Утром Дарган открыл глаза от тихого шороха. Присев на корточки, девушка разжигала вчерашний костер, подбросив в него новую порцию сухих веточек. Разыскав в поклаже котелок, она пропала за густой зеленью кустов и через некоторое время объявилась снова, держа его, полный воды, на вытянутых руках. Запахло приправленной сладким дымком горячей пищей. Дарган вскочил с ложа из веток, до хруста потянулся, надел служившую подушкой папаху и подошел к девушке.
— О, ле гарсон а куи же пенс, — с легкой иронией на лице откликнулась она на прикосновение его рук. Быстро встала, обозрела фигуру казака.
— О чем ты там бормочешь? — Дарган подобрал прутик, попытался выкатить картошку из углей, но тут–же с губ подружки сорвалось предупреждение.
— Но, но ун копин, — она указала пальцем за кусты. — Лонж, л, еу, комараде.
— Да я только потрогать, поспела или нет, — запротестовал было он, поняв, о чем она настоятельно просит. И покорно пошел к журчащему неподалеку ручью.
После завтрака Дарган вышел из рощи, осмотрел близкую дорогу, в этот ранний час она была пустынна, и он вернулся. Раздернув края саквы, развязал несколько свертков с драгоценностями, подозвал поближе спутницу. Некоторое время на лице присевшей возле попоны девушки не отражалось ничего, кроме восхищения, затем она вскинула ресницы, пристально всмотрелась в своего друга. В глазах отразилась не только сдерживаемая радость, но и беспокойство.
— Это наше, — ответил он на ее немой вопрос. Указал на свертки, пошевелил большим и указательным пальцами. — Золото надо обменять на ларжан, понимаешь? Как тебе объяснить… Нам нужны не все сокровища, а ларжан за вот эти цепи с монетами, потому что с деньгами легче будет проскочить пограничные посты. И ты мне поможешь.
— Ви, — слоно плавая в тумане, кивнула она головой. Зрачки начали разгораться, девушка повторила тверже. — Ви, мон херос.
— Когда прискачем в город или в селение, ты погутаришь по своему с каким–нибудь скупщиком драгоценностей. Остальное заберем с собой, в хозяйстве сгодится все.
— Ви, мон рой, — в восхищении повторила подружка. Обхватив голову Даргана, впилась губами в его губы, не переставая повторять. — Ви, мон рой… мон шер… мон херос…
Кажется она поняла планы возлюбленного, который оказался не только красивым мужчиной, но и деловым человеком. Отпустив его голову, она осторожно приподняла за конец ту из цепей, которая весила не меньше килограмма. Разложив ее по длине руки, потыкала пальцем в звенья, скосила взгляд на свою цепочку с цветастым кулоном и весело поцокала языком. Подумав, присоединила к массивному замку медальон с изображением святого в середине и внезапно побледнела, испуганно сверкнула глазами на собеседника:
— Ле кардиналь, — прошептала она
— Кардиналь не кардиналь, а продавать надо, — отбирая цепь, рассудительно заметил Дарган. — Деньги нужны, понимаешь, ларжан. Новый дом в станице построить, хозяйством обзавестись. На те деньги, которые я выслужил, только в шинок пару раз сходить получится, а с этим богатством мы как–нибудь поднимемся. А, мамзелька, Софьюшка ты моя? Замечаю, ты все больше нравишься, скуреха моя иностранная.
Девушка не говорила ничего, она только молча кивала головой. Впервые между спутниками обозначилось пока что ничем не подкрепленое призрачное единение.
Через полчаса кони мчали обоих по укатанной деревенскими телегами грунтовой дороге. На всякий случай Дарган свернул именно на нее, потому что в голове не переставая крутилась мысль о том, что хозяин сокровищ забил тревогу. Если местные власти организовали погоню, она должна была направиться по основному тракту, вряд ли кто догадался бы свернуть на проселочный путь. Точно так–же можно было рассудить и о расставленных лишь на главных направлениях постах. Ко всему, поразмыслив о чем–то своем, на грунтовку указала спутница. Они не задержались ни в одном селении, пролетая их на полном скаку, оба рвались к заветной цели с завидным упорством. И если бы кто присмотрелся со стороны, непременно заметил бы, что они чем–то неуловимо походили друг на друга.
Ближе к полудню вдали показались шпили соборных колоколен с красными черепичными крышами зданий. Когда до города осталось версты полторы, Дарган остановил кабардинца, вытащив отложенные на продажу драгоценности, молча передал их спутнице. Девушка приняла их, поморщившись от боли в теле, переложила в торбу, приторочила к седлу впереди себя. Видно было, что она снова здорово намяла ноги с бедрами, но Дарган лишь ухмыльнулся, не сказав ни слова для приободрения. Кони опять понесли всадников вперед.
На небольшой площади в центре городка Дарган отыскал коновязь, спрыгнув с лошади, закрутил поводья вокруг бревна, принял торбу и помог спутнице сойти на землю. Девушка оглянулась вокруг — время подходило к обеду, площадь начала пустеть. Это означало, что тот, кто был ей нужен, наверняка находился дома. Она сделала знак, чтобы спутник последовал за ней, уверенной походкой направилась к одному из зданий с портиками, колоннами и похожими на монастырские узенькими окнами. Но вошла в него не через парадный подъезд, а с заднего входа, она вела себя так, будто бывала здесь не раз. На звонок серебряного колокольчика отозвалась худая консьержка с повязанным спереди белоснежным фартуком и таким–же чепчиком на волосах. Девушка кивнула Даргану на лавочку в крохотном дворике, затем наклонилась к уху консьержки, что–то быстро ей сказала. Та пошевелила сухими губами, отошла в сторону и обе скрылись за дубовыми дверями. Постояв в раздумье, Дарган прошел к указанной лавочке, настроился ждать подружку. Он не сомневался в ее честности и преданности, но что за люди в доме, в который она проникла, он не знал.
Вслед за консьержкой девушка поднялась по мраморной лестнице на второй этаж, ступила в просторный зал, по знаку женщины опустилась в кресло напротив дверных створок в одну из многочисленных комнат по кругу. Прижав сумку с сокровищами, она начала обдумывать, с чего следует начинать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Пришла к выводу, что мудрствовать не следует по одной причине: чем больше выгадываешь, тем больше за это платишь. Когда половинки двери раскрылись, она твердой походкой направилась навстречу высокому лысоватому человеку в домашнем халате и мягких тапочках. Увидев прекрасную посетительницу, господин растерянно покосился на свою одежду, но она успокоила его.
— Все в порядке, месье Ростиньяк, — она сделала паузу, наблюдая за мимикой мужчины. — Мой визит не займет слишком много времени.
— Разве что так, — пробурчал вальяжный господин. — Простите, я подумал, что кто–то из моих партнеров перепутал время деловой встречи и поэтому не стал переодеваться.
— Именно на это я и рассчитывала, — быстро сказала девушка. — Для решения моего вопроса как раз нужна обстановка раскованности.
— Ну что–же, проходите.
Владелец роскошного особняка в центре городка отошел в сторону, пропуская в кабинет посетительницу и выпуская из него сердитую от рождения консьержку. Девушка проскользнула к ореховому столу, присела на стул из такого же дерева, и, пока хозяин кабинета делал служке поручения, осмотрелась. На стенах висели великолепные картины художников средневековья, в основном, французских и фламандских, но были среди них и русские, больше пейзажного характера, а так–же иконы, составившие иконостас в переднем углу. Хозяин кабинета, как и все богатые люди, занимался собирательством. Когда тот занял, наконец, место за столом, девушка мило улыбнулась и сразу перешла к делу.
— Месье Ростиньяк, вы знаете, наша страна переживает не лучшие времена. Мы надеялись, что император Наполеон завоюет мир со всеми его богатствами, осчастливит французскую нацию. Но его — и нас — постигла неудача.
— Да, мадемуазель, такого страшного удара Франция не знала за всю историю. Даже английская оккупация почти пятисотлетней давности по сравнению с этим бедствием выглядит вполне сносной, хотя я как не любил заносчивых англосаксов, так до сих пор их не уважаю, — согласился респектабельный месье. — Страну захватили русские варвары, нам теперь долго не отмыться от позора.
