– Не смей даже имя ее произносить, – прорычал он.

– А что такого? – притворился удивленным Виктор. – Хочу и произношу. Мы с ней были очень близки, как ты помнишь.

Ивар презрительно скривился.

– Я хочу то, о чем мы договаривались, – Виктор перестал паясничать и перешел на деловой тон.

– Мы ни о чем не договаривались.

– О нет, – покачал тот головой, – мы договаривались, что ты раздобудешь для меня жилу или кое-кто в Управлении Безопасности узнает точные координаты твоего партизанского лагеря.

– Это частная земля, – мрачно бросил Ивар.

– Но если станет известно, что там, за забором, – Виктор сделал круглые глаза, – то в Управлении Безопасности найдут способ добыть ордер и нарушить неприкосновенность чужой собственности. А потом, – он начал загибать пальцы, перечисляя, – под суд пойдет владелец участка, затем – один лекхе, который много лет притворялся не-лекхе. Что за это ему будет грозить? Мне кажется, смертная казнь. А ты как думаешь?

Ивар промолчал.

– А еще надо не забыть семью, усыновившую этого лекхе и скрывавшую его от закона. Что будет с ними? По-моему, это государственная измена, не меньше, – Виктор пожал плечами, – значит, тоже смертная казнь.

– Да что ты будешь делать с жилой?! – не выдержал Ивар. – Что ты хочешь изменить?

Тот ухмыльнулся.

– А кто сказал, что я что-то хочу менять? Я – человек маленький, мое дело – помогать соблюдать законы. Мы никогда не сравняемся в правах с обычными людьми, но можем попытаться приблизиться к этому. Раз мне никто не дает в руки особое оружие, я получу его сам. А потом докажу, что смогу делать свое дело в два раза эффективнее. И тогда меня заметят. Может, повысят… – его глаза мечтательно закатились. – И ты не будешь единственным лекхе, у которого есть паспорт.

Ивар фыркнул и покачал головой.

– Никто тебя не повысит. Чтобы бы ты ни делал, хоть наизнанку вывернись, ты для людей – грязное животное. В твоем случае – грязный сторожевой пес, который сторожит тупых овец. Пса не возьмут в дом и не посадят за стол, сколько бы овец он не загнал. Его место – в конуре.

– Странно слышать это от тебя, Хамелеон.

– Не странно. Я, как раз, сижу за тем столом, куда тебя не пустят. Я знаю людей вдоль и поперек.

Лицо Виктора перекосилось от злобы.

– Недолго тебе сидеть осталось, – прошипел он, – я свое слово сказал. Или ты в ближайшее время добываешь для меня жилу, или будете все на электрическом стуле жариться. Как хочешь, хоть перебей весь охотничий клан, но ты расчистишь для меня дорогу. Я все сказал!

Махнув сопровождающим, Виктор окатил напоследок Ивара полным ненависти взглядом, толкнул плечом и прошел мимо.

Ивар скрипнул зубами. Конечно, он не собирался давать в руки «красноповязочника» оружие, но именно это нелепое требование подтолкнуло его очертя голову рвануться в заповедник. Рвануться – и наткнуться на охотницу. Ивар предвкушал, как выпустит Виктору в лоб первую добытую пулю. На кону стояла безопасность близких, а у «красноповязочника» всегда имелось в запасе достаточно подлости, чтобы выполнить угрозу. И в этом заключалась еще одна причина, по которой Ивар должен был воспользоваться шансом и обменять Киру.

Должен был. Но не мог.

Зазвонил телефон. Ивар схватился за аппарат, с удивлением вглядываясь в номер. Он лично подключал его, чтобы у Лекса всегда имелась возможность для экстренной связи. Что-то внутри оборвалось от нехорошего предчувствия. Ивар поднес телефон к уху и услышал виноватое:

– Друг, ты только не сердись… но охотница сбежала.

Так быстро Ивар не бегал, даже когда хотел вымотать себя до беспамятства. В мозгу пульсировала лишь одна мысль: «Где она?» Кажется, он даже твердил это вслух, когда несся по улицам, распугивая прохожих своим безумным видом. Потом мчался куда-то за рулем, успевая попутно совершать звонки.

Байрон и Лекс встречали его на обочине шоссе. Там, где медведь Лекса потерял след охотницы, нашедшей путь от поселения до дороги. Когда Ивар выпрыгнул из машины, у друзей вытянулись лица.

– Ты бегал?! – Байрон указал на футболку Ивара, покрытую пятнами пота.

Тот оглядел себя и чертыхнулся. Переодеться как-то не пришло в голову.

– Как вы могли ее упустить? – налетел он на приятелей. – Я же просил глаз не спускать!

– Она не вызывала подозрений… – смутился Байрон.

– Может, тебе не стоило так надолго оставлять ее одну? – парировал Лекс.

Ивар поморщился. Может, и не стоило. Но теперь уже поздно об этом думать.

– Она уже наверняка приближается к дому, – сочувственным тоном продолжил Лекс. – Отпусти ее. Ты не видел, а мы с Милкой видели, как ей тяжело тут. Пусть идет. Не скажет она никому про нас, я почему-то уверен.

Отпустить. Ивар провел ладонью по лицу. Если бы все было так легко. Он не мог отпустить ее, отдать или потерять. Просто не мог!

– Ну правда, – вмешался Байрон, – жили же мы и без этого железа. Привыкли уже. Нам и так хорошо. Нас никто не трогает. Оставь все как есть. Охотнице лучше со своими.

Две пары глаз выжидающе уставились на Ивара. Он зарычал от ощущения собственной беспомощности. Посмотрел на друзей. Они хотели мирной жизни. Всегда хотели. В отличие от него. Он желал борьбы. Жаждал мести. Грезил переменами.

Возможно, Ивар, и правда, слишком сильно «очеловечился». Что сделал бы любой другой лекхе на его месте, если бы узнал, что женщина не хочет быть с ним? Что сделал его родной отец в свое время? Смирился, переболел, принял ситуацию как она есть.

Ивар с размаху впечатал кулак в капот машины. Обвел Байрона и Лекса тяжелым взглядом.

– Мы будем ее искать.

Следующие несколько часов превратились для Ивара в ад. Забыв про еду и отдых, он колесил по дороге до города и обратно, высматривая в сумерках по обочинам: не покажется ли знакомая фигурка. В это время его друзья продолжали прочесывать лес. Ивар не хотел верить, что охотница ушла настолько далеко, что он ее уже не найдет. Она рядом, где-то совсем близко. Ивар поклялся себе, что если отыщет Киру, то больше никогда так глупо не потеряет. Он сделает все, чтобы не повторить своей ошибки.

Так продолжалось до тех пор, пока не позвонил отец и не сообщил новость, от которой Ивар едва не воспарил до небес. Дошли слухи, что один из Сочувствующих видел на дороге девушку в кандалах, которую принял за лекхе. Она все отрицала, хотя выглядела подозрительно. Старик хотел помочь, отвезти ее к себе, но девушку перехватили охотники. Ивар сжал телефон в кулаке так сильно, что чуть не раздавил. Поблизости находился только один клан охотников. Подобрав Байрона и Лекса в условленном месте, Ивар устремился туда.

– Ты убьешь их? – спросил Лекс неестественно ровным голосом, когда Ивар заглушил мотор и выключил фары неподалеку от каменной ограды, за которой виднелся сад.

Ивар посмотрел на темные верхушки деревьев, среди которых не мелькало ли огонька.

– Если придется.

Лицо друга стало суровым.

– Впервые в жизни я тоже хочу кого-то убить. Это нормально?

Ивар потрепал его по плечу в знак сочувствия.

– В твоем случае – да. Наверно, мы должны были сделать это раньше. За Милу.

– Она хотела поскорее все забыть. И я тоже, – покачал головой Лекс. – Знаешь, иногда проще сделать вид, что ничего не было.

Ивар снова посмотрел на безмолвный сад.

– Нет. Не проще, – он потянулся к бардачку, вынул пистолет и зарядил его, а потом протянул другу. – Если почувствуешь необходимость – стреляй.

Лекс покосился на оружие.

– Ты сейчас говоришь, как лекхе или как человек?

– Давайте я скажу, как человек, – раздался с заднего сиденья голос Байрона, а потом его рука протянулась и выхватила пистолет. – Если я узнаю, что среди них есть тот, кто надругался над Милой, лично его пристрелю!

Лекс с Иваром одновременно повернулись к нему с изумлением на лицах.

– Будешь стрелять – держи двумя руками и не забудь про отдачу, – заметил Лекс.

– С предохранителя только снять не забудь, – подсказал Ивар.