Дионисий. Надеть на еретиков вывороченные одежды, надеть на них берестяные шлемы с мочальными кистями, поверх надеть соломенные венцы с надписью: «Се есть сатанинское войско». Связать их, со связанными руками усадить их обращенными лицом к западу, чтоб на запад глядеть еретикам, в ту сторону, где их ждет вечный огонь. (Стражники окружают, связывают и усаживают еретиков.) Народ православный, плюйте на них, ругайтесь над ними и кричите: «Вот враги Божьи, хулители христианские!» (Народ плюет и кричит.) Зажечь на них берестяные шлемы! (Стражники зажигают шлемы. Еретики вопят.)

Серапионище (с охваченной огнем головой). Проклят будь, окаянный! Слышь глас свыше, ужасайся сам своего смрада, царь, ужасайся! За все сотворенное да за огонь сей придет на тебя огонь великий, ужасайся! Все твои царские одежды и порфиры обратятся в прах!

Иван. Лжешь, дьявол! По Божьему изволению рождения был я предназначен к царству, смерть же всякого пожнет. У Екклезиаста речено: «Многие во благоденствии пребывающа и любящие житие века сего и надежду на долгие дни имущие, еще не доспевшие старости вскоре смертью пожаты бывают». (Пошатнулся.) Отойди, проклятый, от меня в ад, во тьму, в огонь, Сатаной приготовленный и ангелом его черным!

Бельский. Государь, неможется тебе?

Иван. Огнем святить, огнем-жаром! Князьям же и боярам и прочим сановным людям велю служить сыну моему, наследнику престола царевичу Федору верно, неподвижно, как и мне служили. (Опускает голову.)

Годунов. Скорее несите занемогшего государя в палаты, дабы лег в постель. (Царя несут. Всеобщий ропот.)

1-й. Еретик проклял государя нашего!

2-й. Занемог государь!

Серапионище (хрипло хохочет). Поражен гневом Божьим царь-законоотступник! (Стражник бьет Серапионище по обгорелому шлему палкой.)

Дионисий. Народ православный! За многие наши неблагодарения, и в то время греха ради, посетила немочь православного царя нашего. Ради возвращения от болезни праведного нашего рачителя Всея Руси, благочестивого государя, просить будем Господа. Крест святой сильнее бесовского слова. Благочестива душа государя приняла от Бога ослабу тленную своею болезнью. Просим же душевного и телесного облегчения, помолимся! (Народ молится.)

Бельский. Отец святой митрополит Дионисий Всея Руси, еретиков в темницу Чудова монастыря отвезти?

Дионисий. После сего обряда посадить еретиков в обгорелых берестяных шлемах на вьючных лошадей лицом к хвосту да отвезти в заключение в Волоколамский монастырь. Встретить еретиков за сорок верст от монастыря и обряд повторить.

Бельский. Исполним, святой отец митрополит Дионисий Всея Руси. (Стражники окружают и уводят осужденных.)

Топорков. Сбылись во грехах евангельские слова: «Поразите пастыря и разбредутся овцы». (Крестится. Народ молится.)

Иван (в горячечном бреду). Матушка, горячо, люто, люто! Бесы люты и лукавы!

Царица Мария (плачет). Государь возлюбленный мой, худо тебе!

Мстиславский. Отчего государя в столовой палате положили, не в теремной спальне?

Годунов. Чтоб боярам было просторно при крестоцеловании и присяге царевичу Федору, ежели понадобится.

Иван (бредит). Ступай, страшный и великий! Чистый крест в небе явился, горячо, горячо.

Никита Романов. Государь отемневшим языком говорит.

Василий Шуйский. По старому русскому обычаю больному царю надобно прямо сказать, что он труден.

Бельский. Однак государь бредит и не узнает людей, как ему скажешь?

Василий Шуйский. Вспомянули ли царю о духовной?

Годунов. Царь еще прежде повелел духовную совершить. Царство завещает сыну Федору. Второй, Дмитрий, еще в пеленцах.

Нагой. Так ли? Указано ли подлинное завещание?

Щелкалов. Завещание подлинное. (Достает бумагу.) Писано одинаково красивым, убористым почерком. Чернила черные, иногда коричневые, номера страниц обозначены. При коричневых чернилах почерк тот же.

Нагой. При коричневых чернилах буквы поставлены реже, не подогнано ли к делу? Подлинно ли государево желание писано?

Щелкалов. Начало писалось еще до болезни государя, конец же – при болезни, скорописными буквами. Также обозначен опекунский совет – пять бояр, имена не указаны.

Василий Шуйский. Отчего пять? По старинному обычаю опека – Семибоярщина, как было при деде государя великом князе Иване Третьем и при отце, великом князе Василии Третьем.

Щелкалов. Государь Семибоярщину не пожелал.

Мстиславский. Худо будет, ежели государь за болезнью скоропадучей опекунов не поспеет обозначить. То опасно смутой.

Никита Романов. Бояре, не преждевременно ли торг затеяли? (Докторам.) Лечцы, делаете что для спасения государева?

Лекарь Люев. Боярин князь Никита Романов, делаем все возможное. Пот государев велик да горяч. Приподнять надобно государя для протирания суровыми полотенцами.

Годунов. Постельничий Василий Федорович Наумов да ты, слуга государев Родион Биркин, приподнимите государя! (Царя приподнимают.)

Иван (бредит). Матушка моя, воздуха хочу, горячо!

Царевич Федор (крестится и плачет). Батюшка отец мой, Бог тебе в помощь! Славно Бог прославится… Язык мой иное не речет. Славно Бог прославится, славно Бог прославится! (Крестится и плачет.)

Мария Нагая (громко плачет, склонившись над царем). Государь мой, князь великий, хоть глянь на меня, жену свою!

Лекарь Иоганн Эйлоф. Болезнь – водянка. Недуг обострился. Больному все хуже. Болезнь водянка – hydropicus – водяная болезнь. Государь уже прежде волочил иной раз ногу. (Осматривает царя.) На левой ноге – подкожный нарыв.

Люев. К нарыву надобны припарки. Рана воспалилась, от ней смрад. Тело государя распухло.

Иоганн Эйлоф. К тому ж мы, врачи, признали разложение крови.

Мстиславский (шепотом Василию Шуйскому). Вонь невыносимая!

Василий Шуйский. Истинно, нестерпимо зловоние. (Прикладывает платок к носу.) Добро хоть, чернецы благовония курят. Откуда старцы?

Мстиславский. Пострижники Андриановой заволжской пустыни над государем читают, да старцы оттуда же. Митрополит недоволен – ведь то не иосифляне, а Нила Сорского старцы. На суде Соборном иные из них еретиками названы. Однак то – нежданная прихоть государева. Сам государь так пожелал, чтоб те чтения молитв об изгнании болезни заволжские старцы делали.

Старец. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, аминь. При море черном столп, вышел из моря, святой мученик Сисимий и святой архангел Михаил и видеша: на море восстали волны, и возмутишася море и земля до небеси, и изыдоша из моря двенадцать жен окаянных и простоволосых. И вопросиша их святой мученик Сисимий: «Что есть злые жены зверообразны?» Они же рече ему: «Мы из моря вышли мучити род человеческий». И вопроси их святой мученик Сысорий: «Какие вы, девы окаянные, как вам имена?» Первая же рече: «Мне имя Гнетея». Вторая рече: «Мне имя Трясея». Третья рече: «Мне имя Желтея». Четвертая рече: «Мне имя Пухлея». Пятая рече: «Мне имя Огнея». Шестая рече: «Мне имя Ледея». Седьмая рече: «Мне есть имя Холмея, сиречь Опухоль Бубонная». Восьмая рече: «Мне есть имя Трясея». Девятая рече: «Мне есть имя Скорчея». Десятая рече: «Мне есть имя Знобея». Одиннадцатая рече: «Мне есть имя Сухота». Двенадцатая рече: «Мне есть имя Невея, ибо навь – смертная болезнь». Сестра же их – дева Болезнь, страшная, проклятая, которая человека поймает, и тот человек не может жить быти на свете сем.