— Ну, допустим, — вяло согласился Полковник, — тем более, что его и не найдут… Все, момент упущен. Такие преступления, как мне известно, раскрываются или по горячим следам, в первые три, четыре дня, максимум — неделя, или не раскрываются вовсе. Точно говорю — не найдут его уже.

— Убийцу? — спросил Телохранитель, интеллигентно улыбнувшись.

— Ну да…

— Тем хуже для Президента.

— Только для него? — многозначительно поинтересовался узник, и в этой многозначительности ясно прочитывалось: мол, чем хуже для Президента, тем хуже для тебя, дорогой коллега–ты ведь с него–то кормишься… Пошлют твоего Президента в жопу, и будешь ты уже не Телохранителем… Говорить не хочется, кем будешь.

Пауза была непродолжительна, но значительна, и чем дальше длилась, тем больше нарастала эта самая значительность.

Первым прервал её Телохранитель:

— А теперь — представь: было бы так кстати — найти, показать всему миру, и образцово–показательно расстрелять перед телекамерами, мол — смотрите, люди добрые, вы говорили, что Президент только и умеет, что спать летаргическим сном в самолете во время встреч с Премьером Ирландии, да с немцами водку пить, а он–то на самом деле… Вон он какой–ночи не спал, подчиненных своих дрючил, чтоб те в лепешку расшиблись а — нашли гнусных убийц героя. Кстати было бы такое — а?

— Допустим, — согласился Полковник; теперь вид у него был очень озабоченный.

— А ты чего разволновался? — Телохранитель достал из кармана пачку «Мальборо», раскрыл ее и вежливо предложил собеседнику — сам–то он не курил, но всегда носил с собой сигареты — именно для таких случаев. — На, покури, успокойся…

Полковник, нервно прикурив, уставился на собеседника — мол, ну и дальше что?

— И дальше что?

— Рейтинг бы его поднялся, это во–первых, — принялся загибать пальцы Телохранитель, — и народ бы успокоился, это во–вторых, и жажду крови бы удовлетворили… Эго в–третьих.

— Ну и что с того? — вяло спросил Полковник; мол, какое это все ко мне имеет отношение, сидящему тут за какой–то драный пистолет. — Мало ли что было бы хорошо? Это из области гипотез, уровня «если бы у бабушки был хрен, она была бы дедушкой…»

— Понимаешь, — Телохранитель развивал собственные соображения, — понимаешь, дело в том, что…

— Что?..

Телохранитель не зря отличался хорошей памятью: перед глазами отчетливо всплыл меморандум, составленный Аналитиком «на высочайшее имя», точней — не весь меморандум, а та его часть, где говорилось об «искупительной жертве».

— Нужна жертва…

— Жертва?!

— Да. Убийца будет найден, найден и показан общественности… Убийца и заказчик.

После этих слов Полковник понял все…

Они говорили долго — иногда даже переходя на крик (как старые друзья и сослуживцы, они могли себе это позволить невзирая на субординацию и теперешнее незавидное положение Полковника); кричали друг на друга так, что контролеры находившиеся метрах в тридцати (ближе их не подпускали), испуганно вздрагивали и инстинктивно хватались за кобуры.

Телохранитель увещевал, клянчил, просил, как старого друга, ссылался на субординацию, на высшие интересы Государства…

До слуха любопытствующих контролеров то и дело долетало:

«…если ты признаешься, тебя признают невиновным… тебе присвоят очередное звание, тебе дадут орден… высшие интересы Государства…»

— Ладно, шутки в сторону, — произнес Телохранитель, нахмурившись, — ты ведь понимаешь, какое это дело, и что тебя ждет? Это тебе формально за пистолет будут вваливать, а на самом–то деле…

— Нет.

— Подумай, у тебя нет выхода…

— И думать не буду.

— И выбора, кстати говоря, тоже нет…

Но Полковник упрямо стоял на своем: он был согласен понести какое угодно наказание за подчиненного идиота–прапорщика, за «Scorpion», хоть за утерю всего табельного оружия всех российских спецслужб, включая службу самого Телохранителя, но не брать на себя лишнее дело.

Он был профессионалом, и знал, что означает ввязываться в подобное.

— А почему именно я? Почему нельзя найти каких– нибудь сволочей–бизнесменов, которые обиделись на Листьева за то, что тот снял с ОРТ рекламу? Ведь это — самая популярная версия!

— Сволочи–бизнесмены — слишком абстрактно звучит, — туг же ответил Телохранитель, — тут нужна не группа лиц, а один человек, один, который бы сфокусировал в себе всю ненависть народа… Как Листьев фокусировал в себе всю любовь… Понимаешь?

Криво усмехнувшись, лефортовский узник поинтересовался:

— Ты хочешь сказать, что в это — поверят?

— Во что?

— Мне пятьдесят пять лет, — усмехнулся Полковник, — не может же человек в таком возрасте быть киллером… Не поверят, ни за что не поверят.

— Схему надо отстроить так, чтобы были и «Заказчик», пусть даже сволочь–бизнесмен, и «Исполнитель» — то есть киллер…

— Ты что — киллера из меня хочешь сделать? — откровенно хохотнул собеседник.

— Нет.

— …?

— Киллер — идиот–прапорщик, — прищурился Телохранитель, — во время задержания он погиб…

— Как — уже?

— Еще нет, но неважно.

— Как?

Полковника, как профессионала, прежде всего интересовали обстоятельства.

— Ну, захватил заложника, оказал вооруженное сопротивление, зная, что ему ничего не светит, открыл стрельбу в центре города. Мало в Москве стреляют, что ли? Учитывая несомненную опасность, служба безопасности была вынуждена применить табельное оружие…

— Какая, какая служба? — ехидно поинтересовался узник.

— Охрана Президента, — не моргнув глазом, произнес Телохранитель. — Ну, кто–нибудь из… Из рядовых, так сказать, охранников. Придумаем кто и как, короче говоря.

— Но почему тогда расследованием убийства журналиста занялись люди из охраны Президента? — задал Полковник совершенно резонный вопрос, — ведь следственно–розыскная функция… э–э–э… вам не свойсгвена? Тем более, что по этому делу, убийству, то есть, создана то ли какая–то спецгруппа, то ли сводная бригада из следователей ФСК, Прокуратуры и МВД. День и ночь тру дятся, работают, не покладая рук.

Телохранитель кивнул.

— Совершенно верно. И пусть себе трудятся, пусть себе работают.

— Так как вы торда все объясните?

— Что–нибудь да придумаем… Ну, скажем, очередная попытка очередного государственного переворота… Нет, слишком громоздко, переворот придумывать, надо будет ссылаться на конктретных людей, много подвязок. Ну, попытка террористического акта, это куда проще. Ведь была уже такая, так ведь? — спросил он, будто бы ища поддержки у собеседника. — Занялись вплотную расследованием, и неожиданно вышли на след киллера… Потянулась цепочка, отследили, что и как… А там придумаем что–нибудь. Подходяще?

Вздохнув, Полковник с сомнением пожевал губами.

— Нет.

Но почему? — спросил Телохранитель немного разочарованно; он уважал в Полковнике не только старого друга, но и профессионала, и потому всегда прислушивался к его мнению.

— Потому что слишком громоздко получается… И — шито белыми нитками. Не поверят… Люди–то теперь шибко грамотные пошли. Скажут–мол, такой поворот на руку тебе, мол, посмотрите, какие мы хорошие, и не надо никаких новых законов принимать, не надо нас вновь под лубянскую крышу… Все и так хорошо. Нет, нет, не поверят. ни за что не поверят, — уверенно закончил Полковник.

— Поверят, поверят, когда предоставим вещественные доказательства. — успокоил узника собеседник, — то есть — «Заказчика», тебя, стало быть, и «Исполнителя», киллера то есть… Покойного прапорщика. И никто не будет докапываться, как именно нам это удалюсь. Скажем — никак нет, извините, секрет фирмы, строжайшая государственная тайна — и все.

— Но почему все–таки я? — Полковник наконец прикурил сигарету, но не с того конца — собеседник тут же протянул ему следующую.

— А что — неподходяще?

— Что — нельзя найти каких–нибудь нормальных сволочей? Бизнесменов мало, да? — узник принялся жевать сигаретный фильтр.