Скорлупа. А мне из-за тебя придется менять все свои планы… Однако я это переживу, а вот ты – нет.
Послышался выстрел, и я почувствовал, как жуткая боль обожгла меня изнутри.
– Ты пойдешь со мной, – потребовала Светлана, обращаясь к Злате, и направила на нее пистолет.
– Оставь ее, она здесь ни при чем, – крикнул я из последних сил, чувствуя, как теряю сознание.
– Теперь уже при чем, – ухмыльнулась моя бывшая напарница. – Ты сам ее втянул.
Похоже, я умирал. Тьма поглощала меня, и мир начинал проваливаться в бездну… Замутненным взглядом я видел, как Светлана потащила за собой сопротивляющуюся изо всех сил Злату. Но помочь ей я уже не мог. Боль душевная из-за собственного бессилия, из-за невозможности помочь любимой была такой же нестерпимой, как и физическая. Но сейчас ни с той, ни с другой я был не в силах ничего поделать.
Через какое-то время после их ухода появился Тимур. Он нагнулся надо мной и прошептал.
– Не все так плохо, мой давний друг. Нас всех ждут перемены и великие дела, – он коснулся меня, и от его прикосновения показалось, что пуля перестала обжигать мои внутренности. – Просто спрячься и ни во что не вмешивайся… Пусть на время все решат, что ты умер. Твое величие недооценено, но время покажет твою истинную цену.
Все вокруг расплылось, и я выпал из реальности. На миг мне почудилось, что я вижу свет и он меня манит за собой.
Еще недавно мне самому хотелось уйти из жизни. Но сейчас я не желал этого всеми фибрами своей израненной души. И вовсе не потому, что после смерти мне пришлось бы ответить за свои грехи. А я, к сожалению, не мог припомнить ни одной заповеди, которую бы не нарушил. Дело было в ответственности… Мои дети… Моя возлюбленная… Мои партнеры… Я отвечал за их будущее, и я не был готов бросить их на произвол судьбы.
То ли услышав мои молитвы, то ли по какой иной причине, высшие силы мне умереть не дали. Спустя некоторое время, я начал приходить в себя от острой боли в руке, злобного рычания и смрада гниющей плоти, который терзал мое тонкое обоняние.
Открыв глаза, я увидел, как бродячий пес, весь в скатавшейся шерсти и со злобными глазками, яростно грызет мою руку, словно она досталась ему в качестве обеда. Схватив второй рукой камень, я ударил животное по голове со всей мочи своего ослабленного организма. Пес не унимался и только начал рычать еще сильнее, причем не отпуская моей руки. Тогда я продолжил его избивать до тех пор, пока он не отпустил меня и, недовольно скуля, не убежал прочь.
Оторвав подол своей окровавленной рубашки, я перебинтовал руку. Голова кружилась от потери крови. Простреленный живот резало, словно его изнутри грызли крысы. Рука болела так, будто ее взорвали гранатой, а потом мелкие куски просто сшили вместе. Мне вспомнился рисунок, который я нашел у себя дома, где надо мной так же глумилась собака. Все продолжало сбываться. К чему меня это должно было привести, я понятия не имел, но помнил, что в самом конце мне следовало что-то поменять.
Из последних сил я осмотрелся. Кругом были лишь руины, кровь и обгоревшие трупы солдат, усыпанные пеплом. Что касается меня, то я выглядел так, словно был одним из них.
Однако я не был мертв. Светлана сказала, что я отработанный материал и ничтожество. Но я не мусор, я живой человек. Обрывков моей памяти было достаточно, чтобы понять, насколько была сильна воля у меня прежнего. Правильно или неправильно, но в своей жизни я всего достиг сам, несмотря на превратности судьбы. Поэтому я решил не сдаваться и сейчас.
Что ж, я прошлый мог бросать себя в самое пекло и выживать. Собрав оставшиеся силы, я наложил себе на живот широкую повязку из изорванной рубашки и пополз.
Мне кажется, что люди, мечтающие о приключениях, их сильно романтизируют. Балансирование на грани жизни и смерти, преодоление препятствий и себя – зачем это вообще нужно? К чему блуждание по джунглям в одиночку среди москитов, змей, инфекций и возможности получить смертельную или делающую тебя инвалидом травму? Не проще ли поехать на комфортабельном автобусе на экскурсию, набраться впечатлений, а вечером вернуться в отель, принять горячую ванну, выпить вина в баре и лечь спать в мягкую постель в обнимку со своей спутницей? Конечно, адреналин в крови – это, наверное, здорово, но уж во всяком случае не настолько, чтобы рисковать собственной безопасностью.
