Бромлей. Рад служить твоей душе и телу, государь!

Немецкий посол (шепотом). Этот проходимец и интриган уже некоторое время играет большую роль при царе как медик и гадатель-астролог.

Польский посол (шепотом). Говорят также – составитель ядов для опальных людей.

Иван. Ведомо, любезные мои, – чья власть, того и вера. То утвердилось по всей Священной Римской империи после Аугсбургского собора. В Англии также произошло подчинение королевской власти. Говорят в Европе про наши жестокости, однак мы положили на алтарь единства меньше крови, чем Европа. Аутодафе в Испании и Португалии, английское движение в Нортумберленде и Вестумберленде, парижская резня в ночь святого Варфоломея… Мы в России защищаем православие, защищаемся от подкопов врагов. Чести царской и церковной стояти воедино, потому и орел двуглав. Однако притом хотим мы единства и со всей Европой.

Немецкий посол (тихо). Если начинает говорить о своем царстве, начинает горячиться, будто с кем-то в споре, перед кем-то оправдывается.

Иван. Малюта, надобно написать грамоты ко всей хрестьянской Европе о единстве. Государям собраться бы вместе в Копенгоне у датского короля для разговора о едином союзе.

Малюта. Исполним, государь.

Иван (с кубком в руках). Написать цезарскому величеству римскому: милосердием ради милости Бога нашего, воеже посети нас, Восток, свыше и направити ноги наши на путь мирен, сего убо Бога нашего в Троице славимого милостию, мы, великий государь, царь. Польскому королю: Бога в Троице славимого милостию, мы, великий государь царь, брату нашему любительному, наяснейшему великому государю. Также и сестре нашей английской. Особо же к датскому королю, родичу нашему, брату нашему любительному и соседу, ради милости нашей, и к шведскому Юхану: Божьей милостью мы, великий государь, царь. Так же как и к графам, и к голландским статам нашего царского величества. к любым министрам и ратманам. Также к торговым людям, которые служат в моем царском промысле факторами. Ко французскому, к испанскому, к португальскому королям посольств и ссылок не бывало, и грамот ни о чем не посылали. То жаль. И хотя прежде времени деда моего великого князя Ивана Третьего с французским королем бывали в ссылке, однако в нынешнее московское разорение и в нынешнее пожарное время письма все эти в московской Посольской избе погорели, и тех старых ссылок ведать нипочем.

Царевич Федор. Батюшка, вопрос имею.

Иван. Спрашивай, мальчик.

Царевич Федор. Для чего царь московский пишется в христианских государствах большими титлами, а в басурманских государствах теми титлами не пишется? Что есть тому за причина?

Иван. В тех государствах басурманских обычай писати себя – низить, а его – высити и называться холопами его.

Царевич Иван. Батюшка, не должны мы, Великая Русь, себя перед басурманами низити, называться холопами его. Были мы холопами басурманскими, татарскими чуть ли не триста лет. Против нового холопства надобно мечом стояти. И просил же я тебя отпустить меня на Оку к князю Воротынскому. Пока ты, батюшка, царь, и мы с тобой хоронимся в далеком Новгороде, под Москвой, может, снова бой с татарами.

Иван. Неразумно ты говоришь, Иван-сын. Сам помысли, отчего неразумно!

Немецкий посол (тихо). По слухам, царь Иван в смятении. Уведомил Крым, что готов поступиться Астраханью в пользу хана, если тот согласится на военный союз с Россией. Но Крым считает уступку недостаточной, военный союз отклонил.

Польский посол (тихо). После сожжения Москвы крымцы, поддержанные турками, выдвинули план полного военного разгрома и подчинения Русского государства. Что, панове, не так уж дурно было бы для Европы?

Австрийский посол. Мы в Вене с тем не согласны. Новая Золотая Орда, ныне к тому же мусульманская, стала бы страшной угрозой для христианской Европы. В битве на Оке может решиться судьба не одной лишь России, но и всей Европы.

Иван. Любезные мои, правительство наше сознает: разоренная страна одна не может вести борьбу с такими сильными противниками, как Крым и Турция. Потребна помощь Европы.

Немецкий посол. Государь, прежний канцлер Адашев предлагал все силы направить против татар и турок, оставив Ливонию в покое. Тогда получила бы Россия поддержку Европы. Не видна ли ныне правота Адашева?

Иван. Изменник Адашев да прочие изменники желали лишить нас нашей древней ливонской вотчины. Мы свое отдавать не желаем, и чужое нам не надобно. Любезные мои, мы мира желаем со всеми. Мы мирные грамоты желали бы послать ко всем султанам, писать с титлами повелителям: персидскому шаху с титлом, как к датскому королю, братством и соседством. У крымского царя титлов мало, писать его нужно также братством и соседством, также татарским письмом. Также государям Иверской земли, Карталинской, грузинским царям, и кабардинским, черкасским и горским князьям, и иным многим государствам, и землям восточным, и западным, и северным, отчичам и дедичам, и наследникам, и государям.

Царевич Иван. Батюшка, все те грамоты, кроме крымских, печатать большой государственной печатью. А крымскую печать особой печатью – вырезано: царь на коне победил змия.

Иван. Мужествен ты у меня, сын Иван. (Обнимает сына.) Бог тебе в помощь. Бог прославит тебя чудотворным образом Матери Своей Пречистой Богородицы после того, как я, отец твой, от этой грешной мирской жизни отойду. Ныне же, пока я царь, веселись на этой свадьбе, и вы, гости, веселитесь в богохранимом Великом Новгороде. Выпьем еще для веселья по большому кубку! (Чашники разливают вино.)

Польский посол (тихо). Царь от мучающих его страхов желает упиться.

Иван (вопит). Я, царь, весело отпраздную свадьбу племянницы с датским принцем. Ныне духовный праздник святого Афанасия. Вы, гости, чтоб плясали под напев псалма святого Афанасия. (Хор запевает псалом святого Афанасия.) Молодых иноков ко мне! (Подходят иноки.) Становитесь в круг. (Иноки становятся в круг с царем.) Я, государь, в свои сорок пять лет отплясывать буду наравне с молодыми иноками! Пляска с жезлом! (Пляшет, размахивая жезлом.) В такт пляшите, в такт пляшите! (Отбивает такт по головам иноков железным жезлом.) По головам иноков такт отобью! (Поет.) О, владыка, царю наследник, силы небесного царства твоего. (Пляшет.)

Малюта. Государь, гонец из Москвы. (Входит гонец.)

Иван (оборвав пляску, тревожно). Что там?

Гонец. Государь, хан Девлет-Гирей с крымцами и ногайцами июля тринадцатого появился на русской украине.

Иван (тревожно). Где он теперь?

Гонец. Хан подошел к Оке.

Иван (испуганно). Татары опять на Оке! (Пошатнулся. Его подхватывают.) Неужели все пойдет прахом. Пропала Русь…

Царевич Иван. Батюшка, захворал ты.

Царевич Федор. Лекарей к царю!

Бромлей (подходит к царю, смотрит его). У царя корчи и трясновение. (Царя уносят. Общее смятение.)

Бромлей. Возьми, государь, сей бальзамус.

Малюта. Ну-тка, дай. (Берет склянку с бальзамом, нюхает.)

Бромлей. Государь, сей бальзамус от московской английской аптеки Джеймса Френшама сделан, ему доверять можно.

Иван. Из чего сделан?

Бромлей. Из камфоры, уксуса, ревеня, трав и прочих деревьев.

Иван (выпивает). Но болезни по церковному понятию есть наказание за грехи, да и прочие беды также. Великие мои грехи и беды. Малюта, нет ли гонцов из Москвы?

Малюта. Последнее известие, государь: стычка со сторожевым полком воеводы Ивана Шуйского. Более известий нет. Распутица на дорогах, гонцы тихо едут. Больше ехать не могут.