Белеутов. Как же, государь, татарский род на престол царский?

Годунов. Мы, Годуновы, уж два с половиной века род православный и в Думе сидим более десяти лет.

Белеутов. Все одно, нельзя басурман на русский трон!

Иван. А вы, бояре, кого желаете? Шуйских, может? Хотите ли вы, Шуйские? Ты, Иван Петрович Шуйский, да ты, Василий Петрович?

Иван Шуйский. Мы, Шуйские, коренной великий русский род, мы еще прежде прочих Рюриковичей и Гедиминовичей.

Иван. То-то, вижу, царь Василий Шуйский Всея Руси вам, Шуйским, по душе! (Ходит.) Знаю, издавна меня, законного царя, поработить хотели, а затем трон забрать. То в Польше или иных безбожных языцех короли царствами своими не владеют. А российское самодержавство изначала само владеет своим государством, а не бояре и не вельможи. Сам Бог поручил московским государям в работу прародителей бояр! (Кричит.) И высшая знать у царя не братья, а холопы! (Нервно ходит.) Знаю, от вас, вельмож, мне, царю, славы не дождаться.

Никита Романов. Государь, прискорбное скажу. Принимаешь ты славу лишь от потаковников и ласкателей, не от боярства русского, от русского вельможества. Меж тем погляди, царь, новые твои приближенные из дворца весьма среднего разбору, не лучше, чем при опричнине. Там, среди опричников, хоть одно лицо с княжеским титулом было, князь Афанасий Вяземский, и одна семья достаточно высокородная – Басмановы-Плещеевы. Тут и того нету. Годунов, Нагой да Бельский, да дьяк Щелкалов и прочие – по другую же сторону вся высокородная русская знать.

Иван. А дам вам, знати, татарина в цари. Щелкалов, пиши: казанский царевич Симеон Бекбулатович чтоб был провозглашен царем Всея Руси и был поселен в Кремле. Я же, царь, отказываюсь от всех титулов и почестей, приказываю называть себя просто Иваном Московским, и буду ездить на поклон к новому государю в маленькой карете, в оглоблях, как последний боярин.

Иван Шуйский. Государь, что означает сия скоморошья комедия с татарским царем?

Василий Шуйский. То глумление над Русской землей, в цари ей дать крещеного татарина, касимовского царя Симеона Бекбулатовича!

Никита Романов. Государь, мы, бояре, выступаем с открытым протестом против передачи власти Симеону.

Иван. А что ты скажешь, митрополит?

Дионисий. И мы, духовные, против. Не подобает тебе, государь, мимо своих чад иноплеменника на государство поставить.

Никита Романов. Бояре и духовные протестуют против передачи власти Симеону. Мы выступаем в защиту законного наследника Ивана Ивановича. Согласен ли ты с тем, Иван Иванович, или не согласен?

Царевич Иван. Передачей Симеону титула царя Всея Руси батюшка мой царь Иван лишает меня как сына своего права наследовать титул.

Иван (помолчав). Я передам Симеону Бекбулатовичу не титул царя Всея Руси, а титул великого князя Всея Руси. Сам же я отрекаюсь от престола, и царский титул исчезнет, навсегда или на время, то еще поглядим, то не знаю. Себе сохраняю титул московского князя. Бекбулатовичу передаю титул Всея Руси, но не царя, а князя! Ты ж, Иван-сын, становишься соправителем московского князя. Все бумаги и грамоты теперь будут исходить от нас двоих. Щелкалов, запиши целовальную запись, грамоту на нас двоих.

Щелкалов. Слушаюсь, государь. С одной или с двумя привешенными печатями?

Иван. С одной заготовь, того довольно. Как целовали царю и великому князю Ивану Васильевичу и сыну его князю Ивану Иванычу всяких сословий люди. Об отречении царя и передачи власти Симеону.

Белеутов. Мы такую грамоту целовать не будем. Раньше мы, древние рода русские, свои земли при желании жаловали монастырям, поземельные не платили, свой двор удельный имели, свое войско. Ныне же вольного слугу в царского холопа обратили.

Иван. Я, царь, издавна стремился ограничить княжеское землевладение по примеру своего деда и отца. Сильвестр с Адашевым порушили старые земельные законы. Не отбирали у бояр великие вотчины, но, напротив, ветру подобно, раздавали их, и то деда нашего уложение разрушили и тех многих людей к себе примерили для изменных дел.

Иван Шуйский. Мы, государь, родовая знать, теми землями владеем от наших дедов-прадедов.

Иван. Новый великий князь Симеон Всея Руси новый закон сделает. Подам ему целовальную от меня, московского царя: запрещается княжатам продавать и менять старые родовые земли.

Белеутов. Боярская дума такой закон не утвердит. Такого порядка на Руси не было прежде.

Иван. Я, московский князь Иван Московский, подам челобитную, чтоб новый великий князь Симеон единодержавным правлением отстранил Вельможную думу и через приказных дьяков такой порядок сделал.

Дионисий. Государь милостивый, можно ли переставлять древние порядки? Которая земля переставляет порядки, та долго не стоит. Церковь такое не поддержит, государь.

Иван. Не из-за древних порядков ты, митрополит, против. Оттого против, что по новому уложению вымороченные княжеские владения раньше доставались монастырям, теперь они будут собственность казны. Дети и племянники умершего князя, вотчинники, смогут наследовать землю только с разрешения государя.

Белеутов. То значит, государь, с разрешения приказных писарей, дьяков, холопов прежних! Мы, знатные древние русские рода, своей землей владеть можем!

Иван Шуйский. Государь, Боярская дума России и православная церковь такое не допустят.

Дионисий. Истинно, православная церковь не может одобрить такой порядок.

Иван. Не можете? И я нынешний порядок терпеть не могу, который вредит красоте самодержавия. (Нервно ходит.) Будет вам другой государь, посажу Симеона!

Дионисий. Однако вчерашний басурманин не пользуется авторитетом в боярской и церковной среде.

Никита Романов. Наследовать может лишь царевич Иван Иванович.

Иван (гневно). Уж я то сам сделаю. Али снова тщитесь меня унять, думаете, я убогий, недостойный, нищий умом? Адашев с Сильвестром также на меня плели, чтоб опекать. Кончилась опека! Дам вам в государи, кого пожелаю. Мне по душе царское происхождение Симеона.

Иван Шуйский. А еще более – его полная покорность тебе.

Белеутов. Мы, русские вельможи, не допустим татарского хана на русский престол.

Бельский. Ты, Белеутов, нагрубил царю. Не пожалеть бы тебе! Государь, можно ли терпеть на Руси власть земщины над государем? Всюду двоевластие и двоесудие! Земщина должна быть в подчинении государя и государства. А ежели церковь на сей раз с земщиной заодно, то есть еще и дворянство! Надобны крутые меры!

Василий Шуйский. Ни один влиятельный член Боярской думы те крутые меры не поддержит. Мы, Шуйские, все будем против.

Иван (гневно). Знаю я вас, Шуйских! Вы, Шуйские, еще в молодости за бунт 1567 года от Рождества Христова, за пожар Москвы в ответе! Сколько тогда крови пролилось! А крови моей, смерти моей разве не хотите? (Нервно ходит.) Знаю, вельможи, гнев на меня давно имеете. Не страшусь я вашего гнева! Солнце не зайдет в гневе вашем!

Бельский. Государь, надо идти напролом. Сейчас, государь, сказали мне, что боярин Челяднин-Федоров привезен из Коломны.

Иван. Скорее пусть идет! Вот подходящий царь вам! Ежели отрекусь в пользу боярина Челяднина-Федорова, то довольны ли будете?

Белеутов. Боярин Челяднин-Федоров древнего русского рода, не то что татарин. (Входит Челяднин-Федоров.)

Иван. Хорошо ли доехал из Коломны, боярин Челяднин-Федоров?

Челяднин-Федоров. Хорошо, государь милостивый!

Иван. Боярин Челяднин-Федоров, знаешь ли, давно я мечтаю удалиться от мирской суеты в монастырскую келью. Бояре меня не почитают, и нынешние церковные иерархи не почитают, оттого решил отречься от престола в твою пользу.