Мир перевернулся. Изменился настолько, что почти ничто не напоминало о его прошлом. Разве только жалкие остатки былого величия когда-то двигающейся вперед цивилизации: перекошенные опоры столбов с обрывками гудящих на ветру электрических проводов; дороги, покрытые испещренным крупными трещинами асфальтом; руины некогда красивых архитектурных сооружений, местами глядящие пустыми провалами оставшихся без стекла окон; ржавеющие остовы техники и агрегатов среди бывших производственных комплексов. А кругом – густые заросли растительности, которой почти ничего теперь не мешало. Разве только расплодившиеся звери, быстро приспособившиеся к существованию во внезапно осатаневшей действительности. И редко сейчас в таких местах можно было увидеть недавнего завсегдатая, до этого с уверенностью считавшего себя королем природы, – человека. После произошедшего катаклизма ему уготована незавидная участь – скрываться от восставшего против него мира, либо бродить по заросшим дорогам и вмиг ставшим неприветливыми городам и деревням, постоянно держась начеку и ожидая расправы. Только самые ловкие и сильные могли позволить себе подобную роскошь – выйти за пределы ограниченных мощными заборами поселений Пади, где люди ощущали себя в относительной безопасности. Сталкеры – так называли смельчаков и смотрели на них либо как на прокаженных, либо с едва скрываемой завистью, тепля в извечно жаждущих простора душах огонь любопытства.

Осторожно раздвинув раскидистые ветви можжевельника, на открытое пространство вышла крадущаяся фигура, сжимающая в напряженных руках бывшие когда-то воронеными стволы охотничьего ружья. За время долгой эксплуатации не раз перегретый от стрельбы металл поблек, стал матово-серым с синеватыми разводами. Лежащий на переднем спусковом крючке палец едва подрагивал, готовый в любой момент по команде мозга произвести выстрел. По возможности дуплетом – так эффективнее и безопаснее при обороне. Тревожный взгляд из-под насупленных бровей быстро пробежался по округе. Покрытый сетью морщин широкий лоб показался из глубокого капюшона, слегка откинутого назад порывом ветерка.

Но ничего страшного не происходило, застывший в неудобной позе человек слегка успокоился, распрямился, шмыгнул простуженным носом и едва слышно позвал:

– Беня, айда сюда, глянь чего делается…

Кусты вновь шевельнулись, выпустив наружу настороженного коренастого мужичка средних лет в не по-летнему надетой шапке-треухе. Тощий рюкзак его свисал на спине едва ли не до бедер, ударяясь железной пряжкой по болтающейся на боку старой кавалерийской шашке. Беня чертыхнулся, опустил ствол «Сайги» и смачно сплюнул под ноги.

– Как же этот сидор достал, а! Задолбался я с ним…

– Так я ж тебе говорил – лямки поправь нормально, – вышедший первым сталкер ощерился зияющей провалами между зубов улыбкой.

– Дак поправлял я, ничего не помогает, ослабевают как проклятые в этих зарослях, чтоб им пусто было! Цепляются за что только можно… Вот на ночевку устроимся в тихом закутке, я там их обрежу к чертям и скреплю проволокой намертво!

– С одной стороны это правильно, – резонно заметил напарник, – а с другой – не совсем… Это ты сейчас их под свою фуфайку подгонишь по длине, а как потом поступать, когда жарче станет? Телогрейку снимешь, рюкзак без нее опять болтаться будет. Снова лямки обрезать?

– Не смешите мои тапки! – Беня хмыкнул. – Жарче… Как же! В наших уральских краях и до Судного дня теплые дни были непозволительной роскошью. И главное – синоптики ежегодно докладывали, мол, то тот месяц, то этот являются самыми жаркими по наблюдениям едва ли не за последние несколько сотен лет. А в реальности… Какое мне дело до того, что где-то в Африке носороги от засухи копыта отбрасывают? У меня на Урале дубак как стоял, так и будет стоять! А умники разные, когда такие прогнозы делали, никогда в форточку открытую не выглядывали, да и к тому же не в Москве, а где-нибудь в Е-бурге… И это значит, что фуфаечка мне роднее родни и ближе женщины на веки вечные! Если помирать соберусь, ты уж, Жердяй, будь любезен, не откажи в услуге – себе ее не прибирай, оставь упокоенной душе последнюю каплю так необходимого тепла…

– Ну, ты, Беня, и закрутил мыслю, – напарник вновь щербато осклабился. – Аж уши в трубочку завернулись, как прям от телепата… А чем тебе жизнь не хороша? Топчи себе земельку грешную, да топчи. Здесь и без того света обитается не сладко. Эва – глянь-ка туда! Чем не Врата в обе стороны?

Жердяй ткнул стволами ружья перед собой. Беня всмотрелся, удивленно всхрапнул и, хлопнув свободной рукой по эфесу висящей на поясе шашки, воскликнул:

– Итить его колесом! И вправду как указатель – иди куда хошь…

Перед сталкерами открылся вид на находящийся за перекошенными высокими воротами некогда широкий двор со зданием районной администрации. Сейчас уже невозможно было ответить на вопрос – кому в голову пришла шальная мысль разместить на краю плоской крыши полное название учреждения. Но в один прекрасный момент во дворе образовалась бегающая по кругу аномалия «синий огонь». Она не посчиталась со вставшей на пути трехэтажной постройкой, в двух местах, словно бензопила, разрезав здание на несколько рваных частей. И теперь перед сталкерами по обе стороны от перекошенных ворот, словно зловеще насмехаясь, красовались выцветшие уцелевшие части надписи: «Рай» и «Ад».

– Вот это да-а… – Беня вновь смачно сплюнул под ноги. – Ни фига се, я бы сказал… А ты говоришь, что легенда о Вратах, ведущих в Ад и Рай Армады, лишь слухи. Хех! Вот чем тебе не Рай и Ад?

– А тебе куда – направо или налево? – подмигнул товарищу Жердяй.

– Ну-у… Справа – там этот «Ад» аккурат в кольце аномалии. А мне как-то не хочется целоваться с «синим огнем». А вот «Рай» – он с краешку притулился, в сторонке от этой беды, да и в окне – глянь-ка – чего вижу…

– Оу! – долговязый сталкер присвистнул. – А я как-то сразу и не заметил… Блестит что-то, да?

– То-то и оно, что блестит! Шкафы там, как я понял. И со стеклами в дверях. А это значит, что не трогал их никто, усек?

– Ну, дак! С дурнем, что ли, в напарниках ходишь? – Жердяй подмигнул товарищу. – И сам уже понял, что разные вкусности там с самого Судного дня нас поджидают. Что, – встрепенулся он, – идем или как?

– Погодь! – Беня придержал напарника за рукав. – Не туда. Ослеп, что ли, от счастья? Это только в мифах в Рай через Врата входят, а в реальности их обогнуть нужно метров, так, за десять, поскольку как раз промеж створок «стеклотоки» растянулись. Вот щас бы ты в них побарахтался как карась в путанке.

– Ох, ты ж, е-о-о… – долговязая фигура, согнувшись едва ли не пополам, резко замерла на месте. – Спасибо, брат, в который раз убеждаюсь, что не прогадал, когда решился ходить в паре с тобой.

– Взаимно, паря, – «Сайга» с опаской зыркала по сторонам жерлом ствола. – Вот так и будем держаться друг друга, глядишь, и покоптим еще зловонный воздух Пади. А что зловонный он, так, чуешь, попахивает откуда-то смрадом?..

Жердяй принюхался, сморщился от отвращения, состроил недовольную гримасу и тоже привел двустволку в готовность.

– Оттуда тянет, – кивнул он в сторону недалекого провала на краю полуразрушенного дома. – А там «синего огня» нет.

– А провал есть. Почему? – Беня заговорил вполголоса, внимательно всматриваясь в примкнувшие к зданию заросли. – И провал недавний, потому как выпавшие из стены кирпичи лежат поверх завалившегося куста… А мы на него сразу внимания не обратили.