Она оказалась мутно-розовой на ощупь. Самым потрясающим было то, что по ее лицу мягко проносились тени тех, с кем я бывал раньше. С ней я был словно со всеми своими женщинами сразу. Натали оказалась идеальной подругой: как только ко мне подступило известное восторженное мужское желание смять, раздавить, от нежности задушить это слабое мокрое тело, она тоже затряслась вполне натурально. Потрясение от происходящего обессилило меня, и мы тут же заснули, на этот раз вместе, в моей итальянской спальне.

Действо заканчивается, Виктора уже нет на кровати, но по-прежнему звучит его монолог. Натали пантомимой иллюстрирует его.

ВИКТОР. Она была самым странным существом, которое я когда-либо видел. Понятие «существо» очень ей шло: она не была, конечно, живым человеком, но и не являлась куклой. Целыми днями она лежала в постели, своими фальшивыми изумрудными глазами завороженно глядя куда-то. Позы ее менялись как набор случайных заставок на рабочем столе в Windows 7 – каждый раз именно тогда, когда я отворачивался. Оживить ее можно было только одним способом: в первый наш раз она сообщила мне, что разбудить ее можно прикосновением к чувствительным местам. После этого она привлекала меня к себе, и когда все кончалось, через пару минут снова впадала в свой глянцевый ступор. Поначалу меня, давно голодавшего, все устраивало, мне чудом досталась идеальная мужская игрушка, и я по несколько раз за ночь штурмовал ее кофейную крепость, увенчанную нежным сердечком из пены. Известный женолюб Берлускони, наверное, так же никогда не мог устоять, дыша теплым, летним, пляжным запахом девичьих плеч.

Через неделю мне удалось задержать Натали в сознании на пять минут дольше, чем обычно.

Входит Виктор.

ВИКТОР. Ты не хочешь заняться чем-то другим, например просто прогуляться сегодня вечером?

НАТАЛИ. Я не знаю, что значит «просто прогуляться».

ВИКТОР. Как? Вообще не знаешь?.. Гулять – это когда выходишь из дома и просто идешь по улице, разговариваешь и дышишь свежим воздухом. Можно зайти посидеть в кафе, выпить капучино.

НАТАЛИ. Капучино?.. Что-то такое помню.

ВИКТОР. Да, нам нужно с тобой поближе познакомиться, выпить кофе.

Натали вновь «застывает», Виктор гладит большим пальцем ее губы. Свет гаснет.

Сцена третья

На сцене темно. За сценой слышен лай собак, женский крик и плач. Затем Виктор вносит Натали, обернутую его курткой, и бережно кладет на кровать. На ее ногах кровь, рубашка разодрана. Натали рыдает. Виктор обнимает ее, пытается успокоить. Через некоторое время Натали, всхлипывая, начинает рассказывать.

НАТАЛИ. Мы с тобой вчера познакомились и выпили кофе. Сегодня, когда ты ушел, я захотела опять посидеть в кафе, вспомнить, как это было в другом городе, где есть небо и море. Здесь все такое серое. Серые дома, серые стены, серые лица. Серое небо, очень серое небо. И море, которого нет, тоже серое. И как только я вышла, на меня бросились собаки. Они тоже гуляли. Было очень больно. А теперь мне не больно. С тобой не больно.

Виктор тем временем приносит перекись водорода, бинт, начинает осторожно обрабатывать раны Натали.

ВИКТОР. Но ты же была в одном белье! Тебе было холодно? И… другие мужчины… не успели с тобой ничего сделать? Ну, плохого? Против твоей воли?

НАТАЛИ. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я всегда готова, ты же знаешь.

ВИКТОР. Натали, Натали… Что мне теперь с тобой делать…

Натали молчит. Виктор заканчивает обрабатывать ее раны, перевязывает кофейную ногу белым бинтом. Натали задумчиво смотрит на повязку.

НАТАЛИ. Ты не знаешь, что со мной делать. Ты, возможно, решишь меня прогнать. И тогда меня загрызут серые собаки, или плохие мужчины сделают со мной плохое в плохой подворотне, и я сама буду плохая, серая, мертвая. Но я не знаю, что такое «мертвая» и что значит «живая». Я только быстро учусь и уже успела узнать, что в этом сером месте, на этих серых улицах серые мужчины делают с яркими женщинами плохие серые вещи, и яркие женщины после этого тоже становятся серыми. Серый – значит мертвый, хотя я и не знаю, что такое мертвый и что такое живой. Я знаю только, что такое больно и что такое хорошо. С тобой мне хорошо, а сейчас было больно.

Я не знаю, что такое «не быть», знаю только, что такое «быть», а как «быть», я знаю только с тобой, но ты не знаешь, как быть со мной. Но я быстро учусь и знаю, что буду тебе хорошей женой, как знаю, что ты давно одинок и не мог ничего построить с женщинами, которые знали больше, чем я. Пока я не проснулась у тебя, я тоже была, но так, как я была, лучше вовсе не быть, хотя я и не знаю, что значит не быть. Внутри меня было холодно и серо, и рано темнело, и дули сквозняки, и серое небо опускалось на серые дома, серые улицы, серую землю, серых мужчин и женщин. Хотя я видела глазами, что я в прекрасном месте, где небо синее и высокое, море синее и глубокое, воздух горячий и звонкий, а люди яркие и живые. Но это было как бы внутри меня, а снаружи было серо и холодно. И то и другое было внутри меня, а снаружи как будто не было ничего. Наверное, это и есть не быть – когда все внутри тебя, а снаружи нет ничего. Но потом я уснула, и на секунду не стало вообще ничего, и я не могу представить и вспомнить, как это было, когда я не была. И вот я проснулась у тебя, ты меня обнял, и мне стало тепло и не страшно, и внутри опять появилось синее море и синее небо, хотя снаружи все только серое, низкое и холодное. Я не знаю, что такое не быть, но знаю, как перестать быть. Если ты прогонишь меня, я пойду к этим серым собакам и к этим серым мужчинам, и они сделают меня серой.

Виктор крепко, не эротическим, а скорее отеческим жестом обнимает Натали, одной рукой за спину, другой за голову, и прижимается губами к ее волосам. Свет гаснет.

Через несколько секунд свет загорается, на сцену выходит АВТОР. Он исполняет БЛЮЗОВУЮ ТЕЛЕГУ

№ 1

Искал женщину, ходил днем с фонарем и говорил: ищу женщину

Искал женщину, сидел в бочке и искал женщину

Искал женщину, набирал в рот камней и искал женщину

Искал женщину, пил разбавленное вино и искал женщину

Искал пьющую курящую женщину женщину чтобы вместе пить и курить

Искал женщину, чтобы говорить ей: ты же мать, тебе же еще рожать

Искал женщину, которая в ответ говорила бы весело: а посрать

Искал мужественную женщину, чтобы быть мужчиной

Искал женственную женщину, потому что они как правило хороши

Да что там – они божественны, божественно хороши

Искал женщину, чтобы забивать микроскопом гвозди

Искал женщину, чтобы за хлебом ходить за три моря

Искал женщину, чтобы она сточила семь посохов и изгрызла семь хлебов

Пока я хожу в магазин с посохом за хлебами

Искал женщину, чтобы накормила пятью хлебами одного меня

Искал женщину – Марию Магдалину, которая в постели страшная блудница

А на людях святая, излеченная от семи бесов

Искал Деву Марию, которая скажет не прикасайся ко мне

Хотя нет, это не она говорила, а страшная блудница, святая

Искал женщину, чтобы стать каменной стеной

Застыть и любоваться ее красотой

Стать надежным плечом, чтобы гладить ее колено

Искал женщину, чтобы стать главой семьи

Головой, которая вертит она, как шея

Искал женщину, чтобы подвести ее под монастырь

Искал женщину, чтобы повести ее под венец

Искал женщину, чтобы просто потрахаться, наконец

Искал женщину, чтобы просто влюбиться, и все

Искал женщину, чтобы скандалить по воскресеньям в «Ашане»

Искал женщину, чтобы чесать пузо перед телевизором на диване

Искал женщину, чтобы выносить мусор, словно выходя в открытый космос

Искал женщину, чтобы она ходила на йогу и сидела в позе лотоса