Первый посол. У нас в Европе иные законы.

Второй посол. Особо же обеспокоены мы новгородскими казнями. Про то скажем открыто.

Иван (сердито). Истинно обеспокоены, ибо желаете зла отчизне нашей от измен. Мы же, ненавидя во всей земле зло, делаем так: кто учинит какое зло, татьбу или разбой, или какую лжу или изменную неправду, то и никогда не будет жив. (Нервно ходит. Громко кричит.) Аще великий боярин, али священник, али инок, али простой мирянин, али великое богатство имел бы кто – не может искупиться от смерти.

Первый посол. Государь, мы скорбим по-христиански о смертях в твоей земле. Смерть празднует свое дело в Московии. Помимо казней, болезней – чума, голод. Европа весьма обеспокоена.

Иван (сердито). Голод и в Литве, и в Польше.

Висковатый. Панове! Заносчивость, капризы и взаимные упреки не должны отражаться на переговорах. Потребно доверие Москвы и Речи Посполитой.

Иван. Истинно, Иван Михалыч. Я погорячился, панове. Ради Бога, простите меня, грешного, за дерзостность и суетность слов. Передайте брату моему Жигмонту, что ко взаимной выгоде он найдет во мне ласкового миротворца, друга свободы и вольностей, увидит во мне широкое разумение привычек и потребностей народа и государства, с которым прихожу в соприкосновение.

Висковатый. Мыслю, государь, переговоры лучше будет продолжить в Москве при меньшей горячности с обеих сторон.

Иван. Продолжим в Москве ко взаимной выгоде. Я намерен вскоре посетить Москву. До побаченья, панове. (Послы раскланиваются и уходят.) Проклятые латыны. То они соблазнили изменников. Из Польши изначально послано было письмо-память к новгородским изменникам. Литовский лазутчик из Волыни вез назад изменную грамоту, отписку из Новгорода о польской памяти, да был нами схвачен. Иван Михайлович, после погрома изменников Посольский приказ должен составить наказ для русских дипломатов в Польше. Ежели поляки будут и дале спрашивать о казнях в Новгороде, то на их вопросы отвечать ехидным казусом.

Висковатый. Которым же, государь?

Иван. Отвечайте: али вам то ведомо? Коли вам то ведомо, а нам что и сказывать? (Смеется.) Говорите: ведомо о котором есть лихом деле с государскими изменниками через лазутчиков зарубежных, сообщающихся с врагом. И Бог ту измену государю нашему объявил, и потому над изменниками так и сталось.

Висковатый. Государь, веришь ли ты мне по-прежнему?

Иван. Верил и верю, Иван Михайлович, и не желаю себе иного советника.

Висковатый. Радостно мне то слышать, государь. С давних времен, с первых лет Казанской войны возглавлял я Посольский приказ да служил тебе и отечеству с честью без лести, говоря, что мыслю. Так ли, государь?

Иван. Истинно так.

Висковатый. Был я враг Сильвестру с Адашевым, которые тебя, царя, в опеке держали, удручая тем достоинство Руси. Был я враг князя Старицкого, которого Шуйский да иные хотели на трон посадить при болезни твоей.

Иван. За то особо тебя ценю, Иван Михайлович. Сам я веду переговоры лишь с теми государствами, у которых рассчитываю найти поддержку. С Англией ли, с Данией ли. Да будучи царем-самодержцем, сам принимаю решения о войне и мире, о походах и строительстве крепостей. Тебе же поручаю все иное. Не опричным, а тебе, земскому, поручаю переписку с турецким султаном. Передал ли ты тайную грамоту?

Висковатый. Государскую тайную грамоту передал мурзе Косыму. Неудачный поход турок на Астрахань дает нам возможность для выгодного мира. Однако дела с Ливонией нехороши, государь. Затянулась и не дала результатов осада Ревеля. Не оправдалась, государь, надежда на Данию. Германский король Фридрих Второй заключил союз со Швецией. Ныне ты, государь, воюешь один на один со шведским королем Юханом Третьим.

Иван (сердито). Юхан давний враг Руси и мне лично. Брата своего Эрика, друга нашего, свергнул, невесту мою, Жигмонта Августа сестру Катерину, себе взял, а послов наших с глумлением велел ограбить и обесчестить, оставить их в одних сорочках. Мне грамоту бранную прислал. На ту грамоту, пересланную через пленника и лай, который в той грамоте, мы дадим отповедь после. Да по-христиански, со смирением. Заметь лишь себе, запиши, как будешь грамоту в Посольском приказе составлять, то укажи Юхану: ты, Юхан, пишешь свое имя впереди нашего. То неприлично, ибо нам брат Цезарь Римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже сиих государств. Так напиши, и чтоб толмач все точно перевел.

Висковатый. Укажу гонцу твоему, Петруше-толмачу, чтоб аккуратно перевел.

Иван (ходит). Юхан, ежели ты говоришь, что Шведская земля – вотчина отца твоего, то ты бы нас известил, чей ты сын, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, и был ли дед твой на королевстве. (Ходит в задумчивости. Диктует.) Много крови пролилось из-за нашей вотчины, Ливонской земли, да из-за гордости твоей. А гордость твоя мужичья, ибо род твой мужичий.

Висковатый. Так, государь, в грамоте посольской писать нельзя. То означает усиление вражды.

Иван (сердито). Что ж вражды? Не к вражде ли они мыслили, шведы да Литва, когда сносились с изменниками в Новгороде? Неужели же достоинство нашей отчины, Великого Новгорода, в том, что она от нас отделилась, а теперешнее бесчестье в том, что она после похода нашего признает нас, великих русских государей, как о том нелепо говорят и пишут. А войску нашему правитель Бог, а не человек. Как Бог даст, так и будет.

Висковатый. Государь, по новгородскому делу как советник твой и русский человек хотел бы иметь с тобой длительное объяснение, однако наедине, без шута твоего и слуг.

Иван. Ежели хочешь, изволь. Эй! Меду нам да блинов ржаных! (Садится к столу.) Да оставьте нас вдвоем. (Шут и слуги уходят.) Садись и говори, Иван Михалыч.

Висковатый. Государь, могу ли говорить правду?

Иван. Говори без боязни. Когда вернулся из новгородского похода, то немало стали мне говорить вздора, доносить на тебя, будто ты говорил о нас неподобные слова с укоризной. А я на то плюнул и выругал доносящих.

Висковатый. Государь, все ж колеблюсь. Есть слух, что митрополит Филипп задушен за смелое слово правды.

Иван. То лжесвидетельство. Митрополит Филипп умер нечаянной смертью от угара. Лучше бы ты, чем слухам верить, дело делал. (Ходит в задумчивости.) Сестра польского короля Жигмонта Катерина Ягеллонка обещана была мне в невесты, а отдана Юхану. Однако, по договору с королем Эриком старшим, братом Юхана, о разделе Ливонии да о взаимной помощи, Эрик обязался отослать ее ко мне. Тот договор остается в силе.

Висковатый. Государь, ныне, после свержения Эрика, шведы тот договор не признают.

Иван (сердито). Послы шведские целовали крест, обязуясь исполнить все то, что написано в мирной грамоте. Оттого ныне у нас со Швецией ничего быть не должно, кроме вражды, покуда не признают за нами Выборг да всю выборгскую сторону. (Разливает вино. Царь и Висковатый выпивают.) Что ж до того, что посулил мне Эрик прислать сестру польского короля Катерину, то указать надобно: из-за лживого послания своего брата Эрика и всех шведских людей пошла та вражда, ибо писал он, Эрик, мне, что ты мертв, потому жену твою я хотел взять.

Висковатый. Не было у нас такого послания от шведов.

Иван (раздраженно). Не было? А ты пошукай – может, лежит в Посольском приказе? Прибыло, когда ты в Дании был, в колчане, а дьячки твои нерасторопные утеряли. Пиши: никто на тебя, Юхан, не покушается. Делай с женой и с братом что хочешь. Об этом много говорить не стоит. Злое же дело начал ты, как только сел на государство. Не будь твой отец мужичий сын, ты б так не делал.

Висковатый. Государь, так писать в посольской грамоте не следует. Особо же при нынешних делах.