Да что там говорить, если знают друг друга уже больше пятнадцати лет! Правда, Полковник так на прежнем месте службы и остался, а он — он Телохранителем стал, что на порядок выше. Тело охраняет.
Но дружбе это, как говорится, не помеха…
* * *
Беседовали они не в специальной комнате для свиданий, не в кабинете начальника (тут ведь тоже подслушать могут, враг не спит, «Родина слышит, Родина знает!..»), а во дворике.
Трогательная картина: двое коллег, два уважающих друг друга человека, Телохранитель–генерал и Полковник, нежно улыбаются давно не виделись, и теперь — на консилиуме, решают, что делать…
Точней — Телохранитель решает. Но беседуют ровно и спокойно — даже не скажешь, что один из них узник… И Полковник, видимо, не волнуется — а чего ему–то волноваться?
Он человек опытный и бывалый, не то, что оппозиционны, которые имели честь сидеть в этой же тюрьме после октября 1993 года, его на фунт изюму не проведешь; по слухам, к каждой камере с оппозиционером высоким распоряжением подводили специальную радио– точку, и она с утра до вечера орала истошными «народными голосами», «гневными выступлениями трудящихся» — покарать, покарать, расстрелять мерзавцев!
Его, Полковника то есть, на такую дешевку не проведешь — сам в свое время успешно практиковал подобные штучки.
Выпустят же, рано или поздно выпустят, не будут же из–за такой ерунды держать, если, конечно, его, Полковника, тут только из–за того пистолета держат… Вопрос только, что за это будет предлагать Телохранитель?
* * *
После обязательных в подобных случаях вопросов о кормежке и самочувствии гость Лефортово перешел к самому главному.
— Ситуация малоприятная, — — начал Телохранитель, — народ страждет крови…
— Где?
— В России, конечно…
Полковник выжидательно молчал — мол, а к чему это?
И чьей крови?
Вытащив из бокового кармана пиджака смятую, сложенную вчетверо газету, Телохранитель протянул её узнику Лефортово.
— Посмотри это…
Тот, скосив глаза на гостя (зачем мне твои газеты?), тем не менее поправив очки, принялся за чтение.
У НАС ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ БОЯТЬСЯ ПОЛИЦЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
прочел он заголовок.
— К чему это мне? — Полковник посмотрел на собеседника с искренним недоумением, тем более, что действительно не мог понять — почему беседа начинается столь неожиданно — с газеты.
— А ты дальше почитай, — посоветовал Телохранитель.
Полковник, усевшись на свежеокрашенную скамеечку, принялся за чтение:
Выступление Президента пред коллективом ТВ Останкино оставило сложное впечатление. Об этом говорить тяжело и не хочется, но надо. Тяжело и не хочется, потому что на первом месте скорбь о погибшем, а политические дискуссии у гроба кажутся неуместными Но надо, потому что политические заявления у гроба сделаны, и сделаны они небезупречно.
Президент приехал к товарищам погибшего и произнес человеческие слова, которые уместны в такой момент. Хорошо, что на сей раз он сделал это. Но разум политика не обуздал эмоций, толкнувших президента на пугающие слова. С осудительной интонацией сказано о том, что мы боимся полицейского государства. И в одобрительном контексте — бессудных расстрелах в Узбекистане. Правда, речь шла о расстрелах бандитов, которых вроде как жалеть не следует. Но в цивилизованном обществе приемлем только один подход: если суда не было, то никто не вправе называть убитых бандитами–это просто расстрелянные без суда люди.
He берусь судить о делах узбекских: я их не знаю. Но наших–тo российских пинкертонов требуется поощрять к беззаконию даже намеком? Многие из них и без того всегда готовы подыскать подходящую кандидатуру на вакансию преступника…
После этого Полковник отложил газету и, прищурившись, посмотрел на Телохранителя.
— К чему ты мне это принес? Что — .хочешь сказать, что меня как в Узбекистане за какой–то поганый пистолет расстреляют? Без суда и следствия — да?
— А ты дальше, дальше читай, — произнес тот, — до конца… Тогда и поймешь, к чему я тебе это принес.
…предоставив подлинному виновнику гулять на свободе. Не уместнее было бы для этого спросить, где ответственные за убийство Дмитрия Холодова?
У нас есть исторический опыт, мы знаем, к чему приводит правовой нигилизм. Во времена гражданской войны бессудные расстрелы в массовых масштабах применяла ВЧК…
(…)
…И все–таки–только через суд, только через закон. Потому что уже бъгла возможность убедиться: без– законие полицейского государства не знает границ, рано или поздно такое государство пожирает и себя…
Не вижу основания подозревать умысел в действиях самого президента. Но его слова могут быть использованы в недобрых целях. У граждан нашей страны есть очень много причин опасаться полицейского государства.
И еще одно. Предвыборная кампания началась — не формально, а фактически. И с прицелом не только на ближайшие, но и на отдаленные, президентские. Уже не один будущий претендент заявил во всеуслышание о своих намерениях. Может быть, кто–то из сторонников переизбрания теперешнего Президента беспокоится, что он отстает в гонке, и старается уже сейчас «подсвечивать» каждый его шаг предвыборным расчетом? Разумеется, внимание к делам ТВ Останкино, к делам Москвы, к надежности руководства УВД и Прокуратуры Москвы — дело благое. Если только тут не примешивается ничего, кроме заботы об интересах самого дела.
— Если недостаточно — вот еще, — с этими словами Телохранитель протянул узнику следующий, загодя приготовленный номер.
МЫ ХОТИМ ЗНАТЬ:
Чем занимается московская милиция?
Наша справка: в столице России насчитывается более ста тысяч милиционеров: Для сравнения: в столице Великобритании полицейских около 28 тысяч.
Кто из чиновников ответит за смерть Листьева?
До сих пор не найдены убийцы вице–премьера Виктора Поляничко, певца Игоря Талькова, священника Александра Меня, журналиста Димы Холодова…
Почему следствие всегда ведется закрыто?
В федеральном бюджете на 1994 год на правоохранительную деятельность и органы безопасности было выделено 12734231 млн. рублей. Из них МВД РФ — 7870717 млн. рублей. Это–деньги налогоплательщиков, которые хотят знать, куда они тратятся.
Почему бандитов все больше, а нас все меньше?
Сегодня в Росам насчитывается 160 воров в законе, 5 тысяч «авторитетов». В прошлом году удалось выявить 23200 преступных групп. С применением огнестрельного оружия зарегистрировано 16800 преступлений…
Дочитав до конца, Полковник вернул газету.
— Еще бы написали — «чем занимается служба охраны», — произнес он.
— Напишут, напишут еще, все впереди.
— Ничего не понимаю.
— Дело в том, — начал Телохранитель, — дело в том… Никто из будущих избирателей не захочет жить в полицейском государстве. И это очевидный факт. Слишком уж устрашающе, слишком пугающе, откровеннопугающе звучит… Да и память у России–матушки не девичья.
— Разумеется, не захочет, — вяло поддакнул Полковник, с трудом соображая, куда же все–таки клонит собеседник.
— Тем более, что в свете убийства Листьева ситуация представляется еще худшей, чем того можно было ожидать… Так сказать — все, последняя капля. Расстрел Белого Дома, массовое обнищание, гробы из Чечни, народ возмущен — но глухо, глухо. Кстати, вон станция Ростов–товарная — вся забита вагонами–рефрижира– торами со свежемороженными неопознанными трупами… Но — тихо, потому что по телевизору не показывают. А потом — ведь убитых там, в Чечне, знапи разве что их начальство, родные да близкие и — все, очень узкий круг. А Листьева — вся страна, вся Россия. И его убийство куда значительней и весомей, чем мгновенная гибель пусть даже целого мотострелкового полка. Как говорят твои коллеги — «резонансное» убийство. И чем больше проходит времени с момента убийства, чем меньше шансов убийцу отыскать, тем ниже рейтинг Президента. Ты же сам понимаешь, как тут, в России рассуждают: он–де один во всем виноват, он бессилен навести порядок в стране…
