— Что там у Юмашева случилось, лодка погибла?

«Берия, наверно, доложил…» — пронеслось в голове Кузнецова.

— На подводной лодке произошла диверсия со взрывом торпед, и тот, кто это сделал, застрелился… — И Николай Герасимович рассказал подробности.

Сталин пососал трубку, выпустил облачко сизого дыма.

— Погибла новая подводная лодка. Кто-то за это должен отвечать. Может, накажем Юмашева?

— В гибели лодки виновен командир, но он погиб. А командующего я бы наказывать не стал.

— Ну что ж, товарищ Кузнецов, вам виднее. — Верховный снова выпустил колечки дыма. — О чем хочу вам сказать? Враг рвется к Сталинграду. Есть ли у вас возможность послать туда еще военных моряков-добровольцев?

— Людей на флотах найдем, — заверил Верховного Николай Герасимович и после недолгой паузы спросил: — Если не секрет, кто вам сообщил о ЧП на подводной лодке?

— Те, кому положено это делать, — уклончиво ответил Сталин.

«Ясное дело, Берия, кто же еще», — подумал Кузнецов.

Вернувшись в Наркомат, он поручил адмиралу Алафузову проработать вопрос о направлении в район Сталинграда еще одного отряда моряков-добровольцев, а сам взял папку с последними донесениями с флотов и углубился в чтение. Он так увлекся, что не сразу услышал звонок телефона.

— Это вы, Николай Герасимович? — прозвучал в трубке звонкий женский голос.

— Я. А кто звонит?

— Не узнали? — В трубке раздался смешок. — Это Исакова.

— Вот теперь узнал вас, Ольга Васильевна. Что беспокоит супругу адмирала в такой поздний час?

Жена адмирала Исакова сказала, что от мужа давно нет вестей и, может быть, он, нарком, свяжется с ним и передаст ее просьбу позвонить домой или черкнуть письмецо.

— Хорошо, Ольга Васильевна, я свяжусь с ним и дам вам знать.

— Спасибо, Николай Герасимович…

Адмирал Исаков, заместитель командующего Северо-Кавказским фронтом по военно-морским вопросам, на днях звонил в Главморштаб из Краснодара. Но где он теперь? Наверное, в штабе фронта. Кузнецов позвонил туда по ВЧ.

— Буденный слушает! — Голос у маршала громкий и четкий, будто он сидел рядом.

— Семен Михайлович, здравия желаю! Это Кузнецов. Как у вас там? Горячо?

— Привет, моряк! «Горячо» не то слово. Терзают нас свинцовые вихри. Немцы бьют из всех видов оружия, на бойцов бросают танки, а мы держим оборону. Знаешь, что я сейчас делаю? Нет? А я тебе скажу. Пишу телеграмму командующему Азовской военной флотилии контр-адмиралу Горшкову. Моряки Темрюкской военно-морской базы на две недели сковали две вражеские кавалерийские дивизии, нанесли по ним чувствительные удары, и теперь немцы не смогут использовать эти дивизии на новороссийском направлении. Хочу от души поблагодарить твоих орлов.

— Моряки будут рады услышать похвалу от легендарного Буденного, первой шашки революции, — отозвался Николай Герасимович.

— На это я и рассчитываю. А что тебя волнует, моряк?

— Хотел бы поговорить с адмиралом Исаковым. Он в штабе?

— Сейчас он в Новороссийске занимается кораблями. Что ему передать?.. Ах вот что, жена волнуется, где он и что с ним. А ты полагаешь, моряк, за меня жена не переживает? Она, наверное, по ночам и слезки льет. А что делать?.. Хорошо, я скажу Исакову, чтобы он дал о себе знать. Что еще, моряк?

— Желаю вам, Семен Михайлович, фронтовых успехов! Мы тут все переживаем за Кавказ, верим, что Новороссийск враг не возьмет!

— Такой приказ дал мне товарищ Сталин. Будем биться до конца. Твой Горшков крепко нам помогает… Да, а как там Верховный?

— Его волнует обстановка под Сталинградом…

— Понимаю, Николай Герасимович. — Голос у маршала стал глуховатым, на линии появились какие-то помехи. — Если там немцу дадут по зубам, то и нам тут легче будет. Краснодар фашистам все же удалось захватить, но Новороссийска им не одолеть. Ну а если увидишь у Верховного, передай ему эти мои слова.

— Есть, понял, Семен Михайлович!..

Похвалил маршал Буденный моряков Темрюкской военно-морской базы не зря. Когда 12 августа после тяжелых боев наши войска оставили Краснодар и отошли на левый берег Кубани, немецкая 17-я армия повела наступление на Новороссийск, где после захвата врагом Севастополя собралось немало кораблей и судов Черноморского флота. Теперь же враг стремился скорее взять Темрюк, чтобы лишить флот еще одной военно-морской базы. «Темрюк надо оборонять до последней возможности!» — заявил адмирал Горшков на Военном совете флотилии. Был сформирован Азовский сводный батальон морской пехоты, который возглавил майор Цезарь Куников: ему удалось остановить наступление врага. Только за день 23 августа морская пехота уничтожила до полутора тысячи гитлеровцев! Это-то и вызвало восторг у командующего фронтом. В телеграмме, присланной Буденным на имя командующего Азовской военной флотилией в дни обороны Темрюка, говорилось: «Объявите всему личному составу, что оборона Темрюка войдет в историю Отечественной войны. За героизмом, проявленным личным составом, следит вся страна, как в свое время она следила за героями Севастополя».

Кузнецов закрыл папку и взглянул на часы. Без пяти двенадцать. Поздновато звонить Исаковой. И все же рука потянулась к аппарату. Исакова еще не спала и призналась, что ждала его звонка.

— Я только что переговорил с маршалом Буденным. Иван Степанович в Новороссийске на кораблях. У него все хорошо, жив, здоров, но, видимо, не смог вам дозвониться. Так что ждите от него весточку, Ольга Васильевна. И, пожалуйста, не волнуйтесь…

(Вскоре случилась трагедия: 4 октября в районе Гойтхского перевала во время налета вражеской авиации адмирал Исаков был тяжело ранен. — А.З.)

Обострилась обстановка в Арктике, о чем адмирала Кузнецова проинформировал командующий Северным флотом адмирал Головко.

— Из допроса пленного немецкого офицера с потопленного сторожевого корабля стало ясно, что немцы усиливают свои подводные и надводные силы, — сказал Головко.

— Арсений Григорьевич, я принял решение сформировать Новоземельскую военно-морскую базу в составе Беломорской флотилии.

— Это то что надо, товарищ нарком, — повеселел комфлот. — Она обеспечит сбор и прикрытие конвоев в районе Новой Земли. А кто будет командиром Новоземельской базы? Не каперанг Дианов?

— Он самый, — ответил Кузнецов. — Прошу вас помочь ему освоиться. Подробности в штаб флота сообщит адмирал Алафузов…

Наркома давно волновала Арктика. Он вызвал начальника разведуправления, и тот подтвердил сообщение о том, что ожидается выход в Арктику тяжелого крейсера «Адмирал Шеер».

— Сейчас крейсер стоит на якоре в Нарвике, — подчеркнул начальник флотской разведки. — Полагаю, что это связано с операцией «Вундерланд» («Страна чудес»), о которой ранее я дал вам сведения.

— Мы должны во что бы то ни стало сорвать ее! — горячо произнес Кузнецов. — В этой операции принимают участие тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» и пять подводных лодок. Не исключено, что немцы нанесут удары по портам Диксон и Амдерма. У вас нет таких сведений?

— Пока нет, но есть надежда, что на днях мы получим такие данные от наших людей в Норвегии, — пояснил начальник разведуправления. — На этот счет мне уже звонил Арсений Григорьевич Головко.

— Чего это он выходит на вас через мою голову? — удивился нарком. Он рассердился.

— Еще до войны мы с ним вместе служили на Северном флоте, по старой дружбе он мне звонил…

— Силы Северного флота в Арктике малочисленны, — Кузнецов подошел к карте, — и я понимаю тревогу Головко. Но ему надо держать в готовности не только флотскую авиацию, но и подводные лодки. Лишь тогда нам удастся сорвать операцию немцев.

Вызванный к наркому начальник Главморштаба адмирал Алафузов согласился с ним и сообщил, что сейчас в море находится подводная лодка «К-21» капитана 2-го ранга Лунина, нанесшего в июле торпедный удар по линкору «Тирпиц». 16 августа, в день начала операции «Вундерланд», лодка выставила на подходах к острову Силлен минное заграждение. На боевой позиции в районе острова Лоппа Лунин обнаружил минный заградитель и три сторожевых корабля. Что сделал Лунин? Он атаковал конвой, и когда поднял перископ, то увидел, что на воде болтались два сторожевых корабля.